Лес будто застыл в ожидании чего-то страшного. В один миг замолкли птицы, затихли лесные звери. Даже звуки ветра в кронах огромных сосен будто попрятались и лишь иногда, несмело, едва слышно давали о себе знать.
- Вот так вляпалась. - прошептала Никса рассматривая бутылочку с воспламенителем. Точнее, это была бутылочка, в которой ранее был воспламенитель.
Одно неловкое движение и сей ненадёжный сосуд лопался. Это, собственно, и случилось. Достаточно было разок в драке получить удар по сумке и целостность флакона нарушилась. А потом, всё произошло, как-то, само собой. Попав на открытый воздух жидкость вспыхнула, быстро уничтожив походный мешок и выгорев полностью.
- И кто только придумал эти правила. Оружие своё нельзя, инструменты нельзя, даже средства гигиены нельзя. Ну вот, местные предметы обихода ваши. - женщина швырнула почерневший пузырёк в дерево и он, разлетевшись на добрую сотню кусочков издал приглушённый звон, больше похожий на шорох.
Звуки становились всё тише, а воздух вокруг будто густел. Явный признак того, что приближается глухая тьма. Тьма, в которой даже самый яркий свет превращается в тусклое свечение. Тьма, которую боятся даже самые агрессивные твари. Лишь одни существа чувствуют себя в этой тьме вольготно. Квакеры.
Встреча с квакерами не сулила ничего хорошего. Оценив свои размеры Никса смекнула, что эти зубастые малыши обглодают её чуть медленнее, чем в один миг. Без источника света, которого квакеры боятся как чумы, без укрытия, шансы на спасение были близки к нулю.
Никса двигалась через чащу так быстро, как могла, стараясь высмотреть надёжное дупло, или пустую колоду, в которой можно было бы переждать нашествие. На удачу приближающихся квакеров ей ничего такого не попадалось.
И вот, боковым зрением женщина приметила светлое пятно.
Затянутое травой и молодыми деревцами это что-то, явно было творением рук человека.
Пробираясь в полумраке, который будто бы сгущался с каждым мгновением, женщина не боялась утратить возможность осматривать эти угрюмые пейзажи. Второе зрение отлично справлялось с темнотой. Но, ей впервые за долгое время было страшно встретить тех, кто в этой тьме жил.
За густым кустарником и правда что-то было. Каменная ограда, местами разрушенная, а местами и вовсе растащенная на куски кем-то. За оградой стоял дом. Странный для этих мест. Выстроенный из кирпича, стянутый по периметру невероятно толстыми стальными балками. Эти балки оплетали стены подобно клетке. Будто кто-то пытался запереть внутри этой клетки этот старый дом. Архитектура больше напоминала строения старого города в Княжестве, чудом сохранившегося после большого землетрясения.
Но, сам дом, хоть и выглядел очень старым, всё же был весьма прочным. Отсутствие трещин, надёжные решётки на окнах, кованая двустворчатая дверь. Кто-то явно строил этот дом для того, чтоб не впускать чужаков. А может, что б не выпускать кого-то.
Подойдя к двери и на удачу тронув её, Никса сильно удивилась. Тяжёлая, невероятно толстая створка с лёгкостью поддалась и мягко распахнулась.
- Надо же? - усмехнулась гостья. - Мне везёт. Интересно, кто тут? Живоед или ведьма?
Быстро достав из потайного кармашка в перчатке два кольца с чёрными камеями, женщина надела их на пальцы. Сделав несколько шагов и услыхав за спиной далёкое, скрежещущие, утробное бульканье, Никса обернулась и быстро закрыла дверь.
Квакеры, хоть и прожорливые, но не станут пробираться в дом, если нет прямого доступа.
- Есть тут кто? - закричала она и услышала в ответ лишь эхо, что разнеслось по тёмному дому. После того, как на улице звуки, будто испуганные приближающейся бедой, прятались и затихали, это эхо радовало, как солнышко дождливой осенью.
Чудесно быть обладательницей второго зрения. Никакая лампа не нужна, чтоб осмотреться. Но, с ним долго не просуществуешь и источник света всё же необходим.
Никса быстро отыскала лампу, огниво и масло. Такого добра в каждом брошенном доме всегда найдётся. Некое правило местных. Нашёл брошенный дом, пользуйся тем малым, что необходимо. Уходишь, оставь после себя другим. Даже самые отбитые бандиты соблюдают этот закон, зная, что сами могут оказаться в трудной ситуации.
Женщина развела огонь во влажной печи, беспощадно разломав деревянную лавку. Когда топка прогрелась и дым перестал валить в комнату, она присела рядом и с наслаждением ощутила жар огня на своём лице.
