Кантемиров оглянулся и успел прочесть вывеску на стене у огромных двойных дверей исторического здания: «Региональное управление по организованной преступности (РУОП) при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области».
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/vnedrenie-63cc41781b0342228a1234e5)
За полгода работы в питерской милиции молодой сотрудник знал, что новое оперативное подразделение появилось в январе 1993 года. В управлении не было своих служб дознания и следствия, поэтому сотрудники не могли возбуждать уголовные дела.
Однако, здесь имелось подразделение силовой поддержки – СОБР. И засекреченный сотрудник точно знал, что многие районные опера уголовного розыска мечтали бороться с организованной преступностью именно в данном управлении, куда отбор был жёстким.
Челябинский опер по имени Александр шел первым с папочкой в руке и, открывая высокие двери, повернулся к клиенту:
– Смотри, Кантемиров, в какую серьёзную контору мы тебя привезли.
– Я уже горжусь, – оглядываясь по сторонам и разминая пальцы за спиной, ответил задержанный.
– Поэтому колемся и едем отдыхать в изолятор. – Поддержал дверь и своего коллегу опер в ботинках. – У нас и без тебя забот хватает.
– Не в чем мне колоться, гражданин начальник.
Тимур вошёл в гостеприимно распахнутые двери и оказался в огромном холе перед широкой старинной лестницей. Около ступеней дежурили два здоровых вооруженных сотрудника в форме и в бронежилетах.
Старший группы подошел к охране, второй опер отвёл задержанного в сторону, где на двух длинных скамейках под огромными окнами сидели четверо парней в кожаных куртках, спортивных штанах и джинсах. Около сидящих стояли два курсанта милиции в форме.
Тимур, как воспитанный молодой человек, кивком головы поприветствовал соратников по баррикаде. На одной стороне оказались, как ни крути браслеты. Самый крайний, высокий плотный парень в коричневой куртке и с приметным шрамом под ухом, солидно ответил тем же кивком.
И только сейчас задержанный обратил внимание, что правая рука каждого из сидящих пристёгнута наручниками к батарее отопления. По двое на каждой скамье. Третья скамья пустовала и явно ждала своего пассажира. Куда и указал челябинский сотрудник милиции:
– Садись. И сидеть тебе ещё – не пересидеть.
– Как скажешь, начальник. – Гражданин в плаще, в костюме, при галстуке и в наручниках за спиной степенно присел на скамью и чуть громче, чтобы услышали сидящие на скамейках, добавил: – Как говорится, «От сумы и от тюрьмы…». Это вас тоже касается, граждане начальнички.
– Типун тебе на язык, прапорщик, – опер добродушно усмехнулся. – Тебя уже коснулось. И хорошо так коснулось – примерно на пару пятилеток… Сидим смирно, начальство идёт.
От охраны подошел оперуполномоченный с папочкой, который впервые обратился к коллеге по имени:
– Роман, ждём следователя из музея.
– Из какого музея?
– Эрмитаж.
– Ни хрена себе, Саня! Пока мы, рискуя жизнью, вооруженного до зубов злодея задерживаем, наш Шакирыч по музеям шастает?
– Эстет, фигли, – улыбнулся старший оперативной группы.
– Пожрать бы, – задумался Роман и посмотрел на доставленного. – Кантемирова с собой в кафе не потащишь. Ещё хулиганить начнёт. Боксёры – они такие… Так, задержанный, дай-ка я тебя перестегну. У тебя какая рука ударная?
– Правая.
– Правую руку ближе к батарее.
– Граждане начальники, а вы обязаны меня накормить.
Щёлкнули наручники, Тимур устроился удобней. Оба челябинских оперуполномоченных смотрели на мирно сидящего задержанного и размышляли о чём-то своём, оперативном. Хотелось есть… Тащить этого борзого прапора с собой в кафе или оставить здесь под охрану курсантов? А что скажет следователь?
Великолепная четвёрка прислушалась к разговору. Больше им слушать было некого. Разговаривать запрещено... А тут, какое-никакое, а всё же развлечение в суровых стенах регионального управления. Оба курсанта милиции подошли ближе. Кантемиров поднял голову и сообщил своим конвоирам:
– Согласно Женевской конвенции об обращении с военнопленными рацион питания военнопленных должен быть равен рациону питания военнослужащих на казарменном положении.
– Ни хрена себе! – воскликнул милиционер Рома и махнул рукой с носками. – Прапор, ты хоть сам понял, что сказал?
