Пролог. Часть 2.
Франция. Шербур. День.12 марта 1912 год.
Комиссар Леон Дюпре был сегодня явно не в духе. С утра он успел накричать на инспектора, что тот вовремя не сдал отчет о закрытии уголовных дел. Это надо же так, работать инспектором полиции и допускать такие оплошности. Дюпре любил что бы все всегда делалось вовремя ни минутой позже, и все всегда должно было лежать на том месте, которое ему положено. Порядок должен был быть во всем, что хоть как-то касалось его самого. Если он видел малейший беспорядок, малейшую оплошность или промах, тут же приходил в ярость. И если в обычные дни он хоть как-то мог побороть в себе это чувство и просто многозначительно закатить глаза к потолку или сделать замечание, то сейчас он был буквально в бешенстве. Очередное убийство. И вновь буквально под носом, совсем рядом с его участком. Как он, прослуживший столько лет в полиции и дойдя до звания комиссара смог упустить наглого преступника? Как он не смог разгадать его очередной ход? Это как никогда раздражало Дюпре. И этот извозчик, что рано утром буквально вломился в тяжелые дубовые двери истошно крича. Складывалось впечатление, что этот крик он специально припас именно для этого момента. Момента, когда Дюпре вышел из дверей сортира с заспанными глазами, которые толком не успел продрать.
- Ее вывернули наизнанку! Я видел его. Видел! Это сделал он. Он вспорол ее точно рождественскую индейку! Индейку! Там кровь! – истошно кричал худощавый буквально высохший старикашка с впалыми от усталости глазами цвета мокрого асфальта. По его форме можно было сразу понять – это извозчик. И видимо он был явно не в себе. Леон тут же очнулся ото сна, в котором еще пару мгновений назад пребывал. Сегодня у него не было ночного дежурства. Целый день он промотался в поисках улик на местах преступлений, пытался связать все это в цепочку, которая бы скрепилась в единое целое. Он пытался найти хоть каких-то свидетелей. А вечером сидя в кабинете он работал над тем, как все это задокументировать и сделать это предельно аккуратно, так, насколько это будет возможно. Но коварный сон подкрался к нему не заметно. Дюпре проснулся от непреодолимого желания опустошить переполненный мочевой пузырь. Было уже почти утро... Идти домой смысла не было. Его жена отдыхала в загородном доме родителей, а в их собственном доме кроме ленивого кота его никто не ждал. И он твердо решил, раз уж пошло так дело, так тому и быть. Он останется здесь до утра, а утром, после завтрака в местной забегаловке и чашки пережжённого кофе, которое там всегда подавали, он займется расследованием последней серии убийств. Но все пошло не по плану. Этот перепуганный извозчик, что буквально вломился в двери с криками, на которые сбежались дежурные инспекторы и пара офицеров. Как и подобает служителям порядка, они попытались его успокоить и привести в чувство. Но тот нещадно истерил, как будто обезумел. Словно на его глазах была пелена, которую им не в силах было сорвать. Дюпре не долго наблюдал за происходящим. Истерика выбивала его из ритма, он не мог ни размышлять, ни думать, да даже связать слов не получалось, нужно было срочно искоренить панику, потому он не стал долго терпеть происходящего. Аккуратно закинув за ухо кудрявую прядь которая упала на чуть угловатое лицо, он медленно, но уверенно подошел к извозчику, вежливо своей рукою повернул его лицо к себе и залепил ему такую пощечину, что казалось ее звонкий раскатистый звук услышали жители на другом конце города. Жюль Бенуа был шокирован происходящим. Он медленно перевел свой изумленный взгляд на комиссара. Офицеры и дежурные инспекторы были шокированы не меньше извозчика, их брови мгновенно взметнулись извилистой дугой ко лбу, а нижняя челюсть припала к груди точно у кукол чревовещателей. Они тоже уставились на комиссара. Тот лишь в свою очередь вновь поправил волосы, которые снова забавной завитушкой выбились из укладки и упали ему прямо на лоб. Затем инспекторы перевели взгляд на Жюля и какого было их удивление, когда они увидели, что извозчик успокоился. Еще буквально несколько минут назад, он не мог справится с эмоциями, кричал и буквально бился в истерике, а теперь стоит бодрый, и без тени намека на истерию, словно больной, который получил свою дозу успокоительного. Он почему-то почувствовал себя в абсолютной безопасности, даже после такой оплеухи. Ему больше никто не угрожает. Он в участке. Он еще раз посмотрел своими впалыми серыми глазами на комиссара, будто задавая ему вопрос, зачем вы это сделали, зачем вы так со мной? Комиссар, отводя взгляд в сторону произнес, словно поняв молчаливый укор в его глазах
-Я вас успокоил. Этот метод еще не разу не подводил меня. - Он вновь посмотрел на Жюля. Расскажите теперь, что произошло? Кто кого вывернул наизнанку? - Комиссар говорил спокойно, словно вел светскую беседу на каком-нибудь приеме при этом он внимательно следил за извозчиком, всматривался в его каждое движение.
