Я ПЕРЕСТАЛ ПОНИМАТЬ ПЕЛЕВИНА
Мне очень обидно. За себя. И только за себя. Ну, разве что еще один-два человека найдутся, которые тихонько, чтоб не упасть в глазах литературного общества, мне шепнут: мы тоже, мол, ни хрена не поняли, но это только между нами, ладно?
Ладно. Но может никто и не шепнет.
Итак, было время, когда я искал Виктора Пелевина, читал его, нет, в восторге не захлебывался, но от чтения тех книг испытывал все эмоции, которые в общем-то и должно вызывать художественное слово. Улыбался, грустил, раздумывал. Так было, к примеру, когда знакомился с его «Жизнью насекомых», Ну, это заголовок, конечно, такой, По сути - это веселые философские байки о нашей с вами жизни. О том, к примеру, что мы так часто считаем огромными ценностями и свой опыт, и свое барахло, а по сути, как скарабеи, катим впереди себя каташок, который нас же и может засосать, если до этого не попадем под каблук прохожего… С резюме Виктора Пелевина тут можно соглашаться, не соглашаться, это уже другой вопрос, главное – мы видим его позицию и слышим его голос. Ну, в смысле, читаем. Посмотрите, как он пишет вроде бы совсем о ерунде, но так, что невозможно удержаться от улыбки. Вот мир глазами комара:
– Видите ли, мексиканские вши очень ленивые, и им, конечно, легче высосать кровь из тонкого комариного брюшка, чем добывать пищу честным трудом. Но они очень неповоротливы, и если вша нападает, обычно все же успеваешь взлететь. А в воздухе может сбить блоха. Словом, это суровый мир, жестокий, но в то же время прекрасный. Я, правда, больше люблю Японию. Знаете, эти долгие желтые пространства, почти лишенные растительности, но все же не похожие на пустыню. Когда смотришь на них с высоты, кажется, что попал в глубокую древность. Но все это, конечно, надо видеть самому. Ничего нет красивее японских ягодиц, когда их чуть золотит первый рассветный луч и обдувает тихий ветер… Боже, как прелестна бывает жизнь!
В такой тональности выдержана вся книга. Я неоднократно встречал и в популярной, и в научной литературе версии о том, почему мы неинтересны инопланетянам. Мол, те не поймут нас также, как мы не понимаем муравьев и прочую живность, населяющую Землю. В «Жизни насекомых» писатель и рассматривает как бы издалека, из космоса заботы наши, потуги наши, философию нашу, в которой высший разум не увидит ни культуры, ни признаков цивилизации…
Были еще пару книг Виктора Пелевина, которые ну не то, чтобы легли на душу, но были во всяком случае понятны. Чапаев и Пустота, к примеру. Там уже приходилось продираться к смыслу, но все же продирался.
Потом что-то случилось. Нет, не с писателем, конечно – со мной. Видно, постарел, видно, утратил способность хватать все налету, отделять зерно от плевел. В строках Виктора Пелевина мой мозг стал вязнуть как сапог в жидком гудроне. И с каждой его новой книгой гудрон становился все липче и глубже. И наконец, открыв последнее его творение, «KGBT+» (может, и после этого книги новые появились, уж не знаю), я понял, что приехал. На первых же страницах столкнулся с таким потоком новых для себя терминов, что растерялся, минуту посидел в полном отуплении, потом перечел их еще раз: ниббана, джхани, метод Готтамы, практика коанов… Задумался, что значит сие: «Секта Дзен очень ценит черные сопли бонз, размазанные на бумаге». И совсем уж выпал в осадок, когда прочел вот это: «Эпидус – компурекс, говоря проще, мазакон». Понимаете, какое дело? Для меня специально автор расшифровал значение непонятного, а я тупой, и расшифровки не понял. Захотел было пропустить пару абзацев, потом уже, задним числом смысл непонятного поискать, но дальше шло рассуждение об Упанишадах и еще какой-то хреновине, которую не выговорить…
Отступление первое.
