Случаются жизненные ситуации, которые иначе, чем подстава не назовёшь. В них и не глупому, порядочному человеку немудрено запутаться. Думаешь - кумекаешь, как поступить.
Вроде определяешься, да и по другому никак. А потом, особенно через годы, маешься вопросом: ты, с ближним, обошёлся несправедливо или он с тобой? И можно ли было избежать таких неприятных событий?
Вот я вам историю расскажу. Читайте, пожалуйста.
Благодаря институтскому распределению, первый посев "доброго, вечного," для Людмилы выпал в деревне. Поселили её в избу к Полине Степановне. Та, уж который год, вдвоём с сыном Геной жила. А хозяин, супруг Полины Степановны, в проруби утонул.
Когда-то, молодой девицей, Поля неохотой в деревню приехала - муж затащил на свою родину "коровьих лепёх." Она думала, если парень в городском ПТУ учится, так в городе и дальнейшую жизнь строить намерен. Молодой муж, поссорившись с тёщей, объявил ультиматум жене:
"Со мной в деревню или подам на развод!"
Любовь за мужем толкнула. А между прочим, она школу без троек закончила и музыкалку! Но пришлось на ферму пойти. Первое время забегала в Дом культуры - поиграть на слегка расстроенном пианино. Потом не до того стало и свекруха ворчала:
"Ты, чо ли девка? Ты замужняя баба, Полька. Твоё дело робить, рожать, да муженьку угождать."
Про себя скромно промолчала, но попила из невестки кровушки, без стесненья. Полина не теряла надежды, сколупнув мужа с деревенской земли, в город вернуться. Но, наверное, время слишком быстро бежало - мечты молодой женщины не поспевали за ним.
Свёкры умерли рано, один за другим. Сын, как раз школу закончил. Отец его в комбайнёры настраивал, но мать погнала парня в город - в техникум политехнический. Потом уж призвали Гену служить. Местная девчонка, Зинка, письма писала и пыталась понравиться потенциальной свекрови.
Не угадала! В каждой весточке, Полина Степановна сыну внушала не деревенских дур собирать, а о городской невесте задуматься. Осенью Гена вернулся - возмужавшим, молодым мужчиной. И, будто не читал наставлений матери, сразу заговорив о женитьбе на Зине.
Еле отговорила до весны подождать. В конце февраля муж утонул и разговоры о свадьбе затихли на год - в деревне чтили сроки печали. А в Полине Степановне поселилось уныние. Куры, коровёнка, огород, как футбольное поле, вызывали мигрень.
Бросила бы всё и уехала, наплевав, что молодость растеряла. Чай, приняли бы старенькие родители и сестра с семьёй потеснилась. С сыном не могла разлучиться. Вот, если бы вместе! И тут свезло - Людмилу, учительницу русского языка и литературы к ним подселили.
Полина Степановна к девушке пригляделась. Лёгкая пышечка, невысокого роста. Нос кругленький, губошлёпочка. Но глазки живые, карие. И волосами богата. Словом, не хуже Зинки. А главное - городская, образованная и на деревню совсем не заточена.
Стала Полина Степановна привечать, жиличку, к обеду - ужину приглашая. И, выбрав момент, надоумила:
"Ты, Людмилка, девушка интересная, но ещё годика три, и перестарок. Коль так выпало - надо в деревне ловить жениха. А чем мой Геннадий плох? Не смотри, что грузовиком рулит. Образование техническое имеет. Весноватый, но плечами широк, ростом удался.
Ты и по избе всегда ходи прибранной, да улыбчивой. В разговорах сильно не умничай. И похваливай - он любит."
Как в душу заглянула! Людмила в институт не с первого раза прошла и теперь ей недолго до 25-ти оставалось. Замуж до жути хотела! Не за абы кого, конечно. Геннадий, хозяйкин сын, вполне годился. И, при поддержке Полины Степановны, переиграла Людмила Зинку.
Свадьбу поехали в её родной город гулять - не хотелось фотографий на фоне деревенских заборов. Туда - сюда и время отработки закончилось. Геннадий, настроенный молодой женой, уже не противился городу. Но условие обозначил - выбрать ближний к деревне, чтоб мать не забрасывать.
На "посошок," свекровь шепнула невестке:"Ты уж выполни, что обещала, Люданя. Как зацепитесь - кликни меня к себе." Обещала, предчувствуя от Полины Степановны поддержку и пользу. Но сначала им выпало пожить в общежитии заводском.
Геннадия контролёром ОТК приняли. В институт, на вечернее отделение, поступил. Людмила корректором устроилась в типографию. Между собой у супругов выходило складно.
