Этот вопрос я слышал в школе если не каждый день, то как минимум несколько раз в неделю. Не со всеми учителями у меня были дружные отношения, а с некоторыми и у всего класса отношения были сложными, но особые отношения у меня были с директором.
Директор
Наша школа была стерильно вычищена и ухожена, во многом благодаря именно нашему директору, а если точнее, то его дружбе с губернатором, в результате которой наша школа использовалась как показательная, и хорошо отремонтированные туалеты на втором этаже открывались только по приезду телевидения, ветеранов или администрации, я туда зашёл всего единожды и тут же был изгнан охранником. Ещё одним предметом нашей гордости был музей на втором этаже школы. Это был не просто музей, а музей военно-морского флота. Каким образом у нас на Урале оказался музей военно-морского флота не очень понятно. Из всех речек, озёр или болот у нас к морю можно было отнести скорее лужи. Но всё было не просто так, оказывается директор нашей школы просто болел морем. Он мечтал стать военным, но из-за проблем со зрением этого не случилось. Но став учителем, а потом и директором школы, он покупал модели кораблей и даже внешне чем-то был похож на моржа-боцмана из "Ну, погоди!".
Коренастый мужчина с причёской "площадка" и усами типа подковы. Волосы как на голове, так и на усах были чёрного цвета с тонкой проседью, сама причёска была выведена как-будто штангенциркулем.
Во всей школе было две железных двери: в музее и в кабинете директора, в приёмной которого сидел я. В очередной раз завуч Людмила Михайловна "выловила" меня за джинсы и привела к директору, с которым я виделся чаще, чем весь остальной класс. Он вёл у нас обществознание. Но о законах и нравственности мы разговаривали и во внеурочное время.
Я вошёл в кабинет, встал на против дубового лакированного стола, на котором лежали бумаги, огромный белый куб компьютерного монитора и подставка для ручек с золотым якорем.
– Добрый день, Евгений, присаживайся, – он указал мне на кресло перед столом
– Добрый день, Евгений Александрович! – да, мы ещё и тезки были
– И сколько это будет продолжаться?
– Пока кому-то не надоест...
– Ну, я надеялся, что тебе надоест. Если я тебя увидел, но ничего не сказал, это вовсе не значит, что ты можешь и дальше одеваться как быдло!
– Можно уточнить? То есть я в джинсах, туфлях и темном свитере - быдло, а другой ученик, в красных кроссовках, футболке от баскетбольной формы, но при этом в брюках со стрелками - одет прилично?
– Я таких не видел, – к такому вопросу он был явно не готов
– Знаете почему? Потому что у нас запрет на джинсы, а приводят к Вам исключительно меня, хотя так, как я одет, одеваются приличные и взрослые люди во всём мире.
– Есть понятие "форма одежды"! И у нас принято понятие "деловая форма"!
– На сколько я знаю, в нашей школе это не правило, а рекомендация. Введите школьную форму, буду в ней ходить.
– У меня иногда складывается ощущение, что ты просто на принцип идёшь.
– А Вы?
– Евгений, забываться не стоит! Почему все твои одноклассники соблюдают эту, если тебе так угодно, рекомендацию, а ты не можешь?
– Мы опять возвращаемся к началу разговора. У моего одноклассника костюм, пиджак и галстук, только ярко-лимонного цвета. И хоть у нас в школьном уставе и сказано, что одежда должна быть деловой, не броской и не яркой, ему-то слова никто не скажет. Как и девочке в ярко-красном платье в горох. А мне в синих джинсах и чёрном свитере... Так же как и девочке в джинсах
– Хм.. – он повернулся на кресле лицом к окну и погладил усы, – Понимаешь, девичья одежда, это вообще тема достаточно сложная, а джинсы... Ну почему джинсы-то?
– Потому что у меня длинные ноги и толстая попа, в брюках мне неудобно, а на заказ пошива у меня просто нет денег.
– Так... Я думал мы сможем договориться, но... У тебя неделя на то, чтобы решить вопрос с брюками, или я буду вынужден отстранить тебя от учёбы
– И для этого Ваше поколение боролось за демократию?
– Иди на урок, что у тебя сейчас?
– Русский язык...