- Я встал с утра пораньше, чтобы отправиться за своей престарелой госпожой. -Не много успокоившись начал немолодой извозчик – Ну знаете у этих дам под старость лет появляются всякого рода странности. Одни начинают общественную деятельность. Другие начинают борьбу за справедливость в этом мире. Ну, а третьи, как моя мадам Бюжо, начинают вставать ни свет ни заря и отправляться в не ближний свет, чтобы донеси сплетни, что успели скопиться за последний месяц.
Комиссар подавил в себе ярое желание закатить глаза к потолку. Что его больше раздражало в свидетелях или очевидцах, так это то, как изрядно и муторно они разжевывали события начиная задолго до их происшествия. Любой опытный и даже знатный сотрудник полиции уж конечно же возмутились бы услышав такое. Ведь каждая деталь имеет значение, это как недостающий кусочек мозаики, без которого не получится деталь. Дюпре же думал и мыслил иначе. Ему привычнее и правильнее было начинать с самого события. Ау ж потом самому задавать вопросы, тем самым все ближе подбираясь к тому недостающему кусочку. Это был его метод. Метод Дюпре. Поэтому, не став дальше слушать бессмысленную для него болтовню старого извозчика он резко его перебил своим басистым голосом.
- Может быть перейдете сразу к тому моменту с Рождественской индейкой?
У немолодого извозчика от наглости комиссара вытянулось лицо словно он хотел зевнуть, но поборол в себе этот рефлекс. На самом деле он словно просто позабыл все слова, что имелись в его словарном запасе. Такой наглости после пережитого шока он просто не ожидал.
- Прошу прощения… - начал он. При этом его лицо было все таким же вытянутым.
-Месье Бенуа – Вновь перебил его Дюпре не дав возможности тому выразить свое возмущение. Его метод действовал. Он уже растерялся, но не потерял мысль. Извозчика возмутило поведение комиссара, а это значит, что его эмоции заработали и захлестнули его с новой силой. Отсюда исход. Он сможет вспомнить ту деталь, которую не вспомнил бы ведя этот длинный монолог. – Скажите, когда вы увидели, что ее вспороли? Вы заметили поблизости кого-либо, кто смог бы совершить столь чудовищный поступок? – Комиссар сощурил глаза и уставился на извозчика. Офицеры, что наблюдали с самого начала за беседой тоже перевели взгляд на Жюля.
-Эм… Нет. – Тихо ответил Жюль Бенуа уже успев отойти от наглости комиссара. И вдруг неожиданно для самого себя, он будто вновь оказался там. Тусклый свет фонаря позади, вокруг туман, едкий запах сырости и эта ужасающая картина перед глазами. Застывший взгляд мертвецких глаз и еще бурлящие пузыри крови. Жюль съежился от этих воспоминаний и тут же почувствовал приступ тошноты. Он постарался как можно быстрее справиться с этим недугом. Нахватало еще такого конфуза перед всеми в участке.
- Вы знаете, я не видел того, кто это мог сделать, но я чувствовал его запах. – Задумчиво пробормотал старый извозчик, который нашел в себе силы побороть приступ тошноты и в данный момент смотрел не на комиссара, а сквозь него. Будто там, позади него, в данный момент и происходили те самые события, а ему как зрителю кинематографа оставалось лишь комментировать происходящее. Разница была лишь в том, что сейчас он был в абсолютной безопасности. Или нет? А что, если этот душегуб успел его запомнить? Это Жюль появился в свете, пусть и тусклого фонаря, а ведь незнакомец стоял там, за пеленой тумана, во тьме. Оттуда гораздо легче разглядеть каждую черту лица Жюля. Извозчик вновь съежился сидя на дубовом стуле куда его любезно удалось усадить комиссару. Леон заметил, что из стадии рассказчика и очевидца происшествия его собеседник перешел в стадию жертвы. Еще буквально пара мгновений и он начнет высказывать опасения по поводу своей жизни.