– Граждане начальники, вы же оба командировочные? – спросил бывший прапорщик и сам же ответил: – Значит, на казарменном положении. Так что, обязаны меня накормить тем же, что и сами будете сегодня кушать.
– А если не накормим? – заинтересовался вопросом рациона питания милиционер Саша.
– Я жалобу отправлю в Гаагский трибунал, – важно ответил «военнопленный» и по блатному цыкнул языком, показывая полную серьёзность своих намерений.
Челябинские опера заржали на всё фойе старинного особняка. Эхо разнесло здоровый милицейский смех по всему зданию. Интересно, что здесь было раньше? До революции? Может быть, какой-нибудь театр? Отличная акустика…
Сотрудники в бронежилетах и с оружием, внимательно слушавшие диалог с задержанным гражданином в плаще, заулыбались. Услышанный разговор внёс некоторое разнообразие в службу на скучном посту. Граждане, пристёгнутые к батареям, переглянулись и довольно закивали. Пацан красиво ментов сделал… Братан грамотный… В галстуке сидит…
Вдруг один из курсантов решил продемонстрировать провинциальным сотрудникам волю и строгость питерских специалистов при работе с бандитским элементом. Будущий милиционер подошёл вплотную к Кантемирову, который догадался, что оба курсанта милиции проходят практику в управлении.
Каждый год в каждое районное управление внутренних дел города и в другие службы управлений направлялись для практики учащиеся старших курсов высшей школы милиции.
Самых толковых и ответственных распределяли среди отделов следствия и дознания, менее грамотные курсанты шли в ОБЭП, уголовный розыск и другие службы. Этих двоих распределили в легендарный РУОП. Видимо, для следственной практики мозгов не хватило…
Тимур оказался прав. Папа одного из курсантов работал скромным полковником на спокойной должности тылового обеспечения Министерства внутренних дел Российской Федерации. Курсант Евгений Усольцев вырос коренным москвичом, единственным ребёнком в семье и на полном папином обеспечении.
С самого детства у Жени было всё, о чём его сверстники даже и не мечтали. Подросший Евгений очень не хотел идти по стопам отца и облачаться в серую форму. Парню нравились джинсы, виски, рок-н-рол и девочки.
После того, как единственный сын взял без спроса и разбил по пьяни папину машину, терпение любящего родителя лопнуло, отец проявил гнев и отправил сына с глаз долой. Но, не очень далеко – в недавно открывшийся Санкт-Петербургский юридический институт МВД.
Сыну пришлось смириться, и свою будущую карьеру новоиспеченный курсант милиции возненавидел ещё больше. Евгений искренне считал, что он достоин чего-то большего и тайно презирал всех своих сокурсников, преподавателей и будущих коллег по работе.
Уровень амбиций парня намного превышал степень его возможностей. В свои двадцать лет из-за чрезмерной любви папы с мамой курсант Усольцев всё ещё оставался подростком. Искренность и презрение приходилось постоянно и тщательно скрывать. Напряжение внутри молодого организма постепенно росло, всплеск агрессии не заставил себя долго ждать…
Этот день оказался не самым удачным в жизни курсантов четвертого курса юридического института МВД. С самого утра их поставили охранять бандитов тамбовской группировки. Лихих парней взяли ночью в разных концах города, поэтому возникла проблема из-за принципа территориальности и опера РУОП ждали дежурного следователя из городского управления.
Своего изолятора временного содержания в управлении не было, бандиты томились на первом этаже, пристёгнутыми к батареям и под надзором курсантов милиции. В туалет выводили по очереди и уже под охраной вооруженных сотрудников.
Сейчас один из курсантов остановился прямо над Кантемировым, наклонился и резко выкрикнул над ухом:
– Разговаривать запрещено!
– Молодой человек, я тебе жить мешаю? – возразил задержанный и удивленно взглянул на челябинских оперов.
Александр с Романом переглянулись. Они сами оказались здесь на птичьих правах, о допросе в этих стенах договаривался следователь. Где его черти носят? Или шайтан?
Юный милиционер почувствовал копившуюся с утра и рвущуюся наружу тёмную энергию у самого горла и решил перенести всю злость на этого худощавого задержанного в пиджаке и плаще.
По-мнению курсанта милиции, именно этот последний прикованный к батарее не представлял никакой опасности. В отличие от остальных крупных бандитов в спортивных костюмах и кожаных куртках.
Как бы ни был возбуждён Евгений Усольцев, инстинкт самосохранения подсказал молодому человеку наиболее безопасную цель для выплеска негативных эмоций.