Я люблю творческие загадки. Если не разгадывать, то хотя бы читать о них. Хотя, нет, и разгадывать тоже. В юность мою студенческую увлекся Серебряным веком. Там была одна загадка, которая касалась поэта Валерия Брюсова. Декадент, он до того был болен символистами Франции, что в двадцать лет отправляет письмо Верлену: я, мол, чувствую свое предназначение стать основоположником такого же литературного течения в России. И пишет моностих, вошедший в историю отечественного стихосложения:
О закрой свои бледные ноги
Поскольку это написал символист, уже заявивший себя в среде поэтов, тотчас многие (Есенин, Шершеневич, Эрберг…) бросились искать, какой смысл заложен в этой строке. Высказывали соображения, что Брюсов так увидел публичную девку и призвал ее быть скромней, что это ноги распятого Христа, что это вызов застою сродни камню, брошенному в тину… Сам Брюсов молчал, никак не комментировал свое творение, и его загадка так и осталась загадкой. Лично я тоже задумался над ней, и мне как-то попали на глаза вот эти строки поэта, которые он написал примерно тогда же, когда и моностих. Привожу их не полностью:
Я войду, — и мы медлить не будем!
Лишний взгляд — и минута пропала!
Я скользну под твоё одеяло,
Я прижмусь к разбежавшимся грудям.
Здесь ты ночь провела. Ароматны
Испаренья желанного тела.
Требуй знаками вольно и смело,
Но молчи: все слова непонятны!
Я хочу, чтобы ты отдавалась
Каждым нервом истоме влюблённой,
Чтобы ты, как звезда, истомлённой,
Как звезда пред рассветом, осталась.
И когда, после всех упоений,
Мы на солнце посмотрим в тревоге,
Я сожму твои бледные ноги,
Зацелую в томленьи колени…
Понятно, что я хотел сказать, да? «О закрой свои бледные ноги». Тот же размер, то же время написания… Возможно, строка эта и родилась как вариант этому эротическому стихотворению… Мой преподаватель, выслушав такую версию, кивнул, да, мол, было и такое предположение. Я не расстроился, что не стал первооткрывателем: главное – искал же, и предположил…
А с Виктором Пелевиным – полный тупик. Я даже не представлял, как выбраться из этого нагромождения чуждых мне слов, из обилия вроде бы умных, но, как мне кажется, не привязанных к тексту умозаключений. Вот они:
Будь выше всего, что ниже тебя по духу, бюджету и статусу.
В России подсветка делит наши мозги на две строго одинаковые половинки.... Поэтому мы все немного шизофреники.
Утопишь дурака в отхожем месте - он на этом карьеру сделает.
Не спорь с богом и не мешай ему культурно отдыхать. Хочешь узнать что интересно богу - делай то, что тебе хочется.
Вечная жизнь только тогда чего-то стоит, если можно каждый день ставить ее на карту. Лишь ежесекундная возможность смерти придаёт нашему существованию красоту и смысл.
Вы когда-нибудь думали о том, что женщина - бессмертное существо?...Когда на рожает, ее тело делится и уезжает в вечность...Мужчина к вечности причастен одной единственной клеткой
От сумо да от трюмо не зарекайся.
Сами по себе вроде хороши фразы-то, но живут в романе неприкаянно, без привязки к сюжету. Ну, так во всяком случае кажется мне, не сумевшему понять суть «KGBT+». А понять хотелось. Пришлось обращаться к толкователям – к литературным обозревателям и критикам, которые своими словами рассказали о том, что они увидели в романе. Самое интересное – разные люди по-разному его восприняли, и разные трактовки, порой с противоположными знаками, изложили. Мне лично понравилось объяснение критика Андрея Колесникова (блогерский позывной КОГоть), хотя и после его подсказок, вернувшись к книге, я бурчал себе под нос: «Пелевин, Пелевин, неужели нельзя яснее изъясняться, чтоб все читатели понимали тебя, а не блуждали в лабиринтах»…
Но услышал голос свыше: да не для всех это пишется, ты что, не знаешь, что есть такое понятие, как элитарная культура? Коль не знаешь, иди читай своих Пушкиных с Пикулями.
Можно было, конечно, пойти, куда посылают, но обидно стало: неужто я совсем перестал разбираться в азах творчества? А азы эти касательно литературных произведений такие: рассказу, повести, роману должны быть присущи три вещи: Стиль, Сюжет, Знание предмета. Причем, что крайне важно!, эти три слагаемых должны быть очевидными не только для самого творца, но и для читателя! Если такого читателя много, ты пишешь для масс, если в единичных значениях – ты, значится, представитель элитарной культуры, обслуживающий интеллектуальную элиту…
Вот тут поставлю многоточие и продолжу свои ничтожные мысли о творчестве Виктора Пелевина и не только об этом завтра. Начну с очередного отступления – с обидной для многих константы, что массы это определение не количественное, а качественное, что это люди без каких-либо достоинств, а потому и творить для них дело неблагородное… Это, естественно, не мое убеждение. Хотелось бы верить, что оно и не убеждение Виктора Пелевина, но…
Итак, до завтра.