В моём рабочем кабинете, на стене, висит большая карта. Без неё мне, как без рук. Когда звонят «заказчики» или начальство просит рассчитать какой-нибудь маршрут, время полёта, стоимость полёта, максимальную загрузку, которую может взять вертолёт в этом полёте, места, где удобнее заправляться при выполнении полёта или полётов, куда лучше подвозить груз, я беру со стола линейку и иду к карте. Вымеряю расстояние, записываю на бумаге, при помощи калькулятора произвожу расчёт. Это одна из моих служебных обязанностей. В некоторых случаях я даже не подхожу к карте, ничего не измеряю, а сразу диктую в телефонную трубку необходимые цифры, или сразу называю, где лучше заправляться и, как удобнее и надёжнее сделать ту или иную работу.
Карту эту про себя я называю «десятка». Десятка, это масштаб такой, т.е. в одном сантиметре расстояния на карте помещается десять километров реальной земли. Вот на этой симпатичной карте, по форме напоминающей расклешённую женскую юбку (так называемая поликоническая проекция) и поместилась вся славная Республика Коми, со всеми её окрестностями и ближними соседями. Слева – на западе, виден край Архангельской области. Сверху – на севере, Ненецкий автономный округ. Справа – на востоке, Зауралье с Ямало-Ненецким округом. Внизу – на юге, Пермский край и Кировская область.
Я вообще люблю всякие карты, атласы. Могу часами на них смотреть, высматривая в лупу реки, горы, незнакомые названия, особенности рельефа. На карту, висящую на стене, я вообще мог бы не смотреть. Я её знаю наизусть. Линии на карте я зримо представляю, потому что облетал всю Республику Коми и её окрестности вдоль и поперёк. За многие тысячи часов, проведённых в небе, карта, из листа плотной бумаги, превратилась в зримое воплощение моей лётной жизни. И то, что на карте занимает всего десять сантиметров, иногда приходилось преодолевать в таких сложных условиях, или с таким грузом, что воспоминания об этих полётах живут во мне до сих пор.
Поскольку вся моя молодость, зрелость, прошли здесь, да и старость, по-видимому, я буду встречать здесь же, то я имею полное право считать Республику Коми своей. Здесь я работал долгие годы, и продолжаю работать, правда теперь уже на земле, здесь моя квартира, мои друзья, приятели, здесь прошло детство моей жены, здесь её родня, поэтому, как ни крути, выходит – моя республика.
Я сейчас не говорю о моей малой родине – Украине, где ещё живёт моя мама, дай бог ей, хоть какого-нибудь здоровья и долгих лет. В свете последних событий на Украине и в Крыму, этот вопрос для меня крайне тяжёл, доставляет много сердечной боли, душевных мук, многих-многих бессонных часов и большого количества выпитой понапрасну водки. Хотя, как известно, водка в таких случаях не помогает, только притупляет боль, да и то, ненадолго.
Но вернёмся к Республике Коми. Сначала поговорим о том, чему я отдал эти тридцать пять лет. Мне повезло. Я прибыл сюда молодым выпускником лётного училища осенью 1978 года. Тогда, славное Коми управление гражданской авиации было мощной транспортной отраслью республики. Небо Коми гудело от многочисленных самолётов и вертолётов.
Судите сами. Сыктывкарский объединённый авиаотряд – это ТУ-134, АН-12, АН-24, АН-2, я ещё застал немногочисленные ИЛ-14.
Ухтинский объединённый авиаотряд – ЯК-40, позднее появились ТУ-134, вертолёты МИ-6, МИ-10К, МИ-8, позднее появились МИ-26, плюс куча АН-2.
Печорский объединённый авиаотряд – АН-2, МИ-4, МИ-2, МИ-6,МИ-8, позднее появились МИ-8МТВ. Воркутинская отдельная авиаэскадрилья, позже появилась Усинская (когда создали, построили аэропорт Усинск), авиазвено в Инте, в Усть-Цильме. Вы только представьте себе эту армаду воздушных судов. Аэропорты Кослана, Усть-Кулома, Троицко-Печорска, Вуктыла, Ижмы. Вся республика была покрыта сетью воздушных линий. В каждую деревню прилетал самолёт. Я сам застал то время, когда бабки друг к другу в гости из Мутного Материка в Денисовку на чай летали. Не глядя на карту, я мысленно вижу эти маленькие аэродромчики, между которыми сновали трудяги-самолёты АН-2.