Чувство безопасности, кой какого уюта и тепла. Захотелось даже задремать, что она и сделала.
Дрова в топке приятно потрескивали, уводя Никсу в земли снов. Да и, почему бы не отдохнуть на сухих досках пола, а не на земле? Почему бы не вздремнуть под защитой толстых стен?
Подобными мыслями Никса будто успокаивала себя, уверяла, что в безопасности. Говорила себе, что можно поспать по-настоящему.
Во сне Ника оказалась дома. В родном Хорисе. Ограда из раскалённых струн, что прорезают плоть как масло, безликие стражи и мехи, готовые по команде разорвать любого.
Во сне Никса вспоминала изнуряющие тренировки, многие из которых длились часами, чувствовала вкус собственной крови у себя во рту, ощущала запах смерти и разлагающейся плоти.
Почему-то ей приснился тот день, когда она впервые встала против вереницы.
Тварь, что внешне напоминала человека, но на самом деле была чем-то вроде живого гнезда колонии жиков-могильников, ужасно гневалась. Когда её выводили под купол, вереница бросалась угрозами и проклятиями, рассыпая вокруг себя жуков.
Могильщики срывались с места и нападали на всех, кто был по близости. И таким человеком была Никса. Кровожадные твари вырывали кусочки плоти, обжигали кожу своими выделениями и всё время пытались добраться до мозга, через нос.
Никса знала, что победа над вереницей может быть лишь тогда, когда повержена королева. Она пряталась в мозгу у вереницы. К большому сожалению, этот управляющий другими жуками жук, был столь мал, что его так просто не найти.
Частично понимая, что всё происходящее всего лишь сон, Никса всё равно испытывала тот животный страх, который испытывает семилетняя девочка при встречи с тем, чего боится больше всего.
Жуки. Проворные, быстрые, с острыми жвалами. Одним своим видом они деморализовали, позволяя лишь защищаться.
Вереница, беснующаяся в своей ярости, выпускала всё новых и новых жуков. Они лезли из её рта, ноздрей и ушей. Кучами выпадали из промежности, выбирались через глазницы, отодвигая глаза в сторону. А некоторые из них просто прогрызали сквозь плоть путь наружу.
Достигнув предела своих возможностей вереницы захохотала и издав внутренностями противный шелест, начала срывать с себя скудную одежду. Её брюхо лопнуло, и на землю высыпались палачи. Муравьи размером с ладонь, убивающие жертву исключительно обезглавливанием.
- Или она, или ты. - прокричал кто-то сверху, умудрившись перекричать толпу. Следом кто-то сбросил топор.
Могильщики больно кусали руки и ноги, но Никса не обращала на них внимание. Ей нужно было следить за палачами.
Испытав ужас и омерзение она пробила голову одному из четырёх, что решил напасть первым.
Время шло на секунды. Расправляться с палачами, или убить вереницу, прежде чем она окуклится. Выбор очевиден.
Увернувшись от когтей твари, не пытаясь сбить её с ног, Никса нанесла удар. Топор глубоко вошёл в череп. А Никса, выдернув орудие, погрузила в дыру руку и вырвав то, что смутно напоминало мозг начала его давить ногами. Первыми отступили рабочие жуку. За ними могильщики потеряли хватку. И лишь после того, как под ногой девочки хрустнул маленький панцирь, вереница будто взбесилась.
Её окровавленное туша извивалась, с громким хрустом нелепо выворачивая суставы. Чудовище визжало, рычало и издавало едва слышный гул, из-за которого лопались сосуды в глазах, а уши давило так, будто сидишь глубоко под водой.
Один меткий взмах топора и вереница была парализована. Девочка перебила ей шею так, как её учили это делать на бродячих псах, что сбивались в стаи и нападали на людей. А дальше всё просто. Много ударов по одному и тому же месту обезглавили тварь.
Именно эту голову тогда забрал куратор, а уже спустя два десятка дней он принёс Никсе её первый черный камень, позволяющий подчинять волю насекомоподобных гнилых.
Вдруг, что-то скрипнуло и тихо зафырчало. Никса очнулась от сна и подумала, что звук ей приснился. Но что-то фыркнуло опять, прямо из печи. Так сильно, что из открытой дверке посыпались угольки.
Мгновение спустя в топке что-то закопошилось. Прямо из горящих углей показалась маленькая ручка, за ней вторая, а потом и голова.
Нечто, похожее на младенца, выбиралось из жара печи и пристально смотрело на Никсу пустыми глазницами. Маленькое, чёрное, безволосое. Оно на мгновение замерло, а потом открыло маленький ротик и прохрипело.
- Поиграй со мной.
- Вот же гадость. - скривилась Никса.