- Это был Джек? «Джек Потрошитель?» —шокировано спросил извозчик, при этом его худощавая щуплая рука задергалась на коленях.
-Не думаю. – Коротко ответил комиссар.
- Но ведь горло…
- Послушайте месье Бенуа. Человек не может быть в двух местах одновременно, ведь так?
- Полагаю, что да… - Растерянно ответил Жюль, его рука все еще нервно поддергивалась на коленях.
- Так вот – продолжил Леон опершись на спинку твердого стула и взглядом указав на выход до сих пор наблюдавшим за всем происходящим офицерам, что стояли позади. Они тут же незамедлительно удалились.-Несколько часов назад того, кого называют Джеком Потрошителем заметили на другом конце города. И характер преступления, и почерк убийства соответствует Джеку Потрошителю.
-Но как же такое возможно? – Возмутился месье Бенуа.
-Либо это чудеса, не поддающиеся никакому объяснению и логике, в чем конечно я сомневаюсь. Либо у него появился сообщник, в чем я тоже не менее глубоко сомневаюсь. Я уверен, что найдется разумный ответ на все ваши и на все мои вопросы. В конце концов я не верю в Джека, ибо его время давно прошло. Кто-то взял его образ и орудует в Шербуре, запугивая местных жителей. Вы ведь сами понимаете, что время Потрошителя конец восьмидесятых годов прошлого века. Будь он жив, то он физически не смог бы справиться с молодыми мужчинами, которые тоже есть в списках его жертв. Поэтому у меня и назревает логический вопрос. Заметили ли вы того, кто сотворил это зло?
- Я вам уже говорил, что не видел никого. Но всем своим нутром я ощущал, что он рядом. И этот запах… Запах сладких специй. – Ноздри извозчика заходили ходуном, словно он стал вдыхать этот аромат.
- Возможно рядом находилась кондитерская? – задал вопрос комиссар пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Возможно, что деталь с ароматом не такая и важная, а возможно играет одну из важных ролей в построении мозаики.
- Нет. Никаких кондитерских на этой улице и за милю от нее нет. Уж поверьте мне. Я обычно так коротаю свой путь. Дорога ужасная, я согласен. Местами опасная. Мне не раз приходилось становиться свидетелем совокуплений местных пьяниц и проституток, коих там пруд пруди. Которые то и дело норовят запульнут чем под руку попадется в бедного извозчика. И аромат столь сладких специй в таком районе, что яркий свет в конце туннеля. И знаете, что самое интересное комиссар?
Леон вопросительно посмотрел на старого извозчика, тем самым показывая свою заинтересованность, а она действительно была.
- Это то, что я не только почуял аромат сладких специй, но и увидел тот самый яркий свет в конце туннеля. – Извозчик блаженно улыбнулся. Комиссар напрягся.
- Метаморфоза? – Леон приподнял одну бровь. Признаться честно его дико выводило из равновесия, когда люди начинали нести бред. Однажды у него было дело одного убийцы, который изначально шел как свидетель. Так вот он утверждал, что его жену убил фамильный призрак, что обитал в их поместье. Были и свидетели, которые видели того самого призрака. Комиссар тогда был уверен, что это лишь выдумки самого рассказчика и он явно что-то недоговаривал и скрывал, как и очевидцы. Тонкий склад ума не так-то просто обмануть, хоть и алиби было железное. Всему невероятному всегда найдется вполне логическое объяснение, что и произошло в том деле.
-Нет комиссар не метаморфоза. А вполне себе настоящее видение. - Перебил мысли Леона извозчик. – Когда я в спешке направлялся к повозке я оглянулся, чтобы убедиться, что меня никто не преследует и вот тогда я увидел яркую вспышку. Словно шаровая молния…
- Так может быть это и была молния? – Скептически произнес комиссар, пытаясь побороть в себе желание не нагрубить, что всегда хотелось сделать в таких случаях. Но внутренний голос честного блюстителя правопорядка всегда его останавливал.
- О нет месье комиссар. – Возразил извозчик, который будто бы только что обрел второе дыхание. В его глазах появился блеск и азарт рассказчика, которые не прошли мимо взгляда Дюпре.