А потом пришли другие времена. Их наши либеральные журналисты стыдливо называют «лихие девяностые». Вот мне всегда было интересно. Как про времена Советского Союза, так сразу: « Эпоха совка, время застоя, тоталитарный режим, ГУЛАГ, сталинские чистки…». А, как посмотришь, что натворили младорефоматоры в лице Гайдара, Чубайса и иже с ними, так сразу стыдливо – «лихие девяностые». Будто эти «лихие» нам инопланетяне завезли или враг какой-то лютый напал из-за бугра. Сколько же жизней угроблено за эти годы, сколько семей разрушено, сколько детей не родилось. И виноватых нет! Одного алкоголика-иуду придавили каменюкой цветов российского триколора, чтоб из могилы не вылез, да назвали его именем Екатеринбургский университет. Я бы на месте студентов не стал бы поступать и учиться в ВУЗе, который носит имя Ельцина. Другого упыря, наш на тот момент президент, Дмитрий Анатольевич, жалует высшим орденом Российской Империи, орденом Андрея Первозванного. За заслуги перед Отечеством. Смотрю я на это всё и думаю, как же можно быть таким глухим и так не уважать свою страну, чтобы наградить Горбачева этим орденом. А страна в те «лихие девяностые» летела под откос. Не зря говорят, что у китайцев есть такое пожелание, если ты хочешь, чтобы человеку было плохо: « Чтобы ты жил в эпоху перемен». Вот и влетели мы все в эту эпоху «перемен».
Прошли годы, и от славной авиации Республики Коми осталось то, что осталось. Несколько лет назад, в сентябре, наша республика прогремела на всю Россию. Мы с женой как раз отдыхали на Чёрном море, и по пути на пляж, в газетном киоске я купил прессу, чтобы почитать лёжа после купания на пляже. В «Комсомолке» читаю: « На маленьком заброшенном аэродроме Ижма в Республике Коми произвёл аварийную посадку рейсовый ТУ-154». Сначала подумал, что перегрелся, я ведь хорошо знаю этот аэродром, «Тушке», тем более большой, да и маленькой тоже, там делать нечего. Сначала подумал, что может это газетная «утка». Оказалось, всё правда. Эту историю можно не пересказывать. Её вся страна знает.
Дмитрий Анатольевич Медведев, не дожидаясь окончания официального расследования и выводов компетентной комиссии, награждает экипаж высокими наградами, вплоть до Героя России.
Я понимаю, что в безвременье, когда очень трудно от всей этой чернухи не сойти с ума, стране нужны герои. Хоть какой-то нравственный ориентир. Вот Анатольич и постарался. Хотя, лично я, как человек много пролетавший, и в качестве командира воздушного судна в том числе, считаю – за такое выполнение полёта, знание трассы, подготовку к полёту, организацию работы экипажа, надо выгонять с лётной работы. Нет, завершающий этап полёта, т.е. посадка на крошечный аэродром, выглядит красиво. Как всегда, мы героически создаём трудности, а потом героически их преодолеваем. А то, что под самолётом прекрасный ориентир – железная дорога, а позади остался аэропорт Усинск, а впереди Ухта – с нормальными полосами, экипаж не знает. А аварийная радиостанция Р-855УМ (или какая там должна быть на борту ТУ-154), для чего? Это повезло, что уже время такое было, рассвет наступил, да облачность высоко над землёй, и слой облаков не толстый. И это не экипаж нашёл Ижму, хотя уже собирался садиться на лес или на реку, а сама Ижма им подвернулась!
В этой истории, чудесном спасении самолёта и пассажиров, только один герой. Сергей Михайлович Сотников, начальник площадки Ижма. Я имею честь лично его знать и общаться с ним. Это он, в эти годы разрухи в стране и головах, спасал, содержал, охранял эту площадку Ижму, бывшую когда-то прелестным, маленьким, уютным аэродромом, на который садились самолёты АН-2 и АН-24. Да я и сам не раз там садился, заправлялся, обедал.
Когда Владимир Владимирович Путин задал в прямом эфире вопрос Сотникову: «А зачем Вы столько лет сохраняли заброшенный аэродром?», и Сергей Михайлович объяснял зачем, видно было, что Путин не совсем понимает, как можно без зарплаты, на одном энтузиазме, столько лет бороться в одиночку, только для того, чтобы эти восемьдесят с лишним душ, находящихся на борту злополучной «тушки» не оказались на небесах.