– Если Вилора Никитична спросит где был, скажи что у меня.
Я вышел из кабинета и понял, что в этот раз я реально проиграл. Конечно, мы с мамой купили брюки и я стал ходить в них, никто больше не приставал ко мне, но для меня это было личным поражением.
Спустя 15 лет мы встретимся с Евгением Александровичем в больнице как соседи по палате, будем долго обсуждать наши горячие беседы и даже над этим смеяться. Так получилось, что я был для него последним из учеников, с которым он общался...
Русский язык и литература
Так получилось, что с пятого по седьмой класс нашей учительницей по русскому языку и литературе была не самая лучшая преподавательница. Проблема была в том, что до нас она была учителем в деревне, но потеряв мужа, она переехала в город и стала работать в нашей школе.
Памятка.
Тетрадь – это моя основная гордость!
Тетрадь – это показатель моей работы!
Тетрадь – мой учитель и наставник!
Тетрадь – мой верный друг и надежный товарищ!
Ум, как ручей,
Высыхает и старится,
Если ты выпустишь тетрадь из рук!
Что это такое? А эту ахинею мы писали в каждой новой тетради на первой странице. Тетрадей было обычно две, одна на проверке у учителя, другая у тебя для домашней работы, и стоило тебе не написать эту памятку... Однажды я получил две двойки за непроверенный диктант, потому что она выкинула мою тетрадь. Двенадцати листовые тетради кончались быстро и писали мы эту памятку часто, но кроме этой, по сути своей, мелочи, было ещё и другое.
Дело было в том, что эта учительница русского языка была представительницей этнических меньшинств и всё бы ничего, но каждый диктант был отдельной каторгой. Неправильные ударения, странные паузы, да и просто скоростной ритм, а как результат двойки-тройки большей части класса. В седьмом классе на первом же родительском собрании затягивающаяся пружина не выдержала. Родители стали задавать нашей учительнице вопросы, на которые она ответила: "Подождите! Давайте например я приведу Вам примерный пример". Это была первая и последняя беседа наших родителей с этой учительницей. Они честно признались, что очень соболезнуют тому факту, что наша преподавательница осталась вдовой, но жертвовать знаниями своих детей они не согласны. Так почти на месяц мы остались без уроков русского языка.
Мы уже успели расслабиться за этот месяц, так как по школе ходили слухи что нам "дадут" неопытную студентку, которая будет бояться больше нас, но так не случилось. Вилора Альбертовна Кауфман была учительницей легендарной. Легендарной в том смысле, что старшие ученики слагали о ней легенды. И когда мы оказались на её уроке, то были готовы увидеть самое страшное. Тем не менее, уроки были тихими и спокойными. Она никогда не кричала и даже слегка не повышала голоса. Она из троечника делала отличника, который с лёгкостью на память читал стихи Пушкина и Лермонтова. Она к одному произведению Чехова или Достоевского, положенному по школьной программе, добавляла как минимум ещё по два. А уж как научила нас смеяться над сатирой Зощенко и Булгакова. А с каким удовольствием мы читали Данте и Гете! Но всё это делалось шёпотом. Она, в отличие от многих преподавателей, не заставляла нас учится, а прививала нам любовь к литературе. Когда я впервые вышел рассказывать стихотворение на её уроке, это звучало как какой-то гундёж. Тогда она выхватила у меня инициативу и начала показывать с каким выражением надо читать, как чувствовать и даже как при этом двигаться. "Кем бы вы не стали по окончанию школы, но поверьте мне, ребята, умение управлять своей речью поможет любому. Художнику, слесарю, врачу, актеру, географу, менеджеру, юристу, политику или новому писателю".
После долгой и пренеприятной беседы с директором, я постучался в кабинет и вошёл. Вилора Альбертовна, увидев меня, кивнула, продолжив рассказывать тему урока. Мой сосед по парте оживился и начал интересоваться где я столько времени был, соседи впереди стоящей парты тоже пытались подслушивать. Вилора Альбертовна замолчала и обратилась к нам.
– Ребята, у вас какая-то важная тема для разговора?
– Да не особенно
– Женя, ответь ребятам на вопрос и я продолжу, – я ответил что был у директора, опять по поводу джинсов, – Вопрос решён?
