Жизнь рядового вора сложна и непредсказуема, а если тебе еще не исполнилось четырнадцати, будь готов, что тобою будут помыкать все, кому не лень: силенок не хватит всем дать отпор, тем более в воровской среде честные поединки один на один не в чести. Тина работала форточницей: малый рост и природная субтильность позволяли и в тринадцать лет пролезать в узкие оконца. Сейчас главарем бы Шрам, прозванный так за ножевой след на левой щеке, начинавшийся от самого внешнего угла глаза и заканчивавшийся на подбородке.
К воровской работе Тину привлек еще Везунчик, бывший главарем до Шрама. Ей только исполнилось шесть, когда маму убил ревнивый любовник, содержавший их в то время. По ночам девочке до сих пор снился ее голос. Днем она силилась вспомнить мамино лицо, но не получалось: на ум приходило красиво расшитое зеленое платье из переливающейся органзы, яркий свет, много людей, музыка…
Везунчик выкупил ее из приюта для нищих сирот, выбрав за миниатюрность. Высокий худощавый мужчина впервые за все время, прошедшее со смерти мамы, обращался с нею ласково. Потравил вшей зельем, купленным у рыночной торговки травами, накормил досыта, подарил новую одежду – как у мальчика, но Тина не стала привередничать - учил ремеслу и немного грамоте…
Маленькая воровка хорошо разбиралась в драгоценностях – у мамы их было много: золотое колье с изумрудами, затягивающими взгляд в таинственные зеленые глубины, темно-синие ночные сапфиры в длинных изысканных серьгах и кольце – мама шутила о них, называя «Гарнитуром Царицы Ночи». Кольца, серьги, ожерелья, диадемы… Куда делась большая шкатулка из красного дерева с красивыми резными слонами на крышке, девочка не запомнила. Иногда по ночам снилась богатая кровать с балдахином, жемчужно-белые шелковые простыни, окрашенные красным… В такие ночи она просыпалась с сильно колотящимся сердцем и не могла уснуть до утра.
Шрам зарезал Везунчика со спины, в темном переулке, всадив нож под лопатку, а потом приставил окровавленное лезвие к горлу Тины и прошипел:
− Если кому расскажешь – тоже будет с тобой! Будешь теперь работать на меня.
Тина работала, но жизнь ее сильно изменилась. Не известно, кого видел в ней почивший ныне Везунчик: дочку, младшую сестренку? Шрам относился к ней как к вещи: ценил лишь за умения, оставаясь совершенно безразличным к нуждам девочки. Хуже нее жилось только маленькому Прыщу – мальчишке лет пяти, которого ее заставили обучать ремеслу форточника – готовить смену.
В ту ночь они с Прыщом должны были залезть в примеченный заранее богатый дом, хозяева которого утром уехали. Слуги обычно ночевали в левом крыле, дом запирался на большой засов. Для доступа оставались лишь открытые в летнюю жару форточки на третьем этаже – на них и нацелились юные воры. Тина должна была показать, что нужно брать в первую очередь, а что не стоит внимания.
Над городом висела большая зеленовато-желтая июльская Луна, освящая улицы лучше коптящих фонарей, расставленных в респектабельном районе.
− Тина, стой! – дернул ее за руку Прыщ, - Прислушайся!
Она послушно остановилась, напрягая слух: в густом жарком воздухе, пронизанном лунным светом неслась странная многоголосая мелодия, словно кто-то крутил шарманку.
−Пойдем, посмотрим, что это такое? – заныл Прыщ.
−Нам нужно работать, - напомнила Тина.
−Еще только самое начало ночи – мы успеем! Пусть слуги уснут покрепче, а мы пока посмотрим, что там играет и поет!
Девочка, скрепя сердце, согласилась: и так у Прыща мало радостей в жизни, а он дело говорит – чем глубже ночь, тем крепче сон слуг. Они пошли в сторону, откуда слышалась мелодия. На главной площади все было расцвечено огоньками разноцветных фонариков, привлекшая их мелодия играла гораздо громче - можно было уже разобрать слова:
«В полнолуние раз в год
Троллий рынок вас зовет!
К нам под полною Луной
Заходи народ любой!»
Ох, и странный же рынок увидели дети! Продавцы – карлики с длинными носами и серой кожей, высокие мрачные длинноволосые типы в бесформенных хламидах, светловолосые красавцы, растягивающие губы в клыкастых улыбках… А посетители и того колоритнее: низкорослые бородачи, сверкающие желтыми глазами мужчины в красных колпаках, дама, одетая лишь в истлевший саван!