Осенью 2013 года Сергей Михайлович Сотников почти уже ушёл с площадки Ижма. Был отключен свет, тепло, площадка была обречена. Слава Богу, руководство нашего ОАО «Комиавиатранс» нашло деньги, и хороший человек остался работать на маленькой площадке, которой он отдал всю душу и тепло человеческого сердца. Сотников и есть тот самый простой работяга, на котором и держится пока ещё наша страна, и авиация в частности.
Включаю телевизор и слышу слова, произнесённые с голубого экрана кремлёвскими небожителями: « Надо возрождать малую авиацию, местные воздушные линии, выделяются огромные деньги на строительство, ремонт, развитие аэропортов в глубинке России…». Дай то бог, дай то бог! И сразу возникает масса вопросов.
Упал на Оби старенький АН-24 (аварийно сел на реку), запретить полёты самолётов этого типа. Разбился при заходе на посадку в Петрозаводске ТУ-134, запретить полёты «тушек». Упал при взлёте в Ярославле (аэропорт Туношна) ЯК-42, погубив всю хоккейную команду, запретить полёты этих «Яков». Дмитрий Анатольевич Медведев так лихо запрещает, будто капусту рубит саблей. Правда, когда несчастный «Боинг-737» воткнулся носом в землю Казанского аэропорта, я всё ждал, когда грозно сдвинув брови Анатольич скажет: « Стоп, «Боинги», низ-з-з-я!». Не дождался. Видимо только наши машины можно не пущать, а импортную технику, ни-ни! Прежде, чем что-то запрещать, надо разобраться, и, хотя бы иметь достойную замену устаревшим машинам.
А она, эта замена, есть! Наши, российские, или совместного производства с Украиной. Уже в металле, готовые, некоторые уже имеют сертификат лётной годности, пройдя госиспытания. Целая линейка бортов, разного класса, вместимости, дальности, на любой вкус.
Пожалуйста- ТУ-204, ТУ-214, ТУ-334, ИЛ-96М. Это солидные машины. Есть АН-140, АН-148, АН-158, ИЛ-114 – это машины меньшей пассажировместимости, для не очень протяженных трасс. Есть ещё меньше – БЕ-32, СУ-80, «Рысачок». Есть и совсем малыши – М-101 «Гжель», ИЛ-103, и даже замена старенькому АН-2, тот же самолёт, но с турбовинтовым двигателем.
Всё наше, российское. Приборы, оборудование на них стоят наши. Эти машины приспособлены к нашим суровым эксплуатационным условиям. АН-140 гоняли по аэродромам Якутии. А там среднее расстояние между аэропортами 700-800 км, аэродромы находятся в горной местности, подходы плохие, полосы посадочные не лучше, температуры от минус 40 до плюс 35. Чем не замена старенькому, испытанному АН-24?
Но как откроешь газету, посмотришь телевизор, только и слышно: « Бомбардье, Эмбраер, АТР-42, 72, Л-610, Боинги, Аэробусы». То есть их авиазаводы будут работать, а наши авиастроители пусть лучше идут на базар торговать. Правда, когда видишь репортажи с авиазаводов, когда их посещает Медведев или Путин, видно, что авиастроители тоже не молоды, молодёжи совсем маловато. Кто же будет в дальнейшем делать для России самолёты?
Выпущено только десять экземпляров АН-140, да и то по заказу Министерства обороны. «Рысачков» всего, по-моему, только пять, да и то за них государство не рассчиталось. Я уже не говорю про судьбу ТУ-334. Господа Погосян с Мантуровым костьми лягут, чтобы помешать «тушке». У них только один свет в окошке – «Суперджет-100». И президент Путин ничего сделать не может. Сколько я читал в прессе и в интернете о судьбе двигателя НК-93. Видел восьмиминутный ролик в интернете об испытаниях этого удивительного движка. Путин давал указания письменные, довести двигатель, и всё впустую! Лежит двигатель в ангаре, снятый с самолёта-лаборатории ИЛ-76 ЛЛ. Нужны были какие-то смешные деньги, всего-то около двух с половиной миллионов долларов, чтобы завершить программу испытаний. Двигатель забыт, уйдут опытнейшие двигателестроители, которые его делали. И с чем мы останемся?
Недавно руководство нашего ОАО «Комиавиатранс» приобрело четыре самолёта Л-410УВП-20Е. Ну, как приобрело? Мы за них будем рассчитываться с банками ещё долгие годы. Я понимаю, что от руководства компании ничего не зависит. Им, что приказали, то они и берут.