Для усиления своей вербальной агрессии курсант милиции добавил эффектную жестикуляцию – угрожающе размахнулся кулаком и решил двинуть сапогом по правой туфле задержанного.
Конечно, курсант милиции с не совсем здоровой психикой не мог знать, что в этот миг никчёмной жизни связал судьбу с кандидатом в мастера спорта по боксу, которого в течение нескольких лет один знакомый мастер спорта по самбо из госбезопасности учил не только падениям, но и подсечкам с бросками через себя.
Сейчас спортсмену с прикованной к батарее отопления правой рукой бросать через себя возбуждённого оппонента было крайне неудобно. Бить – тоже… Если только левой ниже пояса. Но, это не по-нашему, не по-спортивному…
И Кантемиров просто и спокойно провёл классическую подсечку – шаркнул туфлей под скамейку, перенес вес тела на левую ногу и после промаха курсанта, сидя на месте, правой стопой подсёк и отправил дальше левую пятку будущего милиционера.
Курсантский сапог по инерции взметнулся на высоту груди челябинских оперуполномоченных, потянув за собой остальное тело вспыльчивого сотрудника внутренних дел.
Закон земного притяжения специально для Жени Усольцева никто отменить не мог, и курсант, которого никто не учил падать, со всего маху приложился спиной и затылком об старинный мраморный пол. Раздался глухой стук, разнёсшийся по всему фойе здания. Отличная акустика…
На этой секунде деструктивное поведение практиканта остановилось, о чём и сообщил выкрик со второй скамьи болельщиков:
– Ёпс!
Челябинский сотрудник по имени Роман по привычке схватил задержанного за отворот плаща, хотя в этом контролирующем действии не было никакой нужды. Гражданин сидел смирно и не стремился добивать курсанта российской милиции.
От лестницы выдвинулся решительный сержант в бронежилете, на ходу сдёргивая короткоствольный автомат. Его коллега придвинул телефон с тумбочки и начал набирать номер.
Старший уральской группы посмотрел сверху вниз и задал риторический вопрос:
– Прапор, ты что, охренел?
– Курсант поскользнулся…
Кантемиров спокойно поднял голову и посмотрел в глаза конвоиру. Сейчас боксёр и сам себе не мог ответить на этот вопрос. Спортсмен действовал быстро и интуитивно. Да и сам вопрос не нуждался в ответе.
– Начальник, в натуре, ментёнок сам упал, – самый ближний бандит со шрамом под ухом встал на сторону неизвестного братана в пиджаке и плаще.
Остальные согласно закивали – все видели, как мент поскользнулся. А словарный запас питерского сотрудника милиции пополнился бандитским неологизмом – «ментёнок»
Евгений перевернулся на бок, упёрся руками об пол и при помощи подскочившего товарища смог встать. Вооружённый сержант милиции переводил взгляд с практиканта на задержанного.
Курсант Усольцев проходил практику в этом учреждении вторую неделю и как бы ни старался со своим юношеским максимализмом скрыть презрение к коллегам по цеху, так и не смог стать здесь своим. И в отличие от остальных курсантов открыто пренебрёг доброй старой традицией – «вливания в коллектив», хотя совсем не нуждался в деньгах.
Остальные практиканты скинулись со стипендии и не подвели свой институт. В тот прекрасный вечер Женя решил оторваться от коллектива и отдохнуть в ночном баре с девчонками. О чём сам и заявил сокурсникам. А зря… Каждый достоин того, что он имеет на сегодняшний день…
Постовой посмотрел на особого курсанта милиции, закинул автомат на плечо и ухмыльнулся:
– Чё, курс, ноги не держат?
В этот момент раздался властный голос с лестницы:
– Сержант, что произошло?
Участники и свидетели падения курсанта юридического института МВД разом повернули головы в сторону полковника милиции в форме, быстро спускающегося по широкой парадной лестнице.
Сержант изобразил стойку «Смирно» и доложил:
– Товарищ полковник, курсант поскользнулся и упал. Всё в порядке. Работать может.
Полковник, оказавшийся одного роста с сержантом и уральскими операми, пожал руки челябинским коллегам, мазнул взглядом по прикованному новичку и подошёл к курсанту:
– Всё в порядке?
– Поскользнулся.
Женя Усольцев усиленно массировал затылок. У молодого человека с завышенной самооценкой хватило мозгов не оказаться посмешищем всего курса.
– Что здесь происходит?
Теперь все во главе с полковником одновременно повернули головы в сторону двери. Как в театре при появлении главного героя пьесы… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/vnedrenie-13-63e27b2b9b0e94027b3cede0)
