Сегодня хочу вам напомнить (а кому-то рассказать) об одном из «Петербургских текстов».
Несколько слов о том, что это за понятие, которое ввел литературовед В.Н. Топоров, а суть его сформировалась еще в эпоху Серебряного века. Приведу цитату из работы З.Г. Миц:
«Основная идея “Петербургского текста” — через символическое умирание, смерть к искуплению и воскресению. Город в “Петербургском тексте”— реальность высшая, символико-мифологической природы. В.Н. Топоров выделяет ряд существенных черт петербургского текста и … сосредоточивает внимание на иной стороне города и порожденного им сверхтекста - на метафизике, пронизавшей и во многом сформировавшей этот сегмент русской литературы. "Ни к одному городу в России, - пишет В.Н. Топоров, - не было обращено столько проклятий, хулы, обличений, поношений, упреков, обид, сожалений, плачей, разочарований, сколько к Петербургу, и Петербургский текст исключительно богат широчайшим кругом представителей этого "отрицательного" отношения к городу, отнюдь не исключающего (а часто и предполагающего) преданность и любовь".
Парадокс исторического и бытового сознания: аура символизма, метафизики и мистицизма у Петербурга осталась, а вот «обличения, поношения и упреки» со временем испарились. Теперь Петербург, за редким исключением, - один из любимейших городов россиян.
Но вернемся к текстам. Вы сами без труда догадаетесь, что первыми в «Петербургском тексте» Топоров называет «Медного всадника » и «Пиковую даму» Пушкина, затем – ряд произведений Гоголя, Достоевского, некоторые стихи Некрасова, «Петербург» А. Белого и другие. В 20 веке список таких романов пополнялся новыми книгами. «Пушкинский дом» А. Битова тоже в этом ряду. Кстати, в понятие «Петербургский текст» входят не только книги, но и архитектурные, скульптурные, музыкальные произведения, а также фильмы.
Андрея Битова называют одним из основателей постмодернизма в русской литературе и самым умным писателем:
«…Битов — умнейший человек, и это исключение среди крупных русских писателей второй половины XX века. То есть я вовсе не хочу сказать, что Аксёнов, Астафьев, Искандер были глуповаты. Я о том, что создание прозы поверялось у них данным им от Господа даром прозы. А у творца многих прозаических шедевров Битова — даром ума и сопутствующей этому уму рефлексии» (Евг. Попов)
«Пушкинский дом» Битов написал еще в 1964-1971 году, его распространяли и читали в самиздате. Только в 1987 роман напечатали в журнале «Новый мир» (в котором я его впервые и прочитала), а позже – отдельным изданием.
Для меня очень романтичным всегда было название книги. «Пушкинский дом» - это второе имя Института русской литературы (ИРЛИ РАН), который и сейчас находится на набережной Макарова, дом 4. Сам автор дает такое пояснение в романе: «…И русская литература, и Петербург (Ленинград), и Россия, — всё это, так или иначе, ПУШКИНСКИЙ ДОМ без его курчавого постояльца».
Именно В Пушкинском доме работает потомственный филолог Лева Одоевцев. К тому же он – потомственный дворянин, «из тех самых Одоевцевых». А начинается роман с истории его детства и истории семьи, которая просто напичкана «белыми пятнами».
Вообще у романа сложная структура: он состоит из пролога под названием «Что делать?», а также трёх разделов, поделённых на главы. Каждый раздел завершается приложением, а весь роман - эпилогом под названием «Комментарии». Текст романа прерывается авторскими отступлениями, которые выделены курсивом. А еще втор предлагает нам три варианта финала на выбор.
Роман наполнен многочисленными отсылками к русской классике, филологическим анализом: есть филологические монологи и диалоги героев, а есть текст целой статьи Одоевцева со сравнением трех Пророков – у Пушкина, у Лермонтова и Тютчева. Даже одного из героев, друга семьи Одоевцевых, Лева зовет "дядя Диккенс". Также в книгу включен и анализ автором своего же текста, то есть автолитературоведение.
Книга, безусловно, сложная. Читала я ее не быстро – к чему-то хотелось вернуться, над чем-то подумать.
Расскажу вам только о нескольких сюжетных линиях.
Дед Левы – крупный филолог, репрессированный еще до войны. После 1953 года он возвращается в Ленинград. Вся эта семейная история – очень болезненная, с умолчаниями и спрятанными фотографиями, с отцом Левы, тоже филологом и преподавателем университета, который, по-видимому, отрекся от своего отца и будет в последствии не прощен им. В детстве главный герой был огражден от всех упоминаний о деде, после его возвращения студент – филолог пытается наладить с ним отношения. Но получится ли это у него или нет и почему – одна из главных сюжетных линий в романе.
С этой же линией связана проблема социализации Левы в школе. Сам уклад уже, казалось бы, советской, но корнями – дворянской интеллектуальной вузовской семьи накладывает на Леву особенности, которые непонятны его одноклассникам, делают его если не изгоем, то не таким как все. И, кстати, позволяют его «другу», а потом и роковой женщине Фаине манипулировать героем в полной мере.
Еще одна сюжетная линия – взаимоотношение героя с женщинами. Тут у Левы полная … (даже трудно слово подобрать)… неразбериха и каша как в голове, так и в душе. Он любит Фаину, его любит Альбина. Еще есть и Любаша. Одоевцев мечется между ними, сам не зная, отчего и зачем.
Мне интереснее было читать о его работе в том самом Пушкинском Доме. А с работой так: Лева написал восхитительную, свежую статью о трех Пророках трех поэтов (всем им было в момент написания этих стихов по 27 лет). Все этой статьей восхищаются, все ее читают. Но напечатать ее нельзя, диссертацию на ее основе написать тоже нельзя. Потому что слишком… Слишком смело, слишком необычно и т.д. Вот и корпит Лева над темой диссертации, которая ему неинтересна и уже давно опостылела.
А роман заканчивается дракой (или, по-петербургски, - дуэлью) прямо в стенах Пушкинского Дома на Левино дежурство 7 ноября. И у нас, читателей, даже есть право выбрать финал – погибнет Лева или нет. Во всяком случае, мы понимаем – все внутренние противоречия, подавляемые и неразрешенные мысли и желания, нереализованные возможности – все прорывается в этом взрыве всегда спокойного и благовоспитанного Одоевцева.
А что же с «Петербургским текстом» в романе? Во-первых, сама атмосфера не Ленинграда, но Петербурга: загадочные лунные ночи на набережных, дожди, которые делают петербургские пейзажи размытыми и зыбкими. В романе зримо и незримо присутствуют многочисленные фигуры из истории и культуры Петербурга. И, конечно, метафизики в романе достаточно: сны, неясные видения и догадки, смутные предвиденья и озарения.
Книга очень петербургская, многосмысловая и многослойная, очень интеллектуальная, оставляющая после себя шлейф загадок и вопросов. Пожалуй, для самых бесстрашных читателей.
Читали книги Андрея Битова? Планируете когда-нибудь?
Кстати, книгу переиздали в 2022 году в Редакции Елены Шубиной. Она есть на Лабиринте и в Читай-городе