А пассажиры клянут этот маленький самолётик. Он не виноват, его делали по европейским меркам. Пришлось выбросить один ряд кресел, чтобы было, куда складывать багаж. На предельных дальностях загрузка маленькая. С такой узкой колеёй и маленькими колёсиками на наших полосах и рулёжных дорожках, особенно в переходный период, да на грунте, самолётику трудно. Багажный отсек рассчитан максимум на какие-то кейсы. А впереди сезон отпусков, когда людям надо лететь с багажом, а что эта «крошечка» возьмёт в воздух, максимум 13-15 человек. Не может он быть полноценной заменой старому доброму АН-24.
Так вот, если с «железом» - самолётами хоть какой-то просвет может быть, то с людьми, полная катастрофа. Я говорю о техсоставе, о лётчиках, о диспетчерах. Их просто нет на подходе. Молодых, здоровых, романтичных, любящих и грезящих авиацией, как это было в те годы, когда я сам начинал путь в небо. Десяток молодых лётчиков не смогут заменить уходящих ветеранов, которых по здоровью каждый год списывает медкомиссия. Да и какое там здоровье, когда многим уже под пятьдесят, а то и далеко за «полтинник». Есть у нас «комсомольско-молодёжный» экипаж МИ-8. Им на троих сто восемьдесят лет! Я им, шутя, говорю, что есть ещё, куда расти. Вон, Владимир Зельдин, в девяносто девять лет выходит на сцену, а вы чем хуже? Правда, есть опасения, что пассажиры не захотят сесть на борт вертолёта с таким «юным» экипажем.
Если раньше, в советские времена, в авиацию шло много молодёжи, то теперь многие просто не пройдут медкомиссию, да и не очень захотят делать сложную ответственную работу, если есть много других способов «срубить бабло» (как любит выражаться молодёжь), не так напрягаясь. Поэтому на пути возрождения малой авиации (да и не только малой), и местных воздушных линий, предвижу « трудности великия».
А теперь особенно хочется сказать о славной Республике Коми. Так и хочется спеть: « Широка республика родная, много в ней болот, лесов и рек. Я другой республики не знаю, где так…». А, действительно, что так? Я уже говорил, что считаю республику своей, и, поэтому, имею полное моральное право судить о делах её, о прошлом, думать о будущем этой славной земли. И, чем больше думаю, тем больше вопросов возникает в моей седой голове.
Закрываю глаза и представляю всю республику, изображённую на карте, что висит на стене моего кабинета. От плато Маньпупунер, через всю Коми, до самого Нарьян-Мара, аж до самого холодного Баренцева моря течёт красавица река Печора. И на всём её протяжении, а это почти тысяча восемьсот километров, реку пересекает всего один мост. Один, единственный. Построенный большевиками в годы Великой Отечественной Войны, чтобы можно было возить уголь Воркуты, поскольку Донбасс оказался на оккупированной территории.
С тех пор прошло уже более семидесяти лет, а мост по-прежнему всего один. Говорят, что мосты строить не целесообразно, нет автопотока, они никогда не окупятся, потому что нет дорог. Сколько я уже здесь живу, всё жду, когда достроят дорогу от Сыктывкара до Печоры. Кажись, уже достроили. Слава Богу! Правда, наши автолюбители-лётчики перед поездкой в Сыктывкар (в зимнее время) интересуются друг у друга: « Как там, можно проехать? На какой ты машине ехал? А «жигули» пройдут?».
Летом автомобили на пароме везут до Вуктыла, а там уж по дороге дальше – в Россию. Правда, это, смотря какое лето! В прошлом году река Печора пересохла, и паромы на перекатах застревали. А какая была красавица река! Я помню, сколько летаешь над ней, пароходы, буксиры с баржами, с плотами леса, скоростные «Ракеты» на подводных крыльях носятся туда-сюда, земснаряды чистят дно, углубляют фарватер. Баржи с тракторами, продуктами, стройматериалами, по всей реке, от Комсомольска-на-Печоре до самого Нарьян-Мара. Жила река.
Я много читаю, интересуюсь жизнью республики, просматриваю местные газеты, смотрю Коми телевидение. И вот одна и та же мысль всё время посещает меня. Завтракаешь утром перед работой, смотришь республиканское телевидение и видишь репортажи о съезде финно-угорских народов, что перевели на коми язык сборник сказок, что прошли очередные лыжные соревнования, открыта выставка картин местных художников. Это всё хорошо, это всё правильно. Но это же не вся жизнь республики. И не этими событиями определяется развитие земли Коми. Я понимаю, что журналисты с удовольствием показали бы открытие нового большого моста, пуск нового завода, фабрики или сдачу нового объекта федерального значения. Но всё время не оставляет ощущение, что прогресс как-то стороной обходит республику.