С женой покладистый и уступчивый, на заводе Геннадий ходил в лидерах и уже мышление инженерное проявлял. Мастером, до защиты диплома назначили. Людмила в декретный отпуск ушла, когда из жилищной комиссии просемафорили:
"Готовьтесь, Геннадий Тимофеевич, новосёлом стать. На троих - авансом, вам двухкомнатная квартира положена."
"Маловато!" - решили супруги и забрали к себе Полину Степановну. Она, по любому,как няня для ребёнка планировалась, но вот - пораньше вышло. Прописав в своей комнатушке, принялись дни считать - жильё же "вот-вот" обещали. Дочке Юле два года исполнилось, когда Геннадий грузовичок для вещей заказал.
Всё это время, свекровь себя, как пчёлка вела: нужна - рядом жужжит, а нет - стороной летит. Квартира, хоть и в три комнаты, расстроила малометражностью, первым этажом и отсутствием балкона. И тут, Полина Степановна, предложила избу в процветающей деревне продать.
С негласной доплатой, вполне можно найти обмен на четырёхкомнатное жильё с балконом. Вот такое доверие к сыну с невесткой. С год прошло, прежде, чем задумка свершилась. Тогда королями зажили. У Юли комната, у бабушки - через стену. У Людмилы с Геной спаленка.
И "зала для всех," как Полина Степановна, с придыханием говорила. Между тем, она не старой была. Не пенсионерка. И надо бы ещё где-то работать. Например, поломойкой. Супруги, с почтением и надеждой, предложили Полине Степановне остаться домохозяйкой - внучку растить и хозяйничать.
От себя обещали слушаться и помогать. Женщину это устроило. Так бы и жили, тишком - ладком, но страну перемены встряхнули. Геннадий с завода уволился, не желая бесплатно на работу ходить. Вспомнив шофёрское дело, возил продуктовые грузы.
Тем семью и вытягивал пока экономическая "погода" не выровнялась. И вот тут бы порадоваться, может, автомобиль взять в кредит. О Юлькином образовании подумать - школу заканчивает. А Геннадий ошеломил заявлением, почище, чем отмена порядка советского:
"Прощения не прошу - бесполезно. А только встретил я, в разъездах своих, другую женщину и всерьёз полюбил. Пытался забыть, но не смог. Юля взрослая. Буду помогать деньгами пока школу и институт не закончит."
А ещё предложил сделку Людмиле. Он с чемоданом уходит, ни на что не претендуя, но, в нагрузку, Полину Степановну оставляет. Всё ещё не обузу с пенсией. И вот что сказать человеку, которому "неудобно" мать с собой взять? На этом фоне, предательство остальных, меркло.
Невестка право решать Полине Степановне предоставила. Лично ей, свекровь не мешала, став ближе матери. И остались, бабьим царством, втроём. Геннадий, как обещал, переводил немного деньжат, но не звонил даже дочке. Притерпелись, привыкли. Время помогало - быстро бежало.
Юля колледж закончила. Бухгалтером - расчётчиком приняли в фирму. И там же судьбу встретила, в виде старшего охранника Юрия. Свадьбу одним днём отгуляли и зять разбавил женский коллектив. Всё шло чередом и по правилам.
Молодые стремились, суетились, любились, поговаривали о ребёнке: "Вот только разок слетаем в Турцию!" Людмила Алексеевна теперь трудилась в издательстве. "Для здоровья" встречалась с женатым мужчиной и старалась не особенно нагружать делами свекровь.
Полина Степановна ей виделась пожилой женщиной, близоруко поглядывающей на проявления жизни, к которым сама она уже не могла иметь отношение. Разве, что постоять рядом. Наверное, поэтому начало "сумасшествия" у свекрови, Людмила Алексеевна пропустила.
К Полине Степановне, с первых месяцев проживания в городе, вернулась привычка одеваться с доступной претензией. Не особенно длинные юбки, не слишком пёстрые платья. Обувь - непременно с каблучком. Платки не носила - беретик, шарфик на шее. И не терпела сумки-авоськи.
И в семьдесят оставалась такой же. Но вдруг, что-то новое: запах духов - цветочных, недорогих. Помада оживила сухие губы. Гулять стала больше и возвращаться позднее. Вскользь сообщала, что была на концерте народного хора, на выставке кошек.
Но кому есть дело до почти бесплатных развлечений старушки?
Однажды пришла и объявила невестке: "Люданя, меня замуж зовут и колечко подарено!" Действительно, на пальце оказалось кольцо - серебряное, с янтарной капелькой. Уверенная, что это, какая-то ерунда, Людмила налила Полине Степановне чаю, с улыбкой сказав: "Ну, прям-таки замуж!"
