В январе мы вспоминали очередную годовщину «Кровавого воскресенья». Царский режим тогда пошёл на чудовищное преступление, расстреляв мирную процессию доведённых до отчаяния рабочих, да ещё шедших к батюшке царю со святыми образами. По данным из разных источников, убито было до 200, ранено до 800, арестовано 688 человек.
Среди тех, кто пытался воспрепятствовать расправе, были представители передовой русской интеллигенции. Писатель Максим Горький во главе депутации общественных деятелей ходил вечером 8 января к министру МВД с призывом не допустить кровопролития. Но министр не пожелал их слушать, а когда после Кровавого воскресенья Горький написал воззвание к стране с обвинением царя и его министров в убийстве русских граждан, он оказался в одиночной камере Петропавловской крепости.
Трагедия 9 января потрясла всех. Передовая часть русской интеллигенции, воспитанная на произведениях революционных демократов 19-го века, сочувствовала страданиям угнетённого народа и ненавидела самодержавие. Даже придерживавшийся реакционных взглядов символист Бальмонт предсказывал царской власти - «Кто начал царствовать Ходынкой, тот кончит, встав на эшафот!». Что уж говорить о Горьком и Маяковском! Маяковской, как и Горький, арестовывался за революционную пропаганду. Жена Горького, знаменитая актриса М.Ф. Андреева, состояла в партии большевиков. Членами партии социалистов-революционеров были А. Блок и А. Грин. Качалов и другие артисты Художественного театра помогали скрываться от полиции Николаю Бауману. Когда Бауман был убит, в день его похорон траурное шествие превратилось в мощную политическую демонстрацию; когда демонстранты подошли к Консерватории, им навстречу вышли хор и оркестр в полном составе, исполнив траурный марш.
Конечно, среди тогдашних деятелей культуры далеко не все придерживались прогрессивных взглядов. Были и реакционеры, в том числе махровые, вроде участников кадетского сборника «Вехи» (Бердяев, Булгаков, Гершензон и др.), Но характерно, что они даже интеллигентами себя не считали и само слово «интеллигент» относили исключительно к революционным демократам и социалистам. А про тех, кто защищал себя через защиту старого строя, Ленин в письме М. Горькому вполне справедливо писал: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно».
Тем более мерзко то, что случилось в конце ХХ века, в 1993 году. Тогда часть некомпрадорской буржуазной демократии в лице депутатов РФ попыталась через органы законодательной власти воспротивиться антинародному и откровенно прозападному курсу Ельцина. Ельцина, который рвался к абсолютизму личной власти, раздавая суверенитеты и в 1992 г. докладывая Конгрессу США, что идол коммунизма повержен, и заканчивая речь обращением «Господи, благослови Америку!». Сопротивление этому курсу получило поддержку народа – тысячи добровольцев пришли на защиту Верховного Совета. Как и большевики в 1905 году, истинные коммунисты – РКРП, РПК, «Трудовая Россия» и близкие к ним организации – пошли со своим народом, хотя и понимали, что это не попытка социалистической революции, что законодательная власть оставалась советский лишь по названию.
А что же интеллигенция? Лучшие её представители – такие, как Борис Гунько, Николай Губенко, или профессора Борис Хорев и Жорес Алферов – они были с нами. Но как же их оставалось мало! А большинство – и притом наиболее знаменитых – свой народ полностью предали. Десятки этих «инженеров душ» поддержали Ельцина, заклеймив восставших «фашистами» и призывая «раздавить гадину»! В ночь с 3-го на 4-е октября группа таких «деятелей культуры» выступала по телевидению, призывала живодёров к расправе над защитниками Дома Советов. Артистка Лия Ахеджакова захлёбывалась страхом и ненавистью: «Где же наша армия? Почему она не защитит нас от этой… Конституции?».