Мне есть с чем сравнивать. За эти годы я много часов провёл в северном небе. Куда только не забрасывала лётная работа. Я помню, как выглядел лет двадцать назад Ханты-Мансийск. А на Салехард (бывший Обдорск) без слёз было не взглянуть! Прошли годы. Салехард – красавец, столица Ямало-Ненецкого автономного округа. И по телевизору, и в журналах, и по Интернету смотришь и завидуешь. Своя академия, где молодёжь готовят к самым современным профессиям, необходимым для развития севера, аэропорт – сказка, город – игрушка. Новый мост под Надымом, новые дороги, оленеводы Ямала деликатесные продукты (оленину) продают в Европу, железная дорога от Лабытнангов до Бованенково.
А Ханты-Мансийск, столица Югры? Мосты через Иртыш, биатлонная трасса, академия искусств, кинофестивали, бережное отношение к малым народам, на чьих землях ведётся разведка и добыча полезных ископаемых. Я понимаю, что не всё так благостно, как картинка в телевизоре. Конечно, есть проблемы.
У соседей, в Архангельской области, открыли месторождение алмазов. Говорят, не хуже, чем в Якутии. Я видел встречу губернатора Архангельской области с президентом Путиным.
А что мы? Мы, Республика Коми! У нас же тоже очень богатый край. Говорят, вся таблица Менделеева есть в Коми земле. А леса, а газ, а нефть? Правда, богатства земли, добываемые здесь, оседают в виде налогов где-то в другом месте. Может не зря в народе идёт молва, что Республика Коми, персональный кошелёк семейства Ельциных. Сам то, почил давно, но дочки, зятья, внуки, и вся свита остались, и их кормить надо.
Нас как-бы и нет. За всё время посещала нас Валентина Матвиенко один раз, раз изволил прибыть сам Анатолий Борисович Чубайс, и, по-моему, на четыре часа прилетал Владимир Владимирович Путин. Говорил, что в российских условиях имеет большие перспективы малоэтажное строительство, и, что Республика Коми могла бы поучаствовать в этом, тем более деревянные дома из экологически чистых материалов, это самое то! Его даже возили на делянку модельного леса где-то под Сыктывкаром.
В Кировской области, это наши южные соседи, открывается машиностроительный завод, будут созданы новые рабочие места. Я рад за них.
Одно время на прилавках наших ликёроводочных магазинов была водка «Белкомур». Существовал такой проект железной дороги: Белое Море - Коми-Урал. От портов Архангельска через мою республику и, аж до Перми, должна была протянуться «железка».
« Дорога железная, как ниточка тянется, а всё, что построено, то людям останется…»,- пелось когда-то в задорной песне, времён постройки БАМа. На водочной этикетке посреди зелёной тайги был изображён красный тепловоз (правда, это американская модель пятидесятых-шестидесятых годов прошлого столетия), ну да бог с ними, с художниками, что нарисовали, то нарисовали. Про водку ничего не скажу, нормальная такая водка. А вот с железной дорогой пока не вышло. Заглох проект. Не знаю почему, но пока нет железки с загадочным названием «Белкомур».
Правда построили быстро и качественно одну небольшую частную железную дорогу от бокситовых месторождений Тимана до станции Чиньяворык. Ну, это так, мелочи. Правда, говорят, хоть мелочь, а приятно. Хотелось бы только узнать, кому лично приятно? Чей личный карман наполняется от торговли бокситами, и что перепало Республике Коми, на чьей земле расположено месторождение бокситов и проложена маленькая железная дорога.
Смотрю по телевизору прочувствованную речь Дмитрия Анатольевича Медведева, где он рассказывает, как на территории Чечни будет создан туристический кластер (вот же любят наши руководители это слово). Я очень рад за Чечню и лично Рамзана Кадырова. Он же честно сказал, что ему деньги Аллах даёт. Очень хочется, чтобы и к Республике Коми Аллах был столь же благосклонен.
Я много летал над Уральскими горами. Много раз бывал и в самих горах. Сказать, что это сказочно красивые места, значит, ничего не сказать. По роду своей работы мне приходится отправлять группы туристов на вертолёте в горы, правда, только в летний период. За сезон на вертолётах в горы улетает от нас из Печоры максимум человек сто. Ну, может столько же из Инты и Вуктыла. Есть группы, которые попадают в горы по земле. А ведь Уральские горы, в смысле туризма – это золотое дно. Можно же круглый год зарабатывать деньги. Причём это экологически чистые деньги. Это не какая-нибудь нефть, что может кончиться или разлиться. Уральские горы, против которых европейские Альпы отдыхают, могут приносить республике и России деньги очень долго.