Свекровь непривычно вспылила: "Вот вы с Юлей в старухи меня записали, а один хороший человек рассмотрел во мне женщину! Мы полюбили друг дружку и хотим вместе жить! Естественно, после ЗАГСа."
"А как имя хорошего человека? Сколько лет, где проживает?" - уточнила, обалдевшая невестка.
Поклонник Полины Степановны звался Алексеем Макаровичем. Вдовец, под восемьдесят, проживал на соседней улице с внуком, его женой и правнуками-близнецами. Трёхкомнатная квартира его, но нет ни уважения, ни покоя. Познакомились в сквере, во время прогулки.
"Он сказал, что я ему с первого взгляда понравилась!" - горделиво распрямилась свекровь.
"Допустим. Но при чём здесь кольцо и ЗАГС? Проводите вместе время, на чай его пригласи. Есть желание - угости своими пирогами. Но замуж?! Это так странно, мама Поля!"
Но, чем проникновеннее говорила Людмила, тем упрямее становилась Полина Степановна. Всё решено: на днях они подадут заявление, Алексей Макарович придёт познакомиться с родными невесты. Заодно прикинут, как лучше расположиться, когда станут супругами.
Только тут до невестки дошло - очень скоро, совершенно посторонний дед оккупирует их квартиру. Но это нельзя допустить! Людмила попыталась заинтересовать Полину Степановну будущим правнуком:
"Мама Поля, через четыре месяца Юля родит. Уже известно - мальчик. Может, в деда удастся - твоего сына, Геннадия. Или хочешь, его самого разыщем. В гости приедет - к тебе и с внуком познакомиться. Вот это - нормальное событие, а замужество - блажь, честное слово!"
По натуре, свекровь не была злой. Внучку Юлю растила с удовольствием. Сына, за уход из семьи, осуждала, но повидать Геннадия ей хотелось. На эту тему то и дело раскладывала пасьянс - приедет, не приедет. И никогда, даже в более крепкие годы, не заикалась о желании сойтись с мужчиной.
Теперь, в Полину Степановну, упрямый чёрт отрицания заселился. Заявила, что правнук не её забота. Сына, предателя, знать не желает. А Людмила, после развода, ей не невестка.
"Среди чужих живу. Думаешь, не понимаю, почему из деревни призвали меня? Бесплатная нянька и домработница! Алексей Макарович первый тёплый человек за все годы. В эту квартиру я вложила свою избу. Распишемся и мой муж будет жить в моей комнате! - высказалась Полина Степановна, багровея лицом.
Час спустя, пришлось для неё вызвать скорую помощь - критическое давление никак не сбивалось. После укола, она заснула, а Людмила с дочкой засели на кухне. Зятя "подселенца" не тревожили. Обрисовав ситуацию, мать спросила у Юли:
"И что делать прикажешь? По сути, баба Поля права - и ей положены метры для распоряжения. Но пустить на них стороннего старика?!"
Юлька, с утра мучавшаяся изжогой, поморщилась: "И мне чужой дед не нужен. Но в знакомиться пусть приходит - врага надо знать в лицо, мама."
Алексей Макарович оказался низеньким старичком с цепким взглядом и двойным подбородком. Он принёс вафельный торт, к которому мать и дочь не прикоснулись - им его приторного, дребезжащего голоска хватило. Коричневые глазки гости так и шарили по сторонам. Завёл разговор, выбрав Людмилу.
"Да вы, Людок, в хоромах живёте!"
"Вообще-то, нас уже почти пятеро," - буркнула Людмила Алексеевна, передёрнувшись от обращения.
Гость не понял и расплылся довольной улыбкой: "Премного благодарен. Уверен, мы поладим."
"Я не вас имела в виду, Алексей Макарович. Юля, дочка моя, скоро родит."
"Мда. Младенец крик и забота. А не думали молодых отселить?"
Людмила не выдержала и вспылила: "Вы не слишком ли вмешиваетесь для человека, которого мы впервые видим?!"
Ответить мужчине не дала Полина Степановна, решительно объявив: "Мы продолжим пить чай в МОЕЙ комнате!" Собрала на поднос чашки, торт и парочка удалилась. Мать и дочь смотрели друг на друга, не находя слов для ситуации. А ведь это были только цветочки!
Полгода спустя, своё совместное проживание с "тёплым Алексеем Макаровичем," обе называли дурдомом. Супруг Полины Степановны сморкался в кухонные полотенца, часто курил на балконе вонючие папиросы и детские пелёнки шли в перестирку.
"Забывал" про туалетный ёршик и унитаз после него выглядел неопрятно. Как и ванна после мытья. Как и кухонный стол, если Алексей Макарович сооружал бутерброды, для просмотра "кина,"в своей комнате. Полина Степановна суетливо кудахтала, подтирая, убирая, чистя.