Тина с испугом потянула Прыща в сторону от этого необычного зрелища, но тот неожиданно заупрямился, увидев что-то заинтересовавшее его, запротестовал. Мелодия стала громче, патокой вливаясь в уши, дурманя, заставляя ноги двигаться в сторону лотков с товаром. Прыщ вырвал руку и побежал в самую глубь лотков. Тина бросилась за ним, стараясь не потерять из виду русую макушку безрассудного мальчишки. Прыщ остановился прямо напротив низенького старичка, то и дело обнажавшего страшные заостренные зубы в хищной улыбке, кутавшегося в красный длиннополый плащ. Вокруг него всюду сидели разнообразные птицы, глазея на посетителей. В кольце света перед пугающим стариком расположилось множество маленьких голубят: ни одна птица даже не пыталась улететь, хотя их ничто не связывало.
Звенящий голос старика, отдававший комариным тембром, выводил свой куплет, сплетавшийся в общую мелодию рынка:
«Ты о бедах позабудь:
Птицу счастья раздобудь!
Подходи! Не робей!
Покупайте голубей!»
−Я хочу! – Прыщ почти кричал, - Я хочу птицу счастья!
Тина не успевшая его остановить, запыхавшись остановилась напротив старика, пытаясь схватить мальчишку за руку.
−Кто это тут у нас? – тонко прогудел птичий старикашка, рассматривая детей, - Дети-воришки, с веревкой подмышкой! Кто счастливым хочет быть, должен голубем побыть!
Он неожиданно дунул на них сверкающей пыльцой с ладони. У девочки закружилась голова и вот она уже рядом с другими голубятами сидит у ног зубастого тролля. Тина сама не поняла, что из круглых голубиных глаз ее катятся слезы.
−Не плачь, - проворковал голубенок рядом с нею. Откуда-то, девочка-голубка знала, что это тоже не просто птица: перед глазами встал образ худощавого паренька в синей кепке с козырьком, форменном сюртуке, добротных ботинках и сумкой через плечо - почтальон.
−Ты снова станешь человеком и будешь счастливой, когда тебя купят и отпустят по собственной воле! Такое условие, - продолжал ворковать он.
−А до тех пор? – спросила Тина.
− Ты будешь жить с нами в Волшебной стране, каждый год возвращаясь в человеческий мир на время Ночи Клубничной Луны – только в это время тебя могут выкупить.
Время до следующей Клубничной Луны, когда открывался Троллий рынок пролетело словно миг – Волшебная страна стерлась из памяти девочки-голубки. Волшебная песня звенела в жарком воздухе ночи, покупатели проходили между лотков, каждый выбирая свое. В этот раз их тоже никто не купил. Так прошли еще три июльских полнолуния. Тина уже отчаялась, хотя Дик – бывший мальчик-почтальон старался ее успокоить. Когда наступила очередная Клубничная Луна, на дорожке к Троллему рынку появился человек в белой холщовой рубашке и без шляпы – вьющиеся русые волосы шевелил легкий ветерок. Он шел, рассеяно разглядывая товар, лениво двигаясь между прилавками. Подойдя к продавцу птиц, он остановился и взглянул прямо на Тину.
− Сколько стоит эта голубка? – спросил он.
−Лишь одно я могу сказать: что готов ты за счастье отдать? – прищурился тролль.
−Счастье не купишь за деньги, - ответил молодой человек, - Я художник, могу нарисовать твой портрет!
Тролль аж подпрыгнул с воплем:
−Ну, уж нет! Ты забери всех голубей и уходи поскорей! Лишь мой портрет никогда рисовать ты не смей!
Художник усмехнулся и сказал:
- По рукам!
Тролль хлопнул в ладоши, и все голуби взлетели в напоенное лунным светом небо. Ночь Клубничной Луны прошла, а с нею и колдовство кануло в небытие: голуби стали молодыми людьми и девушками, которые бросились друг к другу и обнялись на радостях. Тина еще не решила, что будет делать дальше, но предложила братьям и сестрам – они стали как родные, вместе испытав колдовство тролля, прежде всего найти художника, который их выручил, чтобы поблагодарить.
Теперь, когда они стали людьми и обрели друг друга счастье можно построить самим.