-Так если вы утверждаете, что это была не молния то, что же тогда? – Теперь уже в его глазах проблеснули нотки азарта. Он изначально предполагал, что извозчик может начать нести всякого рода чушь, шок и все такое. И в данный момент, ему впервые в жизни за всю свою службу, захотелось ее услышать и дослушать до конца.
- Это была не молния точно! Но вспышка, что озарила мои глаза была похожа на нее точно. Я не сошел с ума, как вы могли сейчас предположить. Я видел все своими глазами. И эту окровавленную даму. И эту вспышку. Они у меня как сейчас перед глазами. Но объяснений я не нахожу. Потому что их попросту нет. – Жюль пожал худощавыми плечами. А комиссар лишь пристально вглядывался в черты его лица пытаясь понять лжет ли извозчик. Леон хорошо распознавал ложь, буквально чуя ее. Это можно было понять по каждому малейшему движению свидетеля или обвиняемого. Поэтому при каждой беседе или опросе он всегда всматривался в человека, в каждую его черту, в каждое его движение. И сейчас, в данный момент он никак не мог понять, почему ложь, которую только что произнес старый извозчик не отразилась на его лице, мимике и на его движениях. Комиссар прищурил свои небесно голубые глаза. Сейчас он был похож на хитрого лиса, который затаился в ожидании добычи. Жюль просто молчал. И это молчание бесило Леона Дюпре. Он сделал глубокий вдох. Скорее всего он сделал это для того, чтобы показать свидетелю свое недовольство. Но похоже, что этот прием действовал не на всех. Во всяком случае наглый старый извозчик, так про себя его называл Дюпре, не купился на эту уловку. Он сидел тихо и продолжал смотреть в пустоту и молчать, словно впал в транс.
- Скажите месье Бенуа, что было после той самой вспышки? Вы успели заметить?
- Да вы что? - Выйдя уже из привычного за последний час транса бодро произнес извозчик. – Я бежал, оттуда не думая ни о чем. Мне в тот момент слишком дорога была своя собственная жизнь! Хотя с самого начала я ведь думал иначе, слишком ярким было желание хоть раз в жизни оказать кому-то помощь. Но потом я подумал о бывшей женушке, которая, к слову говоря…
- Все с вами ясно месье Жюль Бенуа. – Тут же оборвал его комиссар. Чем привел того в дикое возмущение. Но Леон сделал вид, что не заметил этого. Никто в участке не одобрял его методов, всем казалось, что человека следовало бы выслушать, ведь как никак он являлся свидетелем преступления и ему просто необходима возможность высказаться. Но Дюпре твердо знал он не душевный лекарь. Он блюститель правопорядка, тот, кто выводит преступников на чистую воду. Ему нужны были лишь те детали, которые свидетель никогда не вспомнит, ведя такую светскую беседу. Шок, вот что вводит человека в безумство, в ярость, с помощью которой он и добывал чаще всего информацию. – Вы можете отправится по своим делам или же домой. Как вам будет угодно месье Бенуа. Если вдруг вы вспомните какие-то детали, которые будут полезны, всегда вас ждем в участке. – Поднимаясь со с дубового стула произнес Дюпре. Он увидел желание извозчика возразить и тут же его перехватил.
- Не утомляйтесь месье. Вы пережили тяжелый момент. Я назначу вам в охрану одного офицера, что сопроводит вас до дома и некоторое время подежурит у ваших окон. Есть предположение, что преступник мог заметить вас и еще вернется. – Извозчик лишь кивнул в знак согласия. Это он и хотел услышать. Об этом он и переживал. И теперь его сердце было спокойно. Дюпре вышел за дверь и дал указания одному из офицеров сопроводить Жюля Бенуа до своего дома. А сам вернулся в свой кабинет, перед этим успев дать указания другим офицерам немедленно отправиться на место преступления и все досконально зафиксировать. В этот раз, он не сорвался к месту преступления. Потому,как он знал что увидит. Сейчас ему было необходимо разобраться с бумагами, которые оставались лежать на его столе. К предыдущим делам добавилось еще одно дело. Дело извозчика и яркой вспышки. Но комиссар и предположить не мог, что несколькими часами позже в его кабинет ворвется ошарашенный свидетель еще одного убийства и в своем рассказе он упомянет ту самую вспышку, которую видел наглый, старый извозчик…
