10 марта 1982 года в рижской газете «Советская молодежь» была напечатана статья «Заблудшие овечки или…». В ней рассказывалось, что в Риге обнаружена группа пацифистов, не желающих служить в армии. Приводились отрывки из бесед с молодыми людьми, в которых они заявляли о себе как о сторонниках идей ненасилия, известных им, в том числе, и из работ Льва Толстого. Авторы статьи были категоричны в своем отношении к пацифизму: «в нынешней международной обстановке взять на вооружение идею Льва Толстого (Лев Никола́евич Толсто́й, 1828–1910) – непротивления злу насилием – есть не что иное, как предательство своей Родины» (Соловьев, Трофимов 1982).
Появлению заметки предшествовало изъятие самиздатской рукописи воспоминаний «Два лета» у Владимира Шакуля, хиппи и рок-музыканта. КГБ установил круг общения Владимира и вызвал четверых его знакомых (Георгия Мейтина, Дмитрия Федотова, Григория Гондельмана и еще одного человека, имя которого нам установить не удалось) на беседу в Угловой дом (здание КГБ в Риге). Молодые люди открыто рассказали о своих взглядах, о негативном отношении к военной службе, а также о том, что они верят в Бога. Четверо из них были вегетарианцами, но не все на самом деле считали себя толстовцами.
Подробности этой истории нам известны из неопубликованных воспоминаний Г. Мейтина (хипповая кличка Гарик Рижский) (1958) (Мейтин 1990-1991). В старших классах Гарик открыл для себя идеи ненасилия Толстого и стал его последователем. Он пережил одновременно и религиозный, и этический переворот, постепенно придя к убеждению о недопустимости насилия, взаимосвязи и единства жизни людей в Боге, наличии во всех людях единого и объединяющего Божественного начала (Мейтин 1989, 32).
Выбор толстовства в качестве мировоззрения для позднего советского периода – дольно экзотическое явление. В конце XIX – первой трети XX века в России и во всем мире существовало довольно мощное толстовское движение, которое сочетало в себе коммунитаризм[1] и пацифизм (Alston 2014). В середине 1930-х годов в СССР движение было подавлено. Выжившие толстовцы старались сохранить память о своем движении, но к общественной борьбе и публичным выступлениям не стремились. Религиозно-общественные произведения Льва Толстого в СССР находились под негласным запретом, и узнать что-то о теории непротивления злу насилием было не так-то просто.
В связи с этим интересным является феномен самозарождения толстовства в молодежной контркультуре 1970–1980-х годов. В разное время увлекались идеями Толстого и даже считали себя толстовцами такие непохожие друг на друга представители советского культурного андеграунда, как собиратель неофициального искусства Владимир Мороз (1929), эстонский хиппи Андрей Мадисон (Макабра) (1952–2009), львовский хиппи Александр Лобачев (1953–2011), куйбышевский хиппи Владимир Соломко (Ленский), таллиннский хиппи Александр Карев (1959–1981), сибирский анархист Игорь Подшивалов (1962–2006), а в Москве – хиппи Юрий Попов (Диверсант) (1954–1999), хиппи и художник Вячеслав Демин (1960), художник, хиппи и активист советского низового движения за мир Александр Рубченко (1960) и др.
С помощью М. Бомбина (1951–2011) и И. Свиклан Гарик познакомился с сообществом хиппи. Гарик отрастил бороду и длинные волосы и начал путешествовать автостопом. Он не захотел получать высшее образование и устроился работать кочегаром в угольной котельной, а позднее – оператором газовой котельной.
Напечатанные на машинке воспоминания «Два лета», изъятые у В. Шакуля, были посвящены событиям 1979 и 1980 годов, когда Гарик путешествовал автостопом и его, как и других хиппи, задерживала милиция. В 1985 году Гарик их восстановил, и «Два лета» стали распространяться в самиздате, а позднее этот текст неоднократно перепечатывался в неформальной прессе (Мейтин 2004, 70-119).
С марта 1988 по 1991 год Гарик в Риге, практически в одиночку, выпускал религиозно-общественный журнал «Ясная Поляна» – всего вышло 12 номеров. Журнал был посвящен теме ненасилия. Гарик работал над журналом у себя дома и в котельной, которая располагалась на улице Буллю на крыше многоэтажного дома. В подготовке и распространении «Ясной Поляны» принимал участие молодой рижский пацифист Владимир Якушонок. Корреспондентами журнала были старые толстовцы, хиппи, участники религиозных и общественных движений. Журнал Гарика был хорошо известен пацифистам, религиозным диссидентам и анархистам в СССР (Храмов 1989, 28; «Ясная Поляна» 1989, 30-33; Тарасов 2005, 245-246).
