Теплый запах бездны
Геннадий Лагутин
Случилось это три года назад… Тогда он, Андрей Демин, и Евгений Маленко работали на поверхности станции – демонтировали аппаратуру "Фотон-Гамма" эксперимента "Молния-Гамма", которая была установлена на внешней поверхности МКС еще в 2007 году.
Все шло, как говорится, штатно. И вот тут Демин допустил непростительную для космонавта ошибку – увлекся. При работе в открытом космосе существует железное правило: три страховки. Два карабина и рука…
Если вдруг ты останешься без страховки и немного отлетишь от станции, даже на метр, - всё, Земля приобретает новый свой спутник. Тебе уже ничего не поможет. Никто тебя не спасет, и вернуться обратно невозможно. Нет таких средств.
Одно из креплений аппаратуры, никак не желало отрываться от станции. Андрей тянул его, насколько хватало сил, да так, что ЦУП задал ему вопрос: «Алдан, (это был позывной Демина), что у тебя? Ты сопишь на всю Вселенную!» Он тогда пробормотал: «Все в порядке!» и решил передвинуться ближе, чтобы было ловчее бороться с этим неподдающимся креплением. Отстегнул карабин одного страховочного фала, держа его в руке, сделал движение в нужном направлении, и, забывшись, ОТПУСТИЛ ВТОРУЮ РУКУ.
-Эндрю! Где вы? Вы меня слышите? – Джон водил рукой перед лицом Демина и щелкал пальцами. – Допивайте свой кофе! Нам пора!
Демин очнулся от своих воспоминаний. Действительно, пора было на ежедневную конференцию по планированию рабочего дня, когда на связь с МКС выходили все ЦУПы и специалисты давали свои задания и установки членам экипажа. Начинал, как правило, Хьюстон. Демин машинально слушал обычные ежедневные переговоры, доклад коллег - американцев, какие им давались задания на день… Но вот и его очередь. На экране появился Пал Палыч – медицинский ангел–хранитель, пекущийся о здоровье Демина. Все анализы подопечного были в норме, так что разговор получился коротким. Пал Палыч прописал Андрею поработать на тренажерах - приводить себя в норму перед скорым возвращением на Землю. Затем Демин получил указание по продолжению эксперимента, который он вел на станции. Вот и конец конференции.
Собрав беговую дорожку, Демин пристегнулся, включил и зашагал. Позже он переключит режим на бег, тогда придется попотеть.
Шагая по убегающей из под ног дорожке, Демин вернулся к своим воспоминаниям.
Шел уже шестой час пребывания в открытом космосе. Работа эта не из легких, недаром космонавты теряют после такого до нескольких килограммов собственного живого веса.
Усталость сказывается. Плохо слушаются кисти рук, притупляется внимание. Только этим можно объяснить происшедшее.
А случилось страшное… Демин увидел, что отделяется от поверхности станции, его относит…Паниковать было пока не с чего – его страховал еще один фал!
Как Андрей тогда не заорал от ужаса, он и сам потом понять не мог. Он словно в ступоре наблюдал за НЕЗАКРЕПЛЕННЫМ вторым фалом, который, извиваясь, полз за Деминым, медленно удалявшимся от станции. Насколько далеко Андрей отлетел, понять было трудно, потому что привычный глазомер в открытом космосе мог оказаться неверным.
И вот именно в этот момент к Демину пришло спокойствие, словно кто-то шепнул ему: «Все будет хорошо!». Это не был внутренний голос, это был осознание, внезапно родившееся в голове, пришедшее вместе с чувством теплого, давно забытого запаха чего- то родного и неповторимого.
Он даже через толщу скафандра почувствовал, что его падение замедляется, что тело входит в нечто упруго-плотное. Перед стеклом шлема замелькали черные точки, потом более крупные комочки, того же темного цвета, которые залепили всю прозрачную часть шлема, лишив Демина видимости. И… почувствовал, что падение прекратилось, что находится он, словно в мягком, но упругом коконе, поскольку не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Вдруг ощутил два легких шлепка по плечу скафандра, затем посильнее толчок сзади, и…вынырнув из этого непонятного, что его только что обнимало со всех сторон, полетел обратно к станции… Этого не могло быть, но он медленно дрейфовал и уже приближалась обшивка его космического дома…
Много позже, прокручивая мысленно всё с ним происшедшее, Демин осознал, что на всё про всё, ушло очень мало времени, может, секунд десять, от силы - пятнадцать, не более. А тогда он схватился за скобу на поверхности станции и облегченно вздохнул.
-Алдан! Что там у вас? - спросила Земля. – Медики говорят – у тебя экстрасистола. Что случилось? С тобой все в порядке?
-Та-а… шо ему содеется? – вмешался напарник Андрея Евгений. – От он…блызенько! Алдан! Я закончил. Как у тебя?
-Погоди малость! Я сейчас! – ответил Демин. А сам подумал: «Очень хорошо, что Маленко ничего не заметил».
Теперь Демин пристегнул оба карабина, и снова взялся за упрямое крепление. Как ни странно, оно вышло из паза свободно и легко.
Позже, на отдыхе Демин скрупулезно восстановил в памяти, все, что с ним произошло. Что-то, чему он не мог дать объяснения, вернуло его к станции. То, что это «что-то» было одушевленным, говорили два (дружеских?) шлепка по плечу, прежде чем он получил пинок в спину и полетел обратно. Однако, что одушевленного может быть в открытом космосе? Перед Андреем стояла теперь дилемма – рассказать об этом или промолчать, учитывая его собственные непростительные промахи, чуть не стоившие ему жизни. Это и проявленная невнимательность при закреплении карабина страховки, когда Андрею показалось, что карабин защелкнулся, и то, что он отпустил вторую руку, делая движение.
Обнародование этого случая таило в себе опасность, что Деминым немедленно займутся эскулапы, включая психиатров и тогда прости-прощай космос. Ему никто не поверит. Сочтут за галлюцинацию, может даже, объяснят это отклонением в психике, найдут простое и ничего, по сути, не объясняющее решение вопроса, и конец космонавту Демину. Спишут из отряда. Потому, решил Демин, если никто ничего не заметил, надо «помалкивать в тряпочку». Хорошо, что тогда еще не было видеокамер на скафандрах, когда в ЦУПе все видят в режиме реального времени, практически, то же самое, что видит работающий в открытом пространстве космонавт.
Продолжение следует.