Ссылка на начало книги ◄Баста. Моя жизнь. Моя правда►
Во-первых, мне нужно было успокоить свою голову. Этот водоворот мыслей всегда приходил ночью. Как только я забирался обратно в постель, после похода в туалет, я знал, что меня ждёт. Иногда я думал, что все это было наказанием. Что я должен заплатить за свое стремление, за свою гордость, за свое огромное эго. Годами я просто хотел совершенствоваться, играть в футбол на более высоком уровне и зарабатывать больше. С этим огромным желанием подняться на вершину и стать более важным, я сильно прокололся. И теперь я застрял. Берт попытался помочь мне лучше понять это. Он сказал мне, что я должен быть более гибким. Менее упрямым, чем мой отец. Больше опираться на свою мягкую, женственную сторону. По-другому мыслить. А затем снять напряжение с моей лодыжки с помощью правильного гормонального баланса. Например, с помощью дыхательных упражнений.
Записывание мыслей тоже может помочь, сказал он.
Но когда я лежал там один по ночам, ничего из этого не помогало. Я задавался вопросом, что же происходит на самом деле. Я не мог стоять на правой ноге, и мышцы на этой стороне тоже начали истощаться после трех месяцев Илизарова и восьми месяцев костылей. Я все время компенсировал это левой ногой. В течение последних нескольких недель у меня были проблемы с левым коленом в результате этой компенсации. Одна проблема влекла за собой другую, но я хотел понять это. Понимание помогло мне. Я не люблю терять контроль. Поэтому я размышлял, снова и снова пытался понять это. И пока я лежал и размышлял, все мое тело начинало потеть, а сон казался еще более далеким. Когда я лежал, я чувствовал, как на меня обрушивается поток негативных мыслей. Они захлестывали меня, хватали за горло. Это были мысли, которые не приносили мне никакой пользы. Иногда я думал, что у меня рак кости, из-за сотен рентгеновских снимков моей лодыжки. Кто-нибудь уверял меня, что это не так? Или я думал, что винты в моей ноге вызвали такой беспорядок, что я больше никогда не смогу нормально ходить. Что я калека. А потом меня прошибал пот, и я просто лежал. Я чувствовал себя таким бессильным.
Не было ничего оптимистичного, что я мог бы противопоставить своим негативным мыслям. Мне было 30 лет, и я не мог ходить. Я был отцом двоих детей, но не мог играть с ними. Я был известным спортсменом, но не мог даже пройтись вокруг квартала. Я доверился двум врачам, но ситуация становилась только хуже. Какое будущее меня ожидало? Какие у меня были варианты?
Поэтому я попытался вернуть спокойствие в свою голову. Я повернулся на правый бок и уставился на стол с настольными играми: "Монополия", "Гусь", "Риск". Я попытался вспомнить настольные игры, в которые я играл с мальчишками в моем районе, попытался вызвать в памяти положительные образы. Берт также говорил: "Думай о чем-то позитивном, если у тебя негативные мысли".
Настольные игры обычно поднимали мне настроение, но когда я вспоминал стол для настольного тенниса в гараже Анри, прыжки и удары, все это теперь казалось таким далеким. Я даже не мог ходить. Даже то, что обычно доставляло мне радость, сейчас мне не помогало.
Это было очень утомительно - просто размышлять о своих мыслях. По словам Берта, в своей голове я до неузнаваемости раздул проблему с лодыжкой. Я должен был вернуть ее к чему-то более реалистичному. Но дело было не в этом. Это действительно было не так, потому что в течение двух с половиной лет ничего не помогало. Всё становилось только хуже.
Тед таскал меня повсюду. К морю, к акупунктуристу, к специалисту по ауре. То есть к Берту. Недавно Лисбет даже сходила с подругой к целительному медиуму Джоманде ради меня. Она сказала: "Кто знает, может, это поможет, никогда не знаешь". Это были благие намерения. Как и то, что делал Тед. Но все это не имело значения. Ничего не помогало.
Несколько месяцев назад Тед даже хотел отвезти меня в Индию, к какому-то альтернативному целителю в ашраме. Но я отказалась, для меня это был слишком большой шаг.
Возможно, это потому, что я был немного не в себе, но история Берта показалась мне интересной. Она была о мышлении, о том, как по-другому взглянуть на свою травму, о гибкости и упрямстве. И о стойкости.
Возможно, это была полная чушь, но я захотел вернуться снова. Он показался мне умным парнем. Чувствительным. И это не могло навредить. Он также придумал дыхательные упражнения. В следующий раз он хотел поговорить о моем детстве. Ну что ж. Все это было невероятно мудрено, но ладно, обычные врачи тоже ни к чему не привели. Так кто я такой, чтобы отвергать это с порога? Кто знает, может, это мне немного поможет, хотя в тот вечер мне казалось, что это ужасно мало.
Внезапно я вспомнил телефонный звонок от Таваны. На прошлой неделе, Лисбет ответила. Тавана очень осторожно спросил, есть ли улучшения. Лисбет ответила за меня. Нет, сказала она. Ничего, совсем ничего.
После того телефонного разговора я время от времени вспоминал о контракте с Миланом. Мне по-прежнему платили, но я не играл уже два сезона, так как продлил контракт на три года. Все это было невероятно щедро со стороны "Милана", но на прошлой неделе я всё чаще думал о том, что у меня нет никакого желания пользоваться щедростью Берлускони еще один сезон, если возвращение в футбол так далеко. За месяц до этого я показал свое лицо в финале против "Аякса". Было больно, но я не подал виду.
Затем новая мысль начала подниматься на поверхность моего сознания, что-то почти неосязаемое. Фрагмент. Но в глубине души я знал, что это такое. Смутные очертания, но всё более конкретные. Я еще не осмеливался думать об этом вслух. Оно было большим. Это было очень больно. Но было в этом и то, что мне нравилось. Сдаваться. Отпускать. Сдаваться. На следующий день я позвонил Берлускони и сказал: Это безнадежно. Я никогда не вернусь. Всё кончено.
Предыдущая страница
Следующая страница