Еще двое из упомянутых в статье пацифистов – Дмитрий Федотов (1963) и Владимир Шакуль – были не только хиппи, но и рок-музыкантами. Вскоре они станут участниками рок-группы «Пилигрим», которая станет весьма популярной в Латвии и во всем СССР во второй половине 1980-х. И Д. Федотов, и В. Шакуль, как это было принято у хиппи, «откосили» от службы в армии с помощью «психушки». Четвертым пацифистом был Григорий Гондельман (1962), в настоящее время – известный рижский поэт.
Понять, откуда в Риге в начале 1980-х годов взялись пацифисты, вегетарианцы и толстовцы, можно только в контексте истории неформальных движений позднего советского времени. Все те, кого вызывали на беседу в КГБ и потом описали в статье, принадлежали к сообществу советских хиппи, которые сами себя чаще называли Системой или «волосатыми» и «пытались быть свободными в несвободной стране».
Первые хиппи появились почти одновременно в Москве, Ленинграде и на окраинах СССР – в Прибалтике и во Львове – в конце 1960-х годов (Risch 2005). Первичным социокультурным механизмом возникновения движения хиппи был протест против советской действительности, во многом носивший возрастной, эстетический и антидисциплинарный характер. Этот протест выражался в отчуждении от большого общества, в самодеструктивных практиках «негативной свободы» (наркомания, алкоголизм, суицидные наклонности, связь с криминальным миром), цена которых была высока – психушки, ранние смерти, разрушенные семьи и т.п. (Здравомыслова 2010, 136, 157).
Однако в то же время сообщество советских хиппи носило ярко выраженный поисковый характер, где задачей каждого был поиск своего места в обществе, своей религии, своей идеологии. Нигилизм и самодеструкция, с которых обычно начинала бунтующая молодежь, очень быстро сменялись у нее потребностью в идеях, дающих убедительную и позитивную картину мира.
Чаше всего такой поиск велся в религиозном направлении – движение «советских» хиппи были частью общей атмосферы религиозного возрождения 1970-х годов. Идеологические увлечения гораздо меньше характерны для аполитичных советских хиппи. Пацифизм был одним из вариантов одновременно и идеологического, и этического и даже религиозного выбора.
Неофициальная культура в Риге зародилась в 1950-е годы в творческой среде рижских кафе, завсегдатаями которых была богема, ориентированная на западную культуру (Valpēters, Kronberga 2010). Пацифизм – это явление культурного пограничья. Этика ненасилия и гуманизма, всеобщей любви и открытости миру возникает в зонах соприкосновения и взаимодействия культур. Не случайно именно из рижской богемы родом Сандр Рига (1939) – основатель независимого экуменического движения в СССР (Riga 2011).
Сообщество хиппи было пестрым и разнонаправленным: некоторые из хиппи отличались уклоном в национализм, в латышские традиции, другие были более космополитичны, третьи интересовались в основном рок-музыкой и т.п. В 1970-е годы главной темой латвийской контркультуры, как и во всей Прибалтике, стала рок-музыка (Yoffe 1988). В 1980-е годы в Риге, как и в Москве на Ленинских горах, контркультурная молодежь устраивала демонстрации памяти Джона Леннона (1940–1980) с пацифистскими лозунгами (Бюллетень «В» 1983: 18).
Известнейшим во всем СССР рижским хиппи, имя которого тесно связано с пацифизмом, был Михаил Бомбин – «папа рижский», один из неформальных лидеров советской контркультуры. В конце 1960-х годов он увлекся рок-музыкой, отрастил волосы и отказался вступать в комсомол. В армию пойти ему пришлось, но там он сломал ногу, и его комиссовали. М. Бомбин работал кочегаром в рижском зоопарке и был активным участником движения хиппи.
М. Бомбин выделялся на общем фоне аполитичных «советских хиппи» своей гражданской активностью. С начала 1970-х годов он читал и распространял самиздат, общался с диссидентами. Уже в конце 1970-х годов он был православным, позднее пел в церковном хоре в Покровской церкви города Риги. В период Перестройки он сотрудничал с «Бюллетенем христианской общественности» – религиозно-общественным журналом А. Огородникова (1950), где, в частности, была помещена его статья о советских хиппи как религиозном явлении (Бомбин 1987).