Я уже говорил нашим мужикам, что если в самые красивые места национального парка «Югыд-Ва» завезти срубы, построить деревянные одно - двухэтажные гостиницы, поставить маленькие дизельэлектростанции, оборудовать биотуалеты, завезти лыжи, лодки, снегоходы, квадроциклы, обустроить вертолётные площадки, наладить метеообеспечение, просчитать маршруты, обеспечить спутниковую связь и провести мощнейшую рекламную компанию на федеральных каналах и в центральных газетах плюс изготовление видеодисков, маек, футболок, кепок, рекламных буклетов, календарей, значков, сувениров с местным колоритом – то люди поедут к нам. И не только граждане России, но и туристы из ближнего и дальнего зарубежья. Воздушное обеспечение всего этого – маленькая вертолётная авиакомпания, десятка два бортов разного типа (четырёх, шести, двенадцатиместных). Лётчики и техники, их не много, но они умеют всё. А весь управленческий аппарат – шеф (сам лётчик) и бухгалтер. Существуют же такие крошечные авиакомпании во всём мире. Я видел, как они работают на Аляске, в Канаде, возят туристов по Африке, в Полинезии, над Большим барьерным рифом. Просчитать маршруты в горы, чтобы точное самолётовождение при помощи спутниковых навигаторов не требовало учитывать превышение или горушку, за бог знает сколько километров от линии маршрута. Да и на всех точках (турбазах) посадить старого вертолётчика-пенсионера, с его бабушкой. Он хозяин площадки, он же метеонаблюдатель, он же сторож. А она кастелянша и повариха. Существуют же такие маленькие отели, где из обслуживающего персонала только он и она.
Не хотите в горы, пожалуйте на рыбалку в тундру, на озёра, реки. Собирайте ягоды, грибы, если сезон. Маленькие самолётики на поплавках или толстых колёсах низкого давления, специально для посадки в труднодоступных местах. Весь мир так летает!
Да, конечно, частному лицу такой проект не потянуть, нужны значительные капиталовложения. А республика сможет? Если попросит деньги у банкиров, но только под разумные проценты. А по мере появления оборотных средств, можно строить гостиницы в Инте, Печоре, Вуктыле. Свои вагоны прямого сообщения Москва-Урал, Питер-Урал, Екатеринбург-Урал. А здесь их встретят фирменные автобусы и доставят туристов в гостиницы. И уже, как в «Макдональдсе» - не знаешь название блюда, ткни пальчиком в цветную фотографию какого-нибудь гамбургера: «Хочу это!». Так и здесь, увидел фотографию турбазы у подножия горы Манарага: «Хочу сюда! Я и моя дама, на десять дней, туда и обратно вертолётом. Или туда вертолётом, а обратно сплавляться по реке до станции Косью!». Да, ради бога, родной, любой каприз за ваши деньги! А ведь можно ещё и горнолыжные трассы, и подъёмники, и т.д., и т.п., чтобы не только «Роза Хутор» в Сочи, но и база «Озёрная» под горой Сундук. Это же рабочие места для местных кадров – проводники, инструкторы, егеря. И, заметьте, это не какие-нибудь Нью-Васюки, в описании Остапа Бендера, а вполне реальные вещи, которые многим людям принесут душевную радость, здоровье духа и тела, а в казну республики и России реальные деньги.
А то мы только и слышим – озеро Байкал, курорты КавМинвод, Золотое Кольцо России. Никто не спорит, это всё так. Но хотелось бы, чтобы и Республика Коми стала бриллиантом в короне Российской Империи.
Года три назад прочитал в местной газете статью « Перспективы развития города Печоры до 2030 года». Хорошая статья, и картинки хорошие. И автодорога мимо нас пройдёт до самой Воркуты, с ответвлением на Салехард, и автозаправки будут, и торгово-развлекательные и сервисные центры и т. д. Интересно, доживём ли? Через республику идут магистральные газопроводы в Западную Европу, а в местных новостях по телевизору показывают, как бабульки дровами топят дома всю зиму, да на ледовой переправе лёт пока ещё тонкий, и машины весом более трёх тонн через речку не пускают. И крутятся в голове мысли, одна веселее другой. А что делать? Пока я мыслю, значит, я существую.