Не всегда своевременно, но замечаний не терпела. Питались "молодые" тем, что она готовила, но чужак, не стесняясь, ел из холодильника всё, что нравилось. Много находилось причин, вгонявших домочадцев в дикое бешенство.
И даже зять покинул нейтральную сторону, поймав руку мужа, уважаемой Полины Степановны, в кармане своей куртки. Кое - что предположив, он вскрыл общую копилку и обнаружил пуговицы, мелкие гайки вместо монет. По совокупности, объявили семейный суд, но вместо раскаяния, встретили нападение.
Со стороны, в прошлом мирной, Полины Степановны. Весь гневный спич, приводить смысла нет, но по итогу, свекровь (тадам!) потребовала:
"Завтра же выставляйте на продажу квартиру - мы с Алёшей с вами, злыднями, жить не хотим. Мне положена однокомнатная - моя доля, плюс Геннадия. А вы, как хотите!"
Желающих, на "хоромы," без евроремонта, в доме из советских времён, не набежало. Да и квартира, в четыре комнаты, стоила чуть больше трёхкомнатной, а их, может, и так же. То есть, на три однокомнатных или "двух и одну" не набрать, хоть расшибись.
Зять Юрий, с поручителем тёщей, взял приличный кредит. Его родители подключились, на сколько могли. Нашли вариант - по метражу меньше однокомнатной, коридор в два шага, кухня - в три. Туалет и ванная раздельные, но душевая кабина.
Небольшой балкон - для курева. Дом с лифтом и то, что шестой этаж - без значения. Бывшая свекровь (теперь так её ощущала Людмила) забухтела, но напоролась на сопротивление, прозвучавшее, как угроза:
"А не хотите, Полина Степановна, чтоб врачи в вашей дееспособности усомнились? Мы вам это скоренько организуем!"
Больше понты, но Алексей Макарович заворковал: "Поленька, не волнуйся. Они молодые. Вон ребёночек у ребят. Пусть наживутся на нас." Перевозить нехитрый скарб стариков заявился внук дедка - молодой, молчаливый мужик. И всё, будто не было Полины Степановны. Жаль, кредит остался.
А ещё угрызения совести у Людмилы. Не верила она, что свекровь покой и счастье нашла. Иногда тянуло сходить, посмотреть, как живёт - адрес был записан, на случай, если бывший муж Генка нагрянет и пожелает с матерью повидаться.
Но ведь ей по русски было сказано: после развода - она не невестка Полине Степановне. Прошло сколько-то лет. Людмила Алексеевна, изрядно пополневшая, взяла за привычку, ходить с работы пешком. Часть пути через длинный сквер проходила.
Ей навстречу брела старуха с продуктовой тележкой. Это была Полина Степановна. Ощутимо состарившаяся, похудевшая. Свернуть? Не узнать? Сблизившись, через преодоление, Людмила Алексеевна произнесла: "Здравствуйте, Полина Степановна!"
Бывшая свекровь замерла, сморщилась лицом и беззвучно заплакала. Разжав губы сухие, старуха сказала: "А я к дому нашему приходила. За вами всеми соскучилась." И не было смысла спрашивать: "Что случилось? У вас всё хорошо?" Нехорошо и случилось. Когда придумала выпасть из надёжной семьи.
Но ввязываться, теперь в чужие проблемы, Людмила себе запретила. В конце-концов, имеются, обязанные поддержать эту пожилую женщину. Достав, из потайного кармашка в сумке, максимально крупную купюру - заначку, протянула бывшей свекрови:
"Возьмите, вам пригодится. Будьте здоровы, Полина Степановна."
Слава Богу, приняла молча. Отдаляясь, Людмила оглядывалась. А расплакалась дома, когда дочке о встрече рассказывала. Юля, решившаяся на второго ребёнка и страдавшая тошнотой, оптимистично - безразлично сказала:
"Да ладно, мам! Жива баба Поля, на своих ногах. С сумкой, значит есть на что покупать продукты. А близкие слёзы - старческое проявление. И правильно, что не предложила к нам заходить. А то бы притащилась со своим Макаровичем, да ещё с какими-нибудь проблемами. Ушла - так ушла."
от автора: После рождения второго ребёнка, дочь и зять Людмилы Алексеевны (для меня просто Люды) захотели раздела квартиры. Она не возражала. Им досталась двухкомнатная (сами доплачивали), матери - однокомнатная. Люда и теперь в ней живёт.
Благодарю за прочтение. Пишите. голосуйте. подписывайтесь. Лина
