Париж. Январь 1930-го
Поручик Критский ещё никогда не видел своего шефа в таком угнетённом состоянии. Александр Павлович сидел напротив него какой-то "потухший", как будто впервые растерял привычную уверенность и не знал, что делать дальше.
- В общем, Миша, заманивают нас чекисты в очередную хорошую мышеловку! - Кутепов горестно махнул рукой и немного отпил из бокала. Они с Критским сидели в крохотной комнате, претендующей на гордое зване "гостиная".
Только здесь, в клетушке, но с резным буфетом и круглым столиком под накрахмаленной скатертью бессменный кутеповский адъютант мог принимать гостей. Маленький домик с мизерным огородом в пригороде Парижа по меркам полунищих в массе своей белоэмигрантов был настоящей виллой.
- Неужто, Александр Павлович, и на немцев надежды нет? - робко поинтересовался Критский.
- Махом, Миш! Одни провокаторы! Мне надёжный человек ещё там, в Берлине дал понять, что через Германию на нас пытаются выйти очередные агенты ОГПУ! Никогда так не говорил, но у меня просто опускаются руки!
Адьютант не знал, что ответить. На протяжении последних трёх лет Русский Общевоинский Союз тщетно пытался наладить разведывательную и подрывную работу в СССР. Почти все посланные люди были разоблачены. Под видом антисоветского подполья на связь выходили агенты советских спецслужб. Кутепов терял своих лучших людей. Убит на границе соратник капитана Ларионова Соловьёв. Устроенный ими взрыв ленинградского партклуба не вызвал у Советов ничего, кроме брезгливой злобы. Неудачно пыталась взорвать общежитие ОГПУ на Лубянке отчаянная Мария Захарченко, потом неделю уходила от погони. И у самой границы загнанная, как лисица собачьей стаей, взятая на лесной поляне в кольцо чекистами, вскинула наган и с криком "За Россию!" пустила себе пулю в висок... Впервые самых стойких бойцов РОВСа стала посещать ужасная мысль: а что если русский народ вовсе не жаждет, чтобы его освободили?...
Критский нарушил неловкое молчание:
- Александр Павлович, но через неделю у Вас встреча с японцами. Им больше веришь.
- Да, - оживился Кутепов, - должен решиться вопрос с частью золота Колчака! Если мы эти деньги получим, бог даст, весной организуем десант на Кубани! У большевиков плохи дела, крестьян в колхозы загоняют, бунты уже начались. А русский мужик с землёй просто так не расстанется! И верю я, Михаил, опомнятся русские люди и увидим мы ещё парад наших войнов в Кремле!
К генералу вернулось бодрое настроение. Остаток вечера прошёл оживлённее. Кутепов временно забыл о своих тревогах. О том, что у соотечественников может быть немало претензий к большевикам, но их - вчерашних белогвардейцев - никто не пожелает видеть в роли освободителей. О тех неприятных разговорах, которые он нередко слышал на собраниях. Вроде высказываний одного полковника бывшего Корниловского полка:
- Бросьте, господа, уповать на русский народ! Дрянь народец оказался! Это что, немцы с нас погоны срывали, кокарды на лбу вырезали да в море топили? Это может китайцы нас до самого Крыма гнали? Свои же благодарные соотечественники! Да этому народу кнут нужен, хороший кнут! И ещё виселиц побольше! А для этого союзники нам просто необходимы! Россия тяжело больна, и она должна лечь под нож опытного европейского хирурга! Что возмущаетесь? Александр Невский кланялся ордынцам, дань платил и ничего! И мы англичанам да французам, а если надо, и немцам покоримся, для пользы дела, да-с!
Гнал Александр Павлович от себя и воспоминания о крещенском сочельнике в этом году. Кто-то из знакомых жены полушутя предложил погадать. Кутепов неожиданно для самого себя загадал время своей смерти. Не вслух, про себя. Гадальщик зажёг свечу, поводил над ней своим кулаком, в котором были зажаты игральные кости, потом выкинул их на приготовленный китайский рисунок. И тут же изменился в лице.
- Это будет так неожиданно, - пробормотал он, - так быстро и так ужасно...
А недавно навещал Кутепов сослуживца, повредившегося рассудком, в клинике. Пожилой подполковник долго молчал, уставившись на серую стены палаты, а потом вдруг впился взглядом в генерала и скороговоркой прошептал:
- Мгла! Мгла засасывает, Ваше Превосходительство! Вы больше не в белых ризах, давно не в белых! Чёрный орден грядёт! Кто к нему примкнёт - навеки во мглу канет и проклят своими будет! Сойдите с пути, Ваше Превосходительство!
Почему-то вскоре после этого свидания стали некоторые из соратников убеждать Кутепова наладить контакты с одной перспективной партией в Германии. Убеждённые антикоммунисты. Да ещё и со своими штурмовыми отрядами, и с финансами у них неплохо... Некоторые из эмигрантов с этой партией уже плодотворно сотрудничали. И что-то генерала остановило. Во время последней поездки в Берлин не стал встречаться с этими политиками.
***
26 января 1930 года в десять утра на углу улиц Русселе и Удино припарковались два автомобиля - серый Альфа-Ромео и красный Рено с шашечками такси. Из первого вышли двое в неприметных бежевых плащах и один в полицейской форме. Страж порядка встал позади машин и время от времени жестами заправского регулировщика направлял движение редкого на этих узких улочках транспорта. Двое штатских неторопливо прогуливались возле машин.