Защитила: расстреляла безоружных повстанцев из танковых орудий. Обугленный Дом Советов ещё дымился, когда в печати появился документ, позднее названный «Письмом сорока двух». Эти либералы, всегда ратовавшие за свободу вообще и свободу печати в особенности, требовали от президента запретить «все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений», закрыть ряд газет и журналов, в частности газеты «День», «Советская Россия», «Литературная Россия», «Правда», телепередачу «600 секунд». Эти «гуманисты», проливавшие крокодиловы слёзы по «жертвам сталинского режима», теперь радовались расправе с противниками Бориса Кровавого. Сорок две подписи. Среди подписантов Дмитрий Лихачёв, Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Даниил Гранин, Римма Казакова, Юрий Нагибин, Булат Окуджава…
Кто они, воспитанные в Советском Союзе? Признанные, прославленные, имевшие все блага. Многие являлись членами КПСС. Что, они все – потомки дворян с голубой кровью? Нет, большинство подписантов – дети тех самых «кухаркиных детей», которым при царском правительстве было запрещено учиться в гимназиях, которым именно Октябрьская Революция и социализм открыли дорогу к образованию, дали возможность реализовать свои творческие способности. В большинстве своём это те самые бывшие «шестидесятники», которые много лет лицемерили: писали то, что заведомо напечатают, при этом «держа фигу в кармане». Те, кто судачил на кухнях об отсутствии «свободы слова», смаковал писания Булгакова и СоЛЖЕниЦынА, слушал «вражеские голоса» и мечтал о «прекрасной жизни как на Западе». Не о высокой духовности, а о джинсах и прочих шмотках, о множестве видов шампуней и колбасы. Те, кто презрительно, свысока относился к рабочему классу, в насмешку называл его «гегемоном».
Почему такое стало возможным? Потому, что эти «выходцы из народа», даже вступив в коммунистическую партию, не приняли существо коммунистической идеи, не поняли, что главное в коммунизме – это не всеобщая бесплатная кормушка, а то, что он есть «общество полного социального равенства». Вот этого-то их мелкобуржуазные душонки не могли ни понять, ни принять. «Как это – я, такой талантливый, и равен какому-то работяге?»
Конечно, были среди деятелей культуры и честные, искренние коммунисты. В. Кочетов, Ф. Чуев, Н. Асеев, А. Казанцев, А. Безыменский, , сам великий М.Шолохов. И в 1990-е годы оставались среди деятелей творческой интеллигенции искренние коммунисты. Но в большинстве своём они были задавлены лавиной буржуазной антикультуры, и в дни Черного Октября промолчали. Лишь кое-кто нашёл в себе мужество открыто выступить против «подписантов»: Александр Проханов, Юрий Бондарев, Василий Белов, Татьяна Глушкова, Владимир Бушин, ещё несколько человек. Честь им и хвала. (Бондарев впоследствии отказался принять из рук Бориса Кровавого орден).
Мы вспоминаем 93-й год и как этап контрреволюционного перерождения худшей части интеллигенции. Сейчас видим, что процесс продолжается. Идейные наследники призывавших «раздавить гадину» теперь ударились в бега. «Звёзды эстрады» (Макаревич, Пугачёва с Галкиным и т.д.), кинематографа (Чулпан Хаматова), и то, что сейчас называется «креативщики», привыкшие жить «с чужого голоса», вскормленные долларовыми подачками и непропорционально высокими зарплатами. Аж 100 тысяч «айтишников» удрало за границу, поближе к кормушке! Они нужны были как таран, «пятая колонна» внутри нашей страны, а когда началась «горячая фаза» противостояния с любимым ими Западом, «в сто первый раз» продемонстрировали свою гнилую сущность.
Сегодня либеральная часть интеллигенции подалась на запад или заняла прозападные позиции, готова лизать пятки натовским покровителям украинского фашизма. Сегодня, когда власовцы во власти пытаются на словах отмежеваться от части власовского наследия, реакционная часть интеллигенции их даже в этом не поддерживает; она по-прежнему хлебает из ядовитой чаши «контрреволюции до конца».
Итог в том, что есть два основных типа интеллигенции: народная, пролетарская по духу, передовая и буржуазная, глубоко реакционная. Для дела социализма чрезвычайно важно, чтобы именно пролетарская интеллигенция вместе с рабочим классом и всем трудовым народом одержала над реакционерами, над тем… что плавает, решающую идеологическую победу.
В. Басистова и Г. Алёхин