– Да, простите
– Тогда я продолжаю
Разговор был о недавно написанных сочинениях по "Бедной Лизе" Карамзина. Честно говоря, я был не в восторге от прочитанного из-за чего анализ получился достаточно скудным. Конечно, я написал и про девичье доверие, и про юношескую подлость, но я буквально с трудом из себя это выдавливал. Вилора Альбертовна зачитывала строки из различных сочинений, но своих я не слышал. Ну понятно, кто такую дичь читать захочет. Звонок!
– Женя, задержись на минутку!
– Да-да
– Я не стала зачитывать твоё сочинение в этот раз. Получилось очень хорошо, но в этот раз нет души. То есть размашистые предложения, длиной в полстраницы как у Льва Николаевича Толстого, интересные речевые обороты и даже ирония, но нет души, которую ты обычно вкладываешь. Ты можешь больше, я знаю. Переписывать я тебя не прошу, но в следующий раз пиши то, что чувствуешь, даже если я этого не жду, – она улыбнулась и мне стало немного неудобно за то, что я не дал обещанного своему главному тогда читателю
– Я понял, в следующий раз я обещаю Вас порадовать, – тут уже улыбнулся я
Пора было идти, теперь другой язык — английский.
English
Английский язык, как и математика с русским языком, был сложным, но в отличие от вышеназванных, мы его просто ненавидели. И сейчас я не преувеличиваю. Наш класс делился на две группы: у одной группы преподавателем была лёгкая на подъем, игривая и весёлая молодая учительница 25 лет, у второй – учительница около 50 с крайне тяжелым характером и стоило только произнести или написать что-то неправильно, она срывалась на крик. Дорогой читатель, угадай в какой группе был я. Да, да! Именно во второй. Надежда Леонидовна была достаточно высокой и худой женщиной с пергидрольными блондинистыми кудрями. На её шее всегда Были шейные платки, а на лице очки "кошачий глаз". Весь её кабинет соответствовал ей самой. Парты стояли кругом, на стенах висели британские флаги, плакаты, и самое главное - фотографии битлов...
– Так, сегодня немного попоём! Будем петь нашу любимую песню группы Beatles "Yellow Submarine"! – каждую неделю что-то в её голове ударяло и мы должны были петь про жёлтую подводную лодку
– Уфф... Опять!? – я уже не мог молчать
– Не опять, а снова! The Beatles это величайшая группа Великобритании, а фильм "Yellow Submarine" - важнейший музыкальный фильм в истории
– Ну во-первых у них и другие песни есть, хотя бы "Eleanor Rigby" из того же фильма, а во-вторых "Pink Floyd. The Wall" поважнее будет
– Да? Ты у нас такой умный?! Как ты можешь критиковать создателей рок-н-ролла!?!?
– А Бадди Холли по Вашему видимо не существовало!? Да и кроме битлов были The Cream, Led Zeppelin, Queen, Black Sabbath, The Who
– Наркоманы и извращенцы!
– А, ну да! А Lucy In The Sky With Diamonds, это о чём песня!? – теперь уже голос поднял я
– Ну и о чём!?!?
– Три волшебных буквы L, S, D
– Бред!
– Ну-ну, а жёлтая субмарина это с наркотиками не связано
– Бесит она уже, – это сказал мой сосед по парте Яша
– Что!? – видимо Надежда Леонидовна подумала что это в её адрес, – Оба встали!!!
Мы встали, и так как Яша сидел по левую сторону от меня... Надежда Леонидовна размахнулась и нанесла звенящую пощёчину моему соседу. Видимо, следующая планировалась для меня, но того что произошло дальше я даже и не ждал. Яков сжал руку в кулак и достаточно сильно ударил Надежду Леонидовну в лицо. Та упала на пол, а в воздухе повисла тяжёлая тишина. Звонок! Пойду-ка я домой, два раза за день у директора это уже перебор...
Конечно Яшиных родителей вызвали в школу и конечно был долгий разговор на различные темы. У Яши это был не первый проступок, но, пожалуй, самый громкий. Уроки английского языка у нас стали тише и спокойнее, и уж чего там не было точно, так это пения. По глазам Надежды Леонидовны было видно, что любви она к нам не испытывает и это было взаимно.