Прасковья Фёдоровна замесила тесто и поставила его в тёплое место, к печке. Пусть поднимается. А сама пока занялась начинкой для пирожков. Сегодня решила сделать с капустой и с яблоками. Капуста со своего огорода, и яблоки тоже в этом году уродились.
Бабушка Прасковья, как называли её все в деревне, очень любила возиться с тестом и печь пироги, булочки и другую сдобу. Она говорила, что это занятие очень отвлекает её от всяких тревожных мыслей, успокаивает душу.
И хотя она уже давно жила совсем одна, и сама ела мало, всё равно часто стряпала. А потом с радостью угощала соседских ребятишек. Особенно Наташкиных, жалела она их и саму Наташку.
У соседки Натальи Селезнёвой было четверо пацанов, а муж два года назад погиб. Устроился на работу вахтовым методом, хотел денег побольше заработать, в деревне-то с нормальной работой туго было. Да так с очередной вахты живым и не вернулся.
Наташка как чувствовала, что беда случится. Не хотела мужа отпускать на эти заработки, умоляла остаться в деревне. И плакала, и причитала… Но Егор только посмеивался над её предчувствиями, называл это бабьей дурью.
- Вон Петька Николаенко постоянно на вахту ездит, и ничего, всё хорошо. Шубу жене купил каракулевую. И я тебе, Наталка, шубу привезу из города! Ещё лучше, чем у Петькиной супружницы.
- Да не нужна мне эта шуба, я же не городская. Куда мне ходить в этой шубе-то? На ферму, где я дояркой работаю? Чего народ смешить…
- А что тебе привезти? Хочешь серьги или колечко?
- Не нужны мне украшения, у меня и уши не проколоты, - ревела Наталья. – Хочу, чтобы ты дома остался. Предчувствия дурные покоя не дают… Сны кошмарные.
- Да ты просто боишься, что я в городе другую бабу найду! – слегка психанул Егор. – Как Колька Свиридов… Но только я не Колька, а ты не его Лидка, злющая как змеюка, от такой бы я тоже сбежал. А от тебя не сбегу, не боись. И вообще, я однолюб. Люблю тебя и сыновей наших! И на заработки еду, потому что для вас стараюсь. Пацанов одевать - обувать надо, а то они у нас всё в обносках ходят, младшие за старшими донашивают…
Очень жалела Прасковья Фёдоровна Наталью, которая теперь одна тянула детей, еле сводя концы с концами. Вот и старалась пожилая женщина хоть как-то помочь молодой вдове. То соленья свои передаст ей, то картошки, а то пирогами угостит. Самой Наталье стряпать особо некогда было, работать теперь приходилось за двоих.
Когда-то у Прасковьи и самой была большая семья. С мужем Василием ладно жили, душа в душу. Троих детей вырастили. Родителей сами дохаживали. Сначала Васиных на тот свет проводили, потом и Прасковьиных.
А теперь Прасковья Фёдоровна уже десять лет как вдова, дети давно разъехались, выучились, создали свои семьи. Никто не захотел в деревню возвращаться, всем хотелось зацепиться в городе. Конечно, и мать звали, хотели её забрать, да только бабушка Прасковья ни в какую не соглашалась уехать из родной деревни.
- Нет уж, - говорила она. – Пока ноги ходят, а глаза видят, пока могу сама себя обслужить, я буду жить в своём доме, на своей земле. Я же в вашем городе от тоски быстрее заболею и помру. Не смогу я сидеть целыми днями в этой душной коробке. Не городская я… Да и Васенька мой здесь похоронен. Кто за могилкой будет ухаживать, коли я уеду? А так я иногда, когда грусть – тоска накатит, приду на могилку к Васеньке, поговорю с ним о том, о сём, молодость нашу повспоминаю, и легче на душе сразу. Как будто свиделись. Или к речке схожу, посижу на бережку, посмотрю на водицу и хорошо так становится, спокойно… Так что не зовите, не уговаривайте!
Дети больше и не уговаривали, но часто навещать Прасковью не могли. У всех семьи, работа, своя жизнь… Летом только и наведывались к ней. Внуков привозили. Но сейчас и внуки уже почти все были взрослые. У Прасковьи уже и двое правнуков родилось…
Не успела бабушка Прасковья напечь пирогов, как в дверь кто-то постучал.
- Открыто! – крикнула она.
Дверь в свою избу она только на ночь запирала, а днём никогда не закрывалась. Кого бояться? Всех в деревне знала.
Прасковья Фёдоровна была уверена, что это кто-то из мальчишек Натальи. Мать, наверное, послала одолжить сахару или масла. «Заодно и пирожками угощу», - подумала пожилая женщина, вытирая руки стареньким кухонным полотенцем. И к своему огромному удивлению увидела Елизавету, свою внучку.
- Лизок? – ахнула она. – Это каким же ветром тебя к бабке в деревню занесло? Ты одна или с мужем?
