Красная пуговица, которая вернула папу на берег Салара, была не единственной находкой во время давнего визита в Курск. Попалась и знакомая с детства деревянная шкатулка. Картинка на крышке со временем стёрлась, но по-прежнему угадывались сощуренные глазки и треугольники ушей. Три котёнка.
Папа знал их историю: в 1932 году Фрося очень грустила, потеряв ребёнка, и сказала Моте:
- Ты бы мне хоть котёнка купил.
Тогда Мотя и принёс шкатулку:
- Вот, сразу три.
Внутри лежали бумаги. Официальные и личные, некоторые - настолько интимные, что и говорить неловко. Когда шкатулка досталась папе, документов уже сильно поубавилось: Фрося и Мотя провели ревизию. Но пропавшие бумаги остались в папиной памяти, а при реконструкции истории в дело идёт всё - и документы, и воспоминания о них. Они-то нам и нужны теперь, когда мы собрали и записали устные рассказы.
Фрося родилась в слободе Новотроицкой Воронежской губернии, о чём свидетельствует справка из сельсовета. Воспитывать семерых детей Фросиной матушке Наталье Григорьевне помогали няня и юная тётушка Моря. Говорят, тётушка Моря обожала возиться с племянниками и брала их к фотографу в ближайший к слободе Богучар, благодаря чему мы и можем представить Фросю и её сиблингов маленькими. Они позируют на дореволюционных снимках одинаково скуластые, круглолицые, насупленные, темноволосые и темноглазые.
На фото 1918 года справа сидит няня Ульяна, слева - тётя Моря, нежная, мечтательная, со слабо заплетёнными струящимися по-русалочьи косами, а на переднем плане лежит наша Фрося.
На снимках жизнь выглядит спокойной и мирной. На самом же деле в Новотроицкой становилось опасно: шла гражданская война, семейство подолгу пряталось от стрельбы в подполе. Слободу занимали то белые, то красные, то зелёные. По Фросиным рассказам, грабили все одинаково, а отступая, прятали в их доме документы и печати. Последнее, впрочем, смахивает на сказку.
Семья перебралась в Казахстанский Петропавловск. Фросин дедушка годами гонял скот из Монголии в Россию через казахстанские степи, и, наверное, Казахстан представлялся им мирным. Как они могли предвидеть, что из-за Транссибирской магистрали город окажется в эпицентре событий?
По-видимому, семья переезжала группами. Иначе почему Фрося очутилась на новом месте жительства не с родителями, а с дядюшкой Степаном и его женой? Петропавловск уже успел неоднократно перейти из рук в руки и, наконец, в ноябре 1918-го к власти пришёл адмирал А.Колчак.
Город постепенно приходил в упадок:
“Были взорваны мосты, водокачки, выведены из строя железнодорожные пути, локомотивное депо, угнаны паровозы и подвижной состав, увезены станки и оборудование предприятий. Не было заготовлено топливо. Люди умирали от голода, холода, холеры, тифа, на улицах валялись трупы, на погребение которых не хватало рук,”
- пишет краевед Вера Яворская.
В ноябре 1919-го Пятая армия М.Тухачевского штурмом взяла Петропавловск. Два дня били пушки и пулемёты, а жители боялись выглянуть из погребов и подвалов. Отступая к Омску, армия Колчака забрала с собой Фросиного дядюшку Степана: он, как говорят в семье, “учился на доктора”. Заодно лавиной увлекло одиннадцатилетнюю Фросю, затянуло в теплушку и потащило по Транссибу.
Когда армия потеряла возможность передвигаться поездом (похоже, от нехватки топлива), она превратилась в гигантский санный обоз. Фросю однажды чуть не потеряли: в обнимку с караваем хлеба она заснула в санях и выпала в снег. Хлеб, надо заметить, не выпустила.
Наконец, они оказались в Новониколаевске, нынешнем Новосибирске. Фросю свалил тиф, она долго лежала в горячке на съёмной квартире. Выздоравливая, читала от скуки единственную хозяйскую книжку - учебник по истории России - и на всю жизнь запомнила имена и хронологию русских царей. Впрочем, запоминай или нет, суть одна: на земле стреляют, под землёй прячутся, и девочка сжимает в пальцах хлеб.
Когда Фрося поправилась, её забрали домой в Петропавловск, на Комсомольскую, 17. Ещё до революции она год училась в гимназии и теперь продолжала учёбу в школе 2-ой ступени, где помимо общеобразовательных предметов преподавали конституцию СССР, бухгалтерию, кооперацию и товароведение.
В классе сидели разновозрастные ученики: многим помешали учиться войны. Один такой, Мотя Швецов, был аж на три года старше Фроси. Интересный, мрачно-романтический герой, он вёл увлекательную жизнь за стенами школы, а в классе проделывал дерзкий трюк: отпрашивался у учителя, через минуту возвращался и словно случайно садился за парту рядом с ней. Не иначе, влюбился.
Об этом периоде знает шкатулка с котятам: она хранит и школьное удостоверение-аттестат, и справку о годичном преподавании в сельской школе. Она же рассказывает, куда Фрося двинулась дальше, уже по собственному выбору, безо всякой лавины.
Начало наших историй читайте тут.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжение.