Кто такие толерантны и камелии Почему билет был желтым, чем жили ночные жрецы и почему их карьера в среднем длилось лишь пять лет Итак, давайте проживем один день из жизни в Российской империи. На этот раз наша героиня. Да, да, вы не ошиблись, это та самая неизвестная Крамского. Кто позировал ему для этой картины искусствоведа, спорят до сих пор, но все уверены: изображена особо с пониженной социальной ответственностью.
Жозефина, назовем ее так. Ведет себя вызывающе и неприлично, едет совсем одна, без мужа или, на худой конец, слуги, и это выдает ее с головой. В то время это был знак ищу спонсора. Одета неизвестны, слишком ярко и модно. Среди дам высшего света было не принято настолько беспрекословно следовать моде. Таких дам в 19 веке стали называть камелиями. После выхода в свет роман Александра Дюма Дама с камелиями камелий, постоянных содержанок заводили те, что побогаче. Они считались самыми дорогими и сдам с пониженной социальной ответственностью. Зачастую попадали в содержанки девушки из борделей. Был среди них много иностранок. 19 век вообще стал золотым веком проституции в России, после того, как Николай 1 в 1844, чтобы победить сифилис, узаконил ее и взял под государственный контроль. Сегодня даже слова из повседневного их обихода звучат экзотически. Помимо камелий были еще и толерантны. этот термин пришел из Франции. Там борделе называли домами толерантности.
То ли ранки уже не были свободны, как камелии, они подчинялись сегодня там, которые представляли их то как честную вдову, страдающий без ласки, кто как содержанку богатого старика, нуждающиеся в любви, или вовсе как семейную даму, мечтающую о приключениях мужчины. Встречающиеся стали ранд коми были уверены, что покупают не только тело, но их любовь. Инженер Николай Варенцов в воспоминаниях описывает забавный случай, как фабрикант Кузнецов пожелал в доме свиданий, чтоб его привели необычную жрица любви от цитирую: хорошую, не избалованную и семейную. Каково было его изумление! Да на пороге его номера оказалось его собственная жена. По слухам, молодую супругу он сильно ревновал, а главное ограничивал в расходах. Впрочем, то оказалось не дура и, увидев его, устроила скандал. поймала, мол, я тебя, мерзавец. В результате незадачливый фабрикант ели вымолил у неё прощение. Наша героиня недаром смотрит так надменно. На самом деле ее положение сама отчаянно, она не просто прогуливается и. и покровитель узнал, что девушка параллельно с ним встречалась и еще с несколькими.
И бросил ее так, кстати, нередко поступали Камелии, да еще и рассказал остальным. Так девушка оказалась без содержания, и теперь, если она срочно не найдет нового покровителя, то ей придется опуститься на самое дно проституции. А что это такое, она отлично помнила. Еще два года назад молодой и наивной девушкой она приехала из провинции в Москву и мечтал о карьере актрисы. Андер пример. Я обещал выгодный контракт и предложил за это расплатиться ночью любви, а потом выгнал на улицу. Она была сиротой, мещанкой и обратиться за помощью было некому. На последние деньги на купил газету и нашла объявление, в котором обещали хорошо оплачиваемое место горничной. Это было ее последняя надежда. В Российской империи существовала огромная вербовочной сеть, поставляющая девушек в дома терпимости вербовщиков шикарных нарядах караулили своих жертв, в которых по найму желающих устроиться швейные гувернантками со вращали посулами огромных денег. Существовал и нелегальный трафик, похищенных, которых поставляли в дома терпимости. Криминальных торговцев таким товаром назвали Маккавея My. Еще один популярнейший прием - публикация объявлений в газетах хорошо оплачиваемой работе горничной или буфетчицы. Вот только добравшись до указанного в объявлении дома, девушки попадали в бордель. Наша героиня не сразу поняла, где оказалась. Вывески на двери не было, но дом был какой то не такой, все здесь ярко, вычурно, напоказ. Когда узнала, что это дом терпимости, хотела убежать, но бежать было у вы никуда.
Вчера она ночевала, сняв даже не койко-место а его треть. Сегодня на это денег уже не было, да и хозяйка, содержатель ниц и бордели их называли ландышами, хорошо знала, как уговорить остаться. Она увидела, что девушка еле держится на ногах от голода, предложила позавтракать, а потом, накормив немыслимыми деликатесами, начала убеждать, что через месяц до сама сможет уйти, заработав на обратный билет домой. Увидев, что первый шок прошел, хозяйка стал показывать ей дорогие модное в носке, а потом предложила только посидеть и посмотреть. Это было еще один расхожий прием. Нашу героиню уговорили прийти вечером в общий зал, а там завертелось шампанское, лилось рекой, профессиональные соблазнители сыпали комплименты, приглашали на танцы, а закончилось все в постели. Так она и стала работать в публичном доме. Тех, кого хитростью говорить не получилось, могли и принудить к работе. Почти половина продажных женщин были Крестьянки, приехавшие в город в поисках лучшей жизни около 40 процентов из мещанок и всего три процента из привилегированных сословий, деньги ночные бабочки зарабатывали не мал, и за пару ночей в первоклассном борделе можно было заработать столько, сколько тоже белошвейка получила бы за целые месяцы работы по 12 часов в сутки делились на уличных бланкавых и живших в публичных домах билетных. более привилегированной билетной, то есть имеющие желтый билет были обязаны два раза в неделю проходить довольно унизительную процедуру - медицинский осмотр для выявления венерических заболеваний.
Бланковые одиночки, бродячий, квартирные, в общем, строившие свой бизнес самостоятельно, получали бланк. Билетным предписывалось посещать баню, не уклоняться от медосмотра и ни в коем случае не использовать косметики, чтобы не скрывать ею следы сифилиса. борделе государства также разделила на три категории. Наиболее фешенебельные дома терпимости были на Лиговском проспекте. В Петербурге наша героиня оказалась в борделе на Потемкинской улице. Вот как описывал его Александр Куприн в поезде штабс-капитан Рыбников: Нечто среднее между дорогим публичным домом и роскошным клубом с шикарным входом, с чучелом Медведев передний, с коврами, шелковыми занавесками и люстрами, с лакеями во фраках и перчатках. Здесь все утопало в безвкусной роскоши: шилка тусур, персидские ковры. Огромная хрустальная люстра освещала общую залу, где гости играли в карты, выбирали себе подругу на ночь и танцевали. Лестница вела на второй этаж, в столовую и апартаменты. Расценки здесь доходили до 10 рублей за ночь. Но любой другой легальной работе, чтобы заработать столько, девушке пришлось работать бы целый месяц. Дома терпимости для среднего класса уже были без мягкой мебели и прочие роскоши. Сюда приходили не богаты чиновники, младшие офицеры, а девушки попадали уже после того, как потеряли первую свежесть. Работать здесь им приходилось уже намного больше. Для каждой категории борделей существовала своя норма выработки. Еще хуже дела обстояли в самых дешевых заведениях типа знаменитого малинника на Сенной площади. Вот как его описывал Всеволод Крестовский: В петербургских трущобах: 14 квартир, занятых 13-ю притона My, самого мрачного, ужасающего разврата. Представьте грязь, нищету и посетителей, скопление бродяг, воров и убийц. Посещение такого заведения хоть и дешево, но не безопасно для жизни.
Если фешенебельной борделе начинали работу вечером, то в дешевых домах посетителей принимали и днем. Для самих ночных бабочек работы здесь была ужасной, количество клиентов больше в разы. Работа здесь было так мучительно, а хозяйки такими безжалостными, что по статистике за полгода в одном таком борделе погибали около шести проституток. Но настоящим днем считался уличный промысел. Как правило, в уличной попадали или новички, или профессионалки, который из-за алкоголизма и болезни потеряли свою привлекательность. Работа в публичных домах и постепенно опускаясь все ниже и ниже отсюда, дороги назад уже не было. Николай Свешников воспоминаниях рассказывает трагическую историю такой путаны из трущоб И. И. все звали Пробкой. Еще молодая женщина выглядела лет на 60. С молодых лет она работала сначала в малиннике, потом перешла в уличной. Она всегда была пьяна и грязный глаз выбит, лицо опухло от побоев. и теперь я оставалась только побираться у торговцев на Земной. Все объедки, которые ей жалости бросали гнилые овощи или селедочные хвосты, она собирала и потом продавала другим обитателем Вяземской лавры, крупнейшего воровского притона города.
