В голове у Хромого словно компас появился, который вел его к одному месту - на хутор. И если сначала человек еще мог соображать, то эта способность быстро прошла. Как и не было ее никогда.
Собирая остатки разума, Хромой старался не забыть, где спрятал деньги, украденные из сберкассы - Кундур, улица Лесная, Пелагея. Но сначала забылось имя, потом название улицы. "Кундур, Кундур, Кундур... - еще какое-то время твердил Славик про себя. Только буква за буквой пропадали, пока не осталась последняя. - К, к, к..." Теперь получалось так, что Хромой вроде как кашлял.
Сыч и Сиплый не просто забылись еще раньше. Этих подельников вроде как и вообще не было. И не произошло ничего страшного в сберкассе, на посту ГАИ, в машине. Память сама очищалась от всего ненужного, наносного и постепенно пустела. Голос теперь тоже возникал не часто. Лишь когда надо было остановить попутную машину, или пройти лесом по какой-нибудь просеке, спрямляя путь.
Хромой останавливался только на ночь, разводил костер, ел взятые с собой припасы, спал тут же на лапнике. Ему было теперь легко и свободно. Такое светлое состояние Славик вряд ли когда испытывал и конечно не мог понять, что его путешествие на север только в один конец.
Голос внимательно следил за пистолетом, который был привязан веревочкой к бушлату, не мог случайно выпасть из кармана и потеряться. Заставлял Хромого время от времени доставать оружие, прицеливаться и плавно нажимать на спусковой крючок. Голос знал цель, вел к ней и намеревался исполнить задуманное до конца.
____________________________________
Маша упомянула хромающую темноту лишь один раз и с этого момента замолчала. Дед Митрофан, а теперь и Федор, знали о такой особенности Маши и не считали ее чем-то необычной. Ну молчит и молчит. Значит так надо. Может думает о важном. Если надо будет - скажет.
Жизнь на хуторе шла своим чередом. Дел хватало и зимой. Пожалуй забот было даже больше. Вот справляться с ними стало попроще. Федя освоился на хуторе, стал уже своим и выполнял большую часть работы. А дед Митрофан и рад был, находил время на отдых.
Маша теперь выходила из дома чаще, замирала и смотрела в сторону леса. В такие моменты к ней подбегал Сирко, пристраивался рядом и подныривал головой под руку девушки. Так и замирали они вместе. Но вот и этому стоянию пришел конец. В один из дней Маша вышла на улицу раньше всех и устроилась в маленьком закутке между домом и сараем.
Дед Митрофан и Федор даже не сразу нашли ее. Но тревожить не стали, пусть сидит. Тем более Сирко рядом. В этот день занялись хлевом. Надо было его почистить, устроить животным новые подстилки, да и корма задать как всегда. После хлева Федор принялся колоть дрова, напиленные вчера. Митрофан сразу складывал их в поленницу у стены сарая. День был как день, обычный, хуторской.
- Стой! - Митрофан замер и даже бросил охапку наколотых дров.
- Что? - Спросил Федор, опустив топор, так и не расколов очередной чурбан.
- Слышишь?
- Сирко воет! - Федор насторожился и, не выпуская топор, тут же побежал за дом. Митрофан бросился следом. И еще, на призывный вой пса из под сарая выбежали все семь щенков, уже подросших, и запрыгали за хозяевами.
Маша не сидела в своем закутке, встала и показывала рукой в сторону леса. Сирко перестал выть, ощетинился, шерсть на загривке встала дыбом. Пес глухо рычал, готовый броситься к лесу. Щенки обогнали людей и скучились вокруг своего отца, подражая ему во всем.
- Я за ружьем! - Митрофан хотел забежать в дом, почувствовав опасность, но было уже поздно.
Разлапистые ветки елей на опушке дрогнули, снег с них съехал, а из леса вышел черный человек. Он был действительно черным. Одежда его прокоптилась у костров, да и лицо потемнело. Блестели только безумные глаза. Человек, не останавливаясь, полез по глубокому снегу, увязая в нем по пояс. Хуторяне от неожиданности замерли. Сирко тоже лишь рычал.
Хромой, а это был он, остановился, метров за тридцать, отдышался и достал пист0лет, направляя его в сторону Маши.
- Стой, гад! - Федор, не выпуская топор, подбежал к Маше, толкнул ее, девушка упала, а сам бросился навстречу незнакомцу, пробиваясь через снег и крикнув. - Сирко, вперед!
Пес очнулся от наваждения, с глухим рокотом бросился вслед за Федором.
А для Федора время чуть ли не остановилось, по крайней мере замедлилось. Рука Хромого поднималась медленно, а потом дрогнула. Маша, ради которой Голос привел орудие для ее устранения, пропала за сугробом. Зато появились сразу несколько других целей - человек, размахивающий топором, собака, приближающаяся большими прыжками, за которой еще несся снежный вихрь из маленьких лохматых комочком. Щенки, все как один, бросились следом за своим вожаком.
Тем не менее, Федор понимал, что не добежит до чужака. Сирко тоже требовалось время. "Надо его отвлечь, задержать! Пес успеет!" - Федор метнул вперед топор, но чужак легко уклонился.
- Стреляй! - Последнее, что оставалось хуторянину. Он остановился и раскинул руки, пытаясь закрыть собой как можно больше пространства за спиной. И в этот миг, быть может последний миг жизни, Федор почувствовал, произошло что-то незримое и неосязаемое.
"Держись, братан!" - Знакомый голос раздался в голове, словно второе я возникло из небытия. И тут же добрые, но не человеческие лучезарные глаза добавили уверенности - "Пустое!"
Палец Хромого на спусковом крючке напрягся и выбрал свободный ход. Пистолетный выстрел грохнул, разносясь по окрестностям. Вслед за первым выстрелом должны были последовать второй, третий...
Федор видел движение пальца, видел как дернулся ствол, увидел даже пулю, летящую в его сторону.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 53
