На пороге аудитории, где шёл зачёт, меня перехватил Юрик.
- Приве-ет!
Он окольцевал меня руками в районе рёбер, выдавив чуть ли не весь воздух из лёгких, и принялся сцеловывать с моих губ помаду. Я рассердилась и пнула его по щиколотке. Сам он свой зачёт уже успешно сдал. Юрик зашипел от боли и слегка ослабил хватку. Я выдралась и принялась поправлять одежду и заново рисовать рот.
- Недобрая ты какая-то, - сообщил мне Юрик. – Злюка просто.
- А нечего цапать, - пробормотала я, - когда человек на нервах…
Юрик покорно отступил. В это время из аудитории вывалилась Манера и принялась выражаться. По-русски. Я внутренне собралась. Мне никак нельзя было заваливать первый же зачёт. Жизнь придавила плотно и продолжала наваливать новые обязательства вроде посещений Игорька. Когда я уже делала первый шаг к двери, ощутила чувствительный шлепок пониже спины. Не оборачиваясь, пообещала тому поганцу, который это сделал, вернуть сторицей.
Наша англичанка по имени Амалия приторно улыбнулась мне навстречу. Отношения у нас были натянутые. Не то, чтобы мы недолюбливали друг друга, просто Амалия полагала, что я слишком мало внимания уделяю её предмету. Всё дело было в моей дружбе с Бариолой и в способности к языкам, что практически автоматом делало меня объектом повышенного внимания языковых кафедр. Амалия неоднократно высказывалась, что мой интерес к информатике от биологии – это моветон. Вроде плохого запаха изо рта. Блин! И обращалась она со мной соответствующе. Вот и теперь она состроила пренебрежительную гримасу и предложила выбрать билет.
В этот раз мне повезло несказанно. В качестве текста для перевода попался кусок статьи, которую я несколько дней назад прочитала исключительно из личного интереса. А поскольку интересовали меня подробности, то прочитала я публикацию тщательно с несколькими отраслевыми словарями. Тему же для речевой практики совсем недавно отрабатывали на занятиях. Я нахально отказалась от подготовки. Амалия скептически поджала губы, а когда поняла, что плавания не ожидается, попыталась меня завалить. По ходу мы с ней схлестнулись на предмет правильности прочтения одного из глаголов. Сообразив, что я спорю осознанно, Амалия просияла, расписалась у меня в зачётке с некоторой лихостью и в очередной раз пригласила к себе в исследовательскую группу. Я в очередной же раз выразила сожаление, что чрезвычайная занятость не оставляет мне возможности, хотя это очень и так далее и тому подобное. Расстались мы довольными друг другом.
Вывалившись из аудитории, я тут же громко поинтересовалась, какая зараза посмела прикоснуться к нежной части моего тела. Общественность заухмылялась, и взгляды скрестились на этом несуразном придурке Рабиновиче. Я рассердилась. По правде говоря, ухаживания Вадика начали становиться проблемой. Занудным и поучительным тоном я прочитала целую лекцию об органах малого таза вообще, женском организме в частности и нагородила таких ужасов, что Вадик буквально затрясся. Впрочем, вся остальная мужская часть публики тоже выглядела смущённой.
- Понятно вам? – поддержала меня Лариса, которой доставалось чаще других по причине редкой величины и изысканности формы упомянутой части тела. – Изверги! – закончила она и сообщила мне, что Юрик уже ждёт нас в лаборатории.
Наш лидер и в самом деле торчал перед микроскопом, разглядывал то, что у нас получилось после вчерашнего синтеза, и делал пальцами в воздухе какие-то неприятные движения, будто бы раздирая что-то. Был он обряжен в лабораторный халат, кургузый и жёваный. Я подумала, что специально начнёшь искать именно такой, никогда не найдёшь. Ко всему рукава были опасно расстёгнуты и болтались бесформенной бахромой, до половины закрывая кисти рук.
Лариса громко объявила, что мы пришли. Не оборачиваясь, Юрик распорядился, чтобы ему подали образец 6-11-358. Лариса кинулась выполнять поручение. Излишнее рвение её и подвело. Зацепившись за шнур энергопитания микроскопа, она попыталась сохранить равновесие путём опоры о столешницу лабораторного демонстратора. Столешница была из нержавейки. А в Ларискиной руке имелась стеклянная конусная колба с образцом. Когда они поцеловались, небьющаяся как бы колба мерзостно чмокнула, разваливаясь на три части и выпуская на стол содержимое. Юрка буквально взвился.
- Дура! – рявкнул он. – Какого чёрта ты просто не отлила в пробирку?!
Меня же больше беспокоила пораненная Ларискина рука. Я выхватила из аптечки антисептик, и прямо там над столом принялась промывать её рану. Капли антисептика вспенили лужицу на столешнице. Юрка онемел и пошёл бурыми пятнами.
- Убью! – выдавил он, наконец. – Бессмысленное бабьё! Тупые курицы!!!
Лариска заплакала. Я хладнокровно залепила пластырем её травмированную длань, а потом, нацепив перчатки, ликвидировала безобразие. Юрик продолжал неприятно выражаться. Лариска впала в окончательное ничтожество и даже принялась умолять о прощении, что приводило этого мелкого барончика в ещё более раздражённое состояние.
- Стоп! – скомандовала я Лариске. – Пошли отсюда!
- Куда?! – взревел Юрик. – Быстро по местам и начинаем процесс снова!
Лариска кинулась к шкафчику с компонентами. Я перехватила её по дороге, сама достала дубликат из другого шкафа и со стуком поставила перед Юриком колбу. Он вздрогнул и, потянувшись к ней лапами, смахнул на пол своей неряшливой бахромой.
- Что и требовалось доказать! – злобно сказала я и утащила Лариску, оставив его рыдать над загубленными результатами работы всей последней недели.