М. Бомбин не был классическим пацифистом, убежденным сторонником ненасилия, но активно использовал язык пацифизма в качестве авторитетного и влиятельного дискурса, удобного для концептуализации своей антисоветской и контркультурной позиции. 3 ноября 1984 года М. Бомбин обратился в поезде к военнослужащим с речью о недопустимости продолжения войны в Афганистане и о грехе воинской присяги. За это, а также за распространение самиздата в 1986 году он был отправлен на два года на «химию» (Fitzpatrick, Fleischman 1987, 145).
Благодаря .М. Бомбину Латвия с 1978 по 1993 год стала традиционным местом летних слетов «советских» хиппи, которые сам он называл «пацифистскими лагерями». Летние палаточные лагеря хиппи располагались в районе лесных озёр между железнодорожными станциями Гауя и Лиласте. Пляж, который находился недалеко от этой местности, был «исчерчен следами танковых гусениц» – рядом был военный полигон (Трубникова 2009, 484).
Хиппи начинали прибывать на Гаую с наступлением первых теплых дней, в начале июня, особенно много народа приезжало на Лиго. Через лагерь за лето проходило до двухсот человек со всей страны, одновременно в нем могло находиться человек тридцать и даже больше. Периодически тусовку разгоняла милиция, бывало, что и совместно с солдатами-автоматчиками. Проверяли документы, переписывали паспортные данные, некоторых увозили в Ригу для «установления личности», многих высылали из Латвии (Бомбин 1989).
Михаил Бомбин во всех своих корреспонденциях, распространявшихся по диссидентским каналам, упорно называл лагерь «пацифистским». Таким же образом его воспринимали участники независимого мирного движения в СССР (Храмов 1987, 10-12). С их стороны это была сознательная идеализация: нельзя сказать, что пацифизм был основной темой тусовок хиппи и тем более будет неверным утверждать, что идеи ненасилия стали сознательным и окончательным идеологическим выбором тех молодых людей, которые принадлежали к сообществу «советских» хиппи, – их судьбы сложились по-разному. По большей части воспоминания о Гауе, как и о других хипповых тусовках 1970-х – 1980-х годов, связаны отнюдь не с темой ненасилия, а с такими темами контркультуры, как музыка и наркотики (Трубникова 2009, 484; Мадисон 2009, 145-148 и др.).
Во второй половине 1980-х годах среди неформалов Латвии (в рок-движении, экологическом и религиозных движениях) также сохранялось значительное влияние пацифистских идей (Шванцен-Штоппер …; «Зеленый» манифест… 1989-1990, 30-33), однако о новом поколении латвийских пацифистов у нас пока еще меньше информации, чем о предыдущих.
Вклад контркультуры в процесс сопротивления несвободе в СССР оказался недооцененным в современной историографии, которая изучает тему ненасильственного протеста исключительно на материалах национально-освободительного движения периода Атмоды – Балтийской песенной революции конца 1980-х – начале 1990-х годов, а также в рамках истории сознательного использования западных технологий мирного гражданского неповиновения Народным фронтом Латвии (Eglitis 1993; Шкапарс 2006, 224-227, 445-448, 453-454; Smidchens 2014).
Одна из причин такой ситуации – явная социокультурная маргинальность носителей пацифистских идей, с которой связана сложность поиска источников для их изучения. Представители контркультуры сами не были склонны заботиться о сохранении своих архивов, и тем более их документы не интересовали государственные архивы, нацеленные на сохранение национальной памяти.
Другая причина – так называемый «методологический национализм» подавляющего большинства исследователей, подходы которых основываются на отождествлении общества и государства (Бек 2001, 117-119) и делают трудноуловимыми опыт тех движений, которые мыслили себя вне национальных границ, носили космополитический, транснациональный, антиграничный характер.
В 1979 году, задержанный милицией во время своих странствий Гарик на вопрос в чем его вера, ответил: «В том, что все люди-братья» (Мейтин 1989–1990, 45). Под этими словами могли бы подписаться все советские хиппи-пацифисты, а также участники советского низового движения за мир, толстовцы первой трети XX века и все прочие сторонники ненасилия разных времен и народов, и многие обычные люди, которые никогда не задумывались о проблеме насилия. Пацифизм советских хиппи был частью «вековой, неиспользованной и неисчерпанной» (Бек 2008, 3) традиции гуманистического космополитизма, которая заслуживает самого пристального изучения.
Ирина Гордеева
Материал предоставлен автором
Список источников и литературы
Источники
Бомбин М. (1987) Взыскуя Града. Бюллетень христианской общественности, № 3/4 (сентябрь-октябрь)
Бомбин М. (1989) Спецназ против хиппи. День за днем, № 6 (июнь-октябрь): 14-15.
