Из-за угла пещеры появился и медленно поплыл навстречу несколько странный человек в черном балахоне и в шляпе с развевающимся пером. За плечами у него был ранец из серого металла.
Посмотрев по сторонам, он снял шляпу и вытер ею пот со лба. Потом он поднял палец и прокричал:
-"Ла Пампа! Ла Картуха!".
Потом обернувшись, поднял другую руку и снова прокричал:
-"Люминь!"
Это было похоже на приветствие.
-"Что?", - сказал я.
-"Я говорю, Ла Пампа, Люминь!", - повторил он. Я промолчал. Он кивнул и пошел прочь. А я смотрел ему вслед. "Не понял" подумал я и пошел за странным человеком.
Скоро я догнал его и мы пошли рядом. По его виду было ясно, что он не знает куда и зачем идет. Через некоторое время мы вышли из пещеры в рукотворную комнату выложенную из каменных блоков. На одной из стен я увидел какой-то рисунок. Приблизившись к стене, я увидел на ней грубо сделанную фреску – сверху мужчина в тюрбане и кителе, а внизу огромный костер. Перед костром, прижимая к груди поднос с книгой, сидела на корточках каменная мумия. Видимо, она была недавно выкрашена белой краской. Я бы никогда не догадался, что это мумифицированное тело, но все было написано настолько точно, словно за работой стояли не доисторические недоумки, для которых главным в жизни было довести свое искусство до убогой степени тупого реализма. Эта фреска была очень талантлива. Хотя не будь она на первый взгляд такой мрачной, ее, несомненно, было бы интересно рассматривать – при определенном умонастроении. Но таким умственным настроением мне не хотелось ни обладать, ни даже думать о подобном. Зато мой спутник, похоже, получала от нее настоящее эстетическое наслаждение.