Тем не менее на лицах двух молодых людей, подходивших к нам с тыла, не читалось блаженства от причастности к ордену высшей справедливости. Их мимика, очки скрывающие глаза и вальяжная походка делали их больше похожими на гаитянских тонтон-макутов (только без открытой агрессии и автоматов в руках). Говорили, что тонтон-макуты не оставляют свидетелей. Пора было познакомиться с представителями грузинской силовой машины, ведь их-то в моей коллекции как раз не хватало! Дато отстранил меня рукой:
-Говорить буду я.
Бедный Васо, изнемогая от жары, залез под ближайший куст и отдыхал там. Но мои опасения по поводу возможных недопониманий, разумеется, не оправдались. Ведь сколько раз за эти годы я слышал о полной смене парадигмы грузинской полиции (и у других ведомств), о выкорчевывании гнили советского наследия и вытравливания химеры коррупции и кумовства из хилого государственного тела. Операция прошла успешно и теперь народ Грузии (и, разумеется, туристы) могли ничего не бояться. Органы вылечили.
Дато говорил с ребятами недолго и, кажется, они расстались лучшими друзьями (разумеется, это было проявлением грузинского этикета и за улыбками скрывалась подготовка к нападению). Призрак гаитянской карательной системы исчез также быстро как и появился в моем воспаленном разуме. Но приблизившись ко мне Дато сказал, что нам лучше побыстрее сменить точку отдыха, ибо молодые охранники дали понять, что в пределах дворца лучше не шататься, тем паче - лучше не пить, хоть даже и хорошее грузинское.
Жара все сильнее вступала в свои права и я предложил Дато не менее сумасшедшую идею, чем сравнение охраны дворца с тонтон-макутами: искупаться в Куре, а может и даже - переплыть Мтквари. Дато замер на мгновение, а потом рассмеялся: разве он, Дато, сын каменщика и домохозяйки, никогда не пробовал осуществить этот на первый взгляд легкий трюк?!
Но с Курой лучше не шутить: малолетнего Датоти вытащили из воды, когда стремительные воды отнесли его чуть ли не до отрогов Рустави. Они бы унесли его и до Каспия, если бы лодочник дядя Гоча не поймал его, испуганного Датоти за шиворот, и хорошенько не выбил из него всю дурь вместе с парализующим страхом перед водой. А как погуляли потом в честь счастливого спасения! Радостные детские годы.
-Даже самый отчаянный грузин не рискнет состязаться с первородной силой матери-реки. - следовала незамысловатая мораль.
Как и всегда рассказ Дато был сдобрен выдумкой, приправлен хвастовством и умаслен напускной важностью, чего уж греха таить. Да и кофейный цвет реки не располагал к желанию хорошо искупаться: ведь если где-то у дворца ходят тонтон-макуты, то в реке вполне могли быть аллигаторы и прочая хищная живность (разумеется, это шутки: кроме буквы "Г" Гаити и Грузию ничего не связывает).
Дато был грустен, ведь вина больше не было, но он знал отличное место, где можно было бы восполнить запасы и продолжить экскурсию по интересным местам Тбилиси. Почему-то я ему доверился, хотя немногие, вероятно, на моем месте сделали бы то же самое.
Трудно это объяснить словами, но от Дато шла волна доброты и настоящей грузинской дружбы, несмотря на свое прошлое о котором я ничего не знал, но догадывался. Это были первые часы нашего знакомства и было рано выяснять или расспрашивать о бурном времени его молодости. Кто любит вспоминать свои ошибки? Я хотел сфотографировать Дато, но он отшатнулся от объектива и попросил этого не делать. Странностей становилось все больше, но я не настаивал.
В конце концов в этом и есть, пожалуй, главная ценность таких путешествий – знакомства. Порой они странные, порой интересные, порой нелепые, но все-таки это новые люди в твоей жизни и – жители другой страны.
А население страны – это ее капитал, ее лицо кто бы что ни говорил. И грязный бродяга у метро и блестящий чиновник – это все лик одного народа и каждый из них представляет свою ценность. Разговор с каждым из них может либо закончиться ничем, либо останется в душе и сердце на всю жизнь. И должен заметить моей скромной персоне пока везло на хороших людей.