Наша героиня попала в бордель первой категории, отдала паспорт хозяйки, вместе они пошли вы врачебно - полицейский комитет и обменяли его на желтый билет, заменяющий проституткам удостоверения. Отныне ее звали Жозефина. именно на французский манер были популярны у проституток в борделях. Вот тот самый желтый билет, так хорошо известной нам из классики. Он не только удостоверял личность жрица любви и давал ей право работать, но и содержал правила, призваны остановить распространение проститутками венерических заболеваний. Почему он желтое, спорят до сих пор. Самая популярная версия гласит, что делали их из бумаги низкого качества, которое быстро желтела. С приобретением желтого билета для нашей героини началась рутинная жизнь борделе. Товарки быстро научили ее, где хранить деньги, какие наряды надевать, что делать, чтобы как можно дольше не заразиться сифилисом, Играть на гитаре и декламировать стихи девушке не имели права покидать бордель. действовал запрет желтого билета, лежавших право свободно выходить в город. Тем утром наша Жозефину спустилась завтракать, вставала на да и другие девушки поздно отсыпались после ночи. Кормили в борделях высшего и среднего уровня на убой.
За столом шла беседа, девушки обсуждали события ночи, а затем в пеньюаров шли в салон Виза лишь или читали газеты. Ну конечно, сплетничали. Сегодня они обсуждали богатого старика, который повадился постоянно ходить к нашей жизни. Фини 19 веке духовную пищу проституткам заменяли романы завсегдатаями или с кем-то из прислуги. Но все эти романы практически не имели шансов на продолжение. По правилам индустрии в год сменяла 23 публичных дома, ведь у клиента не должно было возникнуть чувство пресыщенности одними и теми же лицами. Ближе к четырем часам дня жизни Фейн и ее товарки занялись туалетом. Жрица любви принимали ванну Ума, сливали кожу кремами и лосьонами, затем приходил парикмахер и делала им прически. В 5-6 вечера спускались столовую обедать. Кормили опять же обильно и вкусно. Это был способ и удержать девиц бордели, и сделать их более привлекательными для клиентов. После обеда девушки шли одеваться. Дресс-код здесь был своеобразным: пеньюары, чулки, глубокие вырезы. Пришло время встречать первых клиентов. Уже за Финны, как и всех других ее подруг, быстро накопились огромные долги перед бандаж и хозяйкой борделя, ведь ей девушки по закону отдавали три четверти своих таких, казалось бы, огромных доходов. Она взамен в тридорога продавала им платье. Хозяйка также за их счет обучала девушек игре на гитаре или мандолине, а также другим навыкам, необходимую в работе.
Долги некоторых жриц любви доходили до сумасшедших 300 рублей, но девушек такие гигантские суммы вовсе не пугали. Они легкомысленно махали рукой, говорили: выплатим, лишь бы в больнице не оказаться. Ночные бабочки жили в постоянном страхе заразиться сифилисом. Антибиотиков тогда еще не было, и болезнь была неизлечимо. Врачи могли лишь сдерживать какое-то время ее развитие. Жозефина, ее подруги хорошо понимали, что в любой момент могут заболеть, постоянно говорили об этом. Страх нарастал перед очередным и досмотром, который были раз в неделю, и перерастал в панику, когда болезнь находили у одной из них. А случалось это часто. По статистике врачебных комитетов, в конце девятнадцатого века как минимум 50 процентов проституток были больных сифилисом. Девушки боялись не только самой болезни, она была их приговором. Заболевшие лишались работу, их надолго помещали в больницу, а оттуда уже лица Любви была только одна дорога - в трущобы. Доживать недолгую оставшуюся жизнь.
