2.
Начало здесь
Через пару часов он поднял глаза от книги, потому что сквозь слюду окна ему в глаза блеснул зайчик, потом другой… Солнце явно отсвечивало от металла. На берегу реки двигался силуэт очень крупного мужчины, а зайчики отражались от металлических доспехов и того, что он держал в руках. Баронские гренадёры были на подбор здоровенными, но этот силуэт явно принадлежал ещё более широкому в плечах гиганту. К тому же, у гренадёров доспехи были победнее окованы металлом, да и не приходили они к мастеру без командира и не в назначенный день. Замангур, почти не заметив боли, втиснул ноги в сапоги и вышел на крыльцо. Воин как раз встал с камня и убирал в чехол огромный боевой топор, который до этого, очевидно, чистил. Из-под клапана чехла блеснули сиреневые отблески рунной вязи на голубоватой стали. Доспехи его были под стать оружию: хотя и не все они подходили друг другу, но все были усилены магическими артефактами и были изготовлены штучно, из лучших материалов. С них воин не успел ещё счистить обильные брызги крови. Он смотрел на вывеску над крыльцом мастерской. Замангур понял, что сегодня ему удастся заработать. Когда взгляд воина опустился ниже, мастер сделал приглашающий жест.
Замангур, повидавший разных клиентов, впервые встретил человека с такой внешностью. Нет, конечно, ему встречались похожие – например, в Тимбертоне, относительно недалеко отсюда, среди лесорубов были мужчины даже покрупнее этого, но они были чаще всего голубоглазыми блондинами, к тому же при очевидной физической силе и выносливости они были довольно неповоротливы и медлительны. Правда, они наверняка могли бы вертеться пошустрее, но пока до них доходило, что происходит и как на это следует реагировать, собственно реагировать уже бывало поздно. Этот же медноволосый плотно сбитый гигант, кажется, готов был реагировать на происходящее чуть ли не раньше, чем оно, собственно, произошло. Когда он вошёл – уверенной пружинистой походкой, но при этом почти бесшумно, скользнув в дверной проём по-кошачьи, – Замангур с завистью подумал, что у этого человека суставы наверняка не болят. Но уже в следующую секунду эта мысль выветрилась из его головы, потому что на него смотрели совершенно изумрудные глаза. Замангур всегда считал, что слово «зелёные» в применении к глазам – это не более, чем поэтическое преувеличение; зелёными называли серые глаза с зеленоватым отливом, какие часто бывают у эльфов, или глаза цвета плохо просушенного табака, как у той странной женщины, что продала ему целебные травы во время последней ярмарки. Он слышал потом, что крестьяне между собой называли её ведьмой и делились подозрениями, что это из-за неё в окрестных хуторах болеют и погибают коровы. Травы помогли отменно – он больше трёх недель спал по ночам спокойно, обмотав колени и щиколотки тряпками, смоченными в отваре этих трав. К сожалению, когда целебные травы стали подходить к концу и Замангур попробовал найти эту «ведьму», чтобы возобновить запас, оказалось, что она скрывается от городской стражи и никто не может сказать, где её искать. Её глаза, с явной прозеленью, запомнились Замангуру отчётливо, и именно этот оттенок он и считал самым зелёным. Однако у рыжебородого странствующего воина глаза были совсем другого оттенка – без следа коричневого или серого. У Замангура даже мелькнула мысль, что они стеклянные – но воин явно не был слепым, так что глаза его были настоящими, живыми, и они ярко блестели на веснушчатом загорелом лице. Секундное удивление помешало Замангуру вовремя поприветствовать клиента, и он смутился, боясь, что чужестранец сочтёт его неучтивым. Но тот был явно не избалован приветливым и доброжелательным отношением окружающих, к тому же воспринял удивление при своём появлении как совершено естественную и обычную реакцию. Он улыбнулся мастеру больше глазами, чем губами – и Замангур поспешно произнёс формулу приветствия, призывая милость богов в помощь неожиданному посетителю – а заодно предложил и свою помощь. Незнакомец заговорил, немного растягивая гласные – впрочем, в его выговоре слышались отголоски не только диалектов южных областей Анкарии, но и какой-то почти неуловимый иностранный акцент. Он пожелал мастеру благоденствия и сказал, что рад увидеть в этой дыре кого-то, кто сможет ему помочь прямо сейчас, избавив его от необходимости бежать за реку к мастеру, работающему возле городской библиотеки.
– О! – Замангур постарался выразить максимальное уважение – Вы уже знакомы с работой моего учёного коллеги!
– Да, – ответил чужестранец, – но я очень консервативен, так что отказался от его предложения разработать для меня новые связки приёмов. Я и Вас попрошу только обменять руны, которыми я не могу воспользоваться, на более привычные для меня, ну, и помочь мне усовершенствовать владение давно разученными связками ударов. И, пожалуйста, не предлагайте мне, как все ваши коллеги, усилить магическую составляющую моей тактики! Я не силён в этой области и не хочу напрасно тратить своё и Ваше время.
– Отлично – Замангур придерживался правила, что желание клиента – закон. – Вы вправе получить за свои деньги именно то, что вам хочется.
Воин растянул завязку вещевого мешка. Мастер скользнул взглядом по зеленовато-жёлтой пластинке, которую клиент достал первой.
– Я знаю, – тот перехватил его взгляд, – что эта руна могла бы пригодиться кому-нибудь из лучниц-эльфиек, состоящих на службе у короля, я даже знаю, что даст это заклинание – сам однажды видел, как одна из них разучивала его с почти такой же руны. Видно, она понимала, какие слова тут написаны, потому что шевелила губами. Здесь ведь написано что-то на древнем эльфийском языке, так? Пока я не увидел, как она это читала, я думал, что руны – это рисунки. Иначе как бы я их понимал? Я же не только древнего, а и нынешнего эльфийского языка не знаю.
Продолжение здесь