Бюллетень «В» (1982). Вып. 93. 35 с. http://grigoryants.ru/byulleten-v/byulleten-v-93-1982/(30.03.2016)
«Зеленый» манифест [Манифест Латвийской партии «Зеленых»] (1989-1990). Ясная Поляна (Рига), № 9/10: 30-33.
Мадисон А.О. (2004) Прилет, улет и отлет: Отдельные куплеты из «Песни о Гауе». В кн.: Мадисон А.О., Миленький Е.М. Отражение. СПб., С. 145-148.
Мейтин Г. (1989) [От редактора]. Век XX и мир, № 1: 32.
Мейтин Г. (1989-1990) Два лета. Ясная Поляна (Рига), № 9/10: 37-58.
Мейтин Г. (1990-1991) Если теперь уже люди… [Воспоминания]. Личный архив автора.
Мейтин Г. (2004) Два лета. Даугава (Рига), № 2:70-119.
Соловьев А., Трофимов В. (1982) Заблудшие овечки или… Советская молодежь (Рига),10 марта
Тарасов А.Н. (2005) Революция не всерьез: Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений. Екатеринбург: Ультра.Культура. 528 с.
Трубникова Т. (Матильда) (2009). В кн.: Сумерки «Сайгона». Сост. и общ. ред. Ю.М. Валиева. СПб.: Zamizdat, С. 479-491.
Храмов Н.Е. (1987) Разгром лагеря мира в Латвии. День за днем, № 8: 10-12.
Храмов Н.Е. (1989) Ротапринтная революция? Независимый библиограф, № 2: 24–31.
Шванцен-Штоппер – Золотой дозняк. Der Kunstmeisters aus Bolderaa, 1984-1999. http://malajazemlja.narod.ru/mztrio/mztrio1.html (30.03.2016)
«Ясная Поляна»: Из материалов самодеятельного журнала толстовского движения в СССР (1989). Век XX и мир, № 1: 30-33.
Eižens Valpēters, sast.; Gita Kronberga red. (2010) Nenocenzētie: alternatīvā kultūra Latvijā, XX gs. 60-tie un 70-tie gadi. Rīga: Latvijas Vēstnesis. 315 p.
Riga, Sandr (2011). Nonfiction. Riga: Sacramento. 176 p.
Литература
Бек У. (2001) Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция. 304 с.
Гордеева И.А. (2003) «Забытые люди»: История российского коммунитарного движения.М.: АИРО-XX. 240 с.
Здравомыслова Е. (2010) Культурный андерграунд 1970-х: ленинградское кафе «Сайгон» глазами завсегдатая и исследователя. В кн.: Разномыслие в СССР и России (1945-2008). СПб.: Европ. ун-т в Санкт-Петербурге. С. 131-158.
Шкапарс, Янис, сост. (2006) Балтийский путь к свободе: Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Рига: Zelta grauds. 512 с.
Alston, Charlotte (2014). Tolstoy and His Disciples: The History of a Radical International Movement. London; New York: I.B. Tauris. 309 p.
Eglitis, Olgerts (1993). Nonviolent Action in the Liberation of Latvia. The Albert Einstein Institution, 72 p. http://www.aeinstein.org/wp-content/uploads/2013/09/NonviolentActionintheLiberationofLatvia-English.pdf (30.03.2016)
Fitzpatrick, C.; Fleischman, J. (1987) From Below: Independent Peace and Environmental Movements in Eastern Europe and the USSR. In: A Helsinki Watch Report. October. 263 p.
Risch, William Jay (2005). Soviet «Flower Children»: Hippies and the Youth Counter-Culture in 1970s L’viv. Journal of Contemporary History № 3 (40) (July): 565-584.
Smidchens, Guntis (2014). The Power of Song: Nonviolent National Culture in the Baltic Singing Revolution. University of Washington Press. 415 p.
Yoffe, Mark (1988). Hippies in the Baltic: The Rock-And-Roll Era. Cross currents: A Yearbook of Central European Culture, Vol. 7: 157-176. http://quod.lib.umich.edu/c/crossc/anw0935.1988.001/177:ANW0935.1988.001?page=root;rgn=full+text;size=100 (30.03.2016).
[1] Коммунитарное движение – это движение, участники которого считают, что основным методом преобразования общества является нравственное самосовершенствования личностей внутри небольших общин единомышленников (подробнее см.: Гордеева 2003).