Миновать этой заразы не мог почти никто. Жизнь девушек легкого поведения в любом случае была короткой, независимо от статуса заведения, в котором они работали из дорогих публичных домов. Они быстро вы бывали. Такая работа в буквальном смысле слова разрушала их изнутри. Чтобы забыться, К. И. начинали очень много пить. алкоголь превращала в старух. Ну а дальше по накатанному пути. Сначала дома переходила в более дешевое заведение, а потом и дальше скатывалась всё ниже и ниже. Неизменно заканчиваю свою жизнь в трущобах уличной проституткой. По ужасной статистике большинство женщин почти 73 процента смогли проработать лишь пять лет, прежде чем сгорели. Лишь каждая пятая дотягивала до 10-летнего срока. А 15 лет проработали в этой индустрии всего 5 процентов женщин. В этот вечер произошло то, что изменило жизнь Жозефины. Тот самый И. И. постоянный клиент предложил стать его содержанкой Камелий. Он ей был неприятен, слишком старый, противный, но зато это был совершенно другой статус и другая жизнь. У нее появился свой экипаж, тот снял ей роскошный дом, как и другие, Камилле она завела еще нескольких покровителей. По сравнению с публичным домом жизнь Камелии было более приятно, ведь борделях и женщин выжимали все соки. Но и содержанка. Им приходилось нелегко. русский писатель и журналист Дмитрий Богемский, а из его и 30-летнюю Камелию, как женщину, которая, цитирую, выглядела по утрам совершенной старухой. И за вечных кутежей, алкоголя и нехватки сна, живая и приветливая Жозефина быстро стала нервной истеричкой. Она жила вечном страхе, что один покровитель узнает о другом. Вечно искала новые поводу получить любовников, деньги, а деньги то или исчезали как вода, ничего отложить не получалось. А потом случилась катастрофа, и покровители узнали друг о друге.
Наши же Жозафина вернулась из своих воспоминаний. Уже неделю как она ездила в экипажа в поиске новых покровителей. Перепробовала все известные методы, но ничего не получалось. Деньги уже заканчивались. Платить за шикарный особняк было не в борделе. Она не хотела вернуться. не за что. Теперь, похоже, ей придется опуститься на следующую ступень, стать толерантной и расстаться со свободой и роскошной жизнью. Вопреки распространенному заблуждению, любая жрица любви могла завязать с этой профессией. В правилах содержания борделей было прописано, что девушка в любой момент может добровольно покинуть дом терпимости, и никто не вправе препятствовать этому, даже если у нее есть долги перед содержатель. не Цей. Конечно, уйти мечтали многие. девушки хотели выйти замуж, но получалось у единиц. самые удачливые копили деньги и открывали свои борделе. Могли вернуть жёлтый билет и получить паспорт назад по нескольким причинам. Например, если хотели уйти в богадельню, выходили замуж или по требованию опекуна. Опекуном вполне могло стать любое подставное лицо.
Вот только на самом деле уходили с профессии немногие. Владимир О. Краков в работе Возвращения к честному труду падших девушек приводит историю о том, как мать нашла свою дочь Дуню в публичном доме и попытался ее оттуда увести, что, как мы знаем, законом разрешалось. Сначала банкирша категорически отказалась выдать девушки одежду, она, мол, ей не принадлежит. Когда одна из ее бывших подруг отдала той свое пальто, Дунью задержали в сенях и избили, а ее мать столкнулись лестнице так, что то полетела вниз и ударилась головой о тумбу тротуара. Как сложилась дальнейшая судьба нашей же Жозафина Помогла ли ее красота вынет учить камелий потерявшие покровителя и не нашедший Но за было незавидна. ее ждала путешествие на самое дно проституции. Поработав tolerant кой, она заразила сифилисом и после лечения оказалось трущобах. В этой грязи, среди бродяг, воров и убийц она и окончил свою короткую жизнь спустя всего три года.