Прасковья Фёдоровна знала, что Лиза в прошлом году вышла замуж. Но мужа её, Виктора, ни разу не видела. Внучка приглашала бабушку на свадьбу, но та не поехала. Не хотелось бросать свой сад-огород, и своё небольшое хозяйство, у Прасковьи была коза Манька и две кошки. Да и силёнок уже не было, чтобы проделать долгий путь до города.
- Я одна, бабушка, - ответила Лиза. – Пустишь к себе пожить немного?
- Я-то пущу, конечно. Только ты мне объясни, что случилось. Что привело тебя сюда, ты же деревню терпеть не можешь. Только сначала я тебя накормлю, голодная поди?
- Очень голодная, - призналась Лиза, бросив жадный взгляд на пирожки.
- Иди тогда руки мой. А я супу погрею, и пирожки у меня сегодня. Напекла, как будто знала, что гости будут.
Лиза с аппетитом уминала румяные пирожки, запивая их ароматным чаем с травами. Прасковья Фёдоровна каждое лето собирала разные полезные травы, сушила их и потом добавляла к заварке. Она считала, что именно травяной чай помогает ей не сдаваться хворям, придаёт сил и продляет жизнь.
- Ну так что у тебя стряслось? – спросила она у внучки, когда та, наконец, наелась.
- Я, бабушка, решила мужа проучить! – заявила Елизавета.
- Это как так? – не поняла Прасковья Фёдоровна.
- А так, поссорились мы с ним, и пока он был на работе, я собрала сумку и рванула к тебе в деревню.
- А Витя знает об этом?
- Конечно же нет! Я и хочу, чтобы он поволновался.
- Ой, Лизок, неправильно это, - покачала головой бабушка.
- Всё правильно, - решительно заявила Лиза. – Витя совсем меня не ценит. Комплименты не говорит, цветов не дарит, мне вообще уже кажется, что он меня разлюбил. Вот я и решила проверить, как он ко мне на самом деле относится. Если всё-таки любит, то пусть приезжает за мной сюда и просит прощение!
- Дык ты же не сказала ему, что ко мне поехала.
- Я ему записку оставила, что нам нужно пожить отдельно. И если я ему нужна, он меня найдёт. А я тут у тебя пока отдохну, и тебе по хозяйству помогу. Нужна ведь помощь?
- Да справляюсь потихоньку, - ответила бабушка. – Забор бы, конечно, не мешало подлатать, да ещё кое-где мужская рука нужна, ты тут не помощница. А по дому я с Божьей помощью сама справляюсь. И если хочешь знать моё мнение, Лизочек, то мне не нравится твоя задумка проучить мужа. Он же живой человек, волноваться будет. А родители? О родителях ты подумала? Витя же первым делом тебя у родителей искать будет.
- Родителям я сказала, что к тебе поеду. Вот пусть от них Витька и узнает, где я…
- И сколько ты ждать собираешься? Если муж не приедет за тобой?
- Значит, не нужна я ему! А раз не нужна, тогда разведусь!
- Эх, девонька, как у тебя всё просто. Сойдусь – разведусь… Семья – это труд большой, ежедневный труд. Чтобы счастливо жить, над этим счастьем работать нужно. А не сбегать при первой же ссоре.
- Если бы при первой! Мы с Витькой постоянно ссоримся.
Прасковья Фёдоровна покачала головой и хотела что-то сказать внучке, но тут раздался стук и тут же приоткрылась дверь, в которую просунулась вихрастая рыжая голова тринадцатилетнего Митьки, старшего сына Натальи.
- Бабушка Прасковья, - начал говорить Митя, но тут заметил Лизу и немного смущённо произнёс. – Здрасьте…
- Заходи, Митяй, - пригласила подростка Прасковья Фёдоровна. – Садись за стол, угощайся. А это внучка моя Лиза, приехала вот погостить…
- Я это… - Митя вошёл, но робко застыл на пороге. – Мама попросила горстку риса одолжить у вас, если есть. Суп варит.
- Есть рис. Сейчас отсыплю тебе, - засуетилась Прасковья Фёдоровна.
Она вырвала из старого журнала лист, ловко скрутила из него кулёк, а потом достала из шкафчика трёхлитровую банку, заполненную рисом и аккуратно доверху наполнила кулёк.
- Держи, вот!
- Спасибо, - ответил Митя, беря из рук Прасковьи Фёдоровны кулёк. – Мамка как зарплату получит, купит продуктов и отдаст вам.
- Да ладно, разберёмся! – махнула рукой пожилая женщина, провожая Митьку до двери.
- Это кто такой? Чего он попрошайничает? – спросила Лиза у бабушки.
- Не говори так, внучка! – строго сказала Прасковья. - Не попрошайничает он, а одалживает. Это вы там в городе за семью замками сидите и соседей своих часто в лицо не знаете, а у нас тут в деревне другая жизнь… Мы тут все как одна большая семья, и если кому-то помощь нужна, мимо не проходим…