Кутепов вышел из дома в 10.20. От вчерашнего недолгого уныния не осталось и следа. Он неожиданно почувствовал какое-то умиротворение. Сегодня было воксресенье, в канцелярии РОВСа выходной. Генерал собирался в церковь на бульваре Инвалидов, там в 11 намечалась панихида по однополчанину - генералу Каульбарсу. Накануне сослуживцы убеждали Александра Павловича не ходить пешком. Почти все таксисты в Париже были белоэмигрантами. Они охотно предлагали Кутепову безвозмездную помощь в качестве водителей, а заодно и телохранителей. Но Александр Павлович счёл это неуместным - лишать соратников дневного заработка.
На этом участке улицы Русселе как будто никогда не бывало солнечного света. Классическая узкая улочка недорогого парижского района - серые трех- и пятиэтажные жилые дома эпохи Наполеона Третьего, вычурная клиника с башенками, ближе к перекрёстку пустые в этот час кафе. Кутепов быстрым, как обычно, шагом двигался к центру. Здесь наконец-то появилось солнце, приятно обогрело лицо, заставило прищуриться. Да, парижские зимы - это не наши. Вот в родном Череповце сейчас наверное сугробы по пояс, морозно, солнечно, щеки щиплет. Что они знают, французы о настоящей зиме? С чем можно сравнить наш русский рубеж января и февраля, когда ещё вроде зима глубокая, но уже чувствуется приближение весны. Даже снег становится каким-то другим... Кто ещё поймёт это долгое, месяца на два ожидание таяния снегов, половодья, чистого, синего неба! Вчера был Татьянин день. Интересно, у большевиков студенты его отмечают?...
На перекрёстке его неожиданно окликнули:
- Месье! - к Кутепову приблизился полицейский. - Нужна Ваша помощь в качестве понятого. Пройдите пожалуйста к машине. Это не займёт много времени!
Кутепов автоматически подчинился. Но краем глаза заметил двоих штатских, приближающихся к нему с боков. Он знал, что делать. Подходя к серому Альфа-Ромео, незаметно взял левее, чтобы один был ближе второго. Есть, сблизились. Без замаха Кутепов ударил того, что слева ребром ладони по кадыку. Удар у Александра Павловича ещё с юности был отменный. Штатский издал громкий гортанный звук, будто резко всхрапнул во сне и опустился на колени у капота. Кутепов молниеносно повернулся ко второму, нанёс вырубающий прямой удар. Но за долю секунды противник успел поставить блок. Вместо нокаута получился смазанный слабый удар по уху. Кутепов продолжил атаку, стараясь серией ударов ошеломить противника и всё-таки вывести его из строя. Но драгоценные секунды были потеряны. Внезапно что-то хлопнуло по ушам, перед глазами поплыли оранжевые круги, Кутепов почувствовал, что летит вперёд и вниз.
Полицейский, по совместительству активист французской компартии и агент ОГПУ сработал профессионально, нанеся удар в основание черепа. Обмякшего Кутепова подхватили и погрузили на заднее сидение Альфы-Ромео. Приходящего в себя агента, получившего удар по горлу, усадили в красное такси. Полицейский на всякий случай огляделся и крикнул кому-то на той стороне улицы:
- Мадам, всё нормально, проходите!
Оба автомобиля рванул с места.
- Сохраняйте спокойствие, господин генерал! Мы из ОГПУ! - услышал Кутепов откуда-то издалека. Голова ещё гудела, перед глазами всё плыло. До него доносились ещё чьи-то голоса:
- Рукав распори давай! Закатывай! А то ещё очухается!
- Да, здоровый боров!
Кто-то разрезал рукав пальто, потом рубашки. Он почувствовал резкий запах какого-то лекарства на спирту. Потом резко кольнуло в предплечье.
Потом снова наступило какое-то странное умиротворение. Вокруг всё качалось, но это было приятное ощущение, как на лодке по морскому заливу в тёплую солнечную погоду. Было темно, но не пугающая мгла, а скорее успокаивающая. А потом появилась длинная синяя лента Волги, крутые зелёные склоны. Старый деревянный причал, рыбачкие ялики на воде, торговки ягодами на берегу. Родной Череповец! Прекрасный летний день. Такой же был, когда уезжал в Архангельск в гимназию. Прощание с детством.
- Сашка, ну где тебя носит? - раздался до боли знакомый голос откуда-то сверху. На палубе небольшого парохода, пришвартованного у пристани, стоял отец. Как всегда строгий, в застёгнутом на все пуговицы виц-мундире. Вокруг отца стали собираться люди - мать, Тимановский, вестовой, сгинувший под Праснышем в 1915-м, кто-то ещё...
Он боялся оглянуться. Был уверен, что за спиной стоят Станкевич, Кирпичников, какие-то ещё безымянные люди из донецких шахт, цементного завода в Новороссийске, красноармейцы, пограничники...
- Саша! - снова раздался голос отца. - Ты же помнишь правило русского офицера: если чего-то боишься, иди ему навстречу! И помни, что можно быть жестоким, а можно подлым и вероломным!
Он вспомнил, что всегда следовал этому принципу и даже успел устыдиться своих колебаний. Кто там что-то говорил про мглу? И он решительным движением развернулся.
***
Секретно. Альберт Джерому.
Сообщаю, что операцию "Круиз" реализовать не удалось. Объект был успешно нейтрализован, но довезти его живым до места посадки не представилось возможным. На полпути нами обнаружено отсутствие у объекта пульса и дыхания. Реанимационные мероприятия результата не дали. Предполагаемое время смерти: 11.15 - 11.20 на 12-14-м километре шоссе Париж - Гавр. По прибытии на точку D нашим врачом проведён предварительный осмотр. Предположительная причина смерти объекта - остановка сердца по причине индивидуальной непереносимости хлороформа. Тело объекта утилизировано на точке C. О подробностях будет доложено агентом Мельником.
Альберт.