Не позволив твари выползти полностью, женщина схватила полено и одним движением затолкав уродца в топку закрыла дверь.
- Поиграй со мной. - послышался голос, сопровождающийся слабыми ударами маленьких ладошек. - Поиграй.
- Сам играй. - огрызнулась Никса.
- Поиграй со мной. - вдруг раздался тоненький голосочек снизу.
По полу ползло нечто похожее на девочку лет четырёх. Одетая в красное платьице простого кроя, остриженная наголо она пристально вглядывалась в Никсу пустыми глазницами и тянула худые ручонки, пытаясь схватить женщину за ногу. Своих ног у этой твари не было.
- И со мной. - раздался невнятный, сиплый голосок позади. Никса обернулась.
Прямо из-под пола выбралось ещё одно существо. Его глазницы, как и у остальных, были пусты. Ростом с пятилетнего ребёнка, со свёрнутой шеей, тварь с трудом ориентировалась в пространстве.
- И со мной поиграй...
- ... с нами, с нами поиграй...
- ... давай играть, играть всегда...
Заглушая друг друга на перебой твердили голоса. Их владельцы, вылезая ото всюду, заполонили комнату и окружили гостью.
С громким лязганьем металла распахнулась дверцы топки, и чёрный младенец вывалился на пол, увлекая за собой град горячих углей.
С виду твари не казались сильными, скорее наоборот. Но, когда один из них схватил Никсу за щиколотку, а она в свою очередь пнула недомерка, ей стало немного не по себе.
Это хрупкое существо, подобно пустому кожаному мешку отлетело в сторону и сильно ударилась о стену. Замерев на мгновение, не подавая признаков жизни, оно вдруг дёрнулось, вскочило на ноги и в его пустых глазницах вспыхнуло жёлтое пламя.
- Ты злая! - заверещала тварь.
- Злая, злая, злая. - начали повторять остальные и их глазницы вспыхивали подобно фитилям масляных ламп.
Никса отступила.
Пятясь к двери, стараясь не подпускать к себе тварей и соображая по быстрой о том, как быть с квакерами, что возможно уже заполонили всё вокруг дома, женщина попыталась нащупать дверь. Двери не было.
- Не уйдёшь. - прошипела тварь со свёрнутой шеей и вцепилась в правую руку.
Острые зубы прокусили толстую перчатку и врезавшись в металл, издали скрежет.
- Что? Не вкусно тебе, пакость мизерная? - огрызнулась Никса, отбрасывая тварь в сторону.
Пламя из печи было достаточно ярким, чтобы видеть тварей. Но всё же стены и закутки комнаты были скрыты полумраком. Второе зрение не представлялось полезным там, где свет смешивался с темнотой. Как назло, и дверка печной топки, сорванная с навесов, валялась бесполезной железякой.
Отбиваясь от тварей Никса скользила вдоль стены пытаясь отыскать окно. Она точно знала, что одно из них должны быть где-то в десяти шагах от двери. Но, было ли оно там сейчас, если двери не оказалось на месте.
- Играй с нами! Всегда! Играй! - вопили разъярённые твари, то и дело бросаясь на женщину и отлетая в сторону столь же стремительно.
Справляться с этой мелочью было не сложнее, чем драться с детьми. Но, когда детей около двух десятков, даже у них есть неплохие шансы повалить на землю здорового мужика.
Никса понимала, что если ей не получится отыскать выход, долго она не продержится.
Проходя вдоль стены и понимая, что та совершенно глухая, женщина постепенно начала переживать. Очередная тварь, с вырванными ногами, спрыгнула с потолка и попыталась перегрызть добыче шею. Схватив существо за его маленькую голову, никса сжала железную хватку, услыхав хруст.
Существо обмякло, но, будучи брошенным на пол, оно вновь поднялось и уставило своё раздавленное лицо прямо на Никсу.
- Поиграй со мной. - захрипела тварь.
Шаг за шагом Никса двигалась вдоль стены, осознавая, что не может дойти до её конца. Будто комната была круглая, без углов, а печка и вовсе двигалась за Никсой, оставаясь на равном расстоянии все время.
Счёт отброшенных тварей шёл на десятки, но меньше их не становилось. Они будто лезли из стен, спускались с потолка и выбирались из любых щелей. Те, что были отброшены, замирали на пару коротких мгновений, а после вновь нападали.
- Дверь. - вдруг скользнула мысль после того, как что-то мелькнуло в дальнем углу.
Малозаметное, почти призрачное, явно напоминающее дверь, мерцало то тут, то там. Но стоило Никсе поймать её взглядом, как та исчезала.
- Куда же ты? - шептала женщина, как только дверь ускользала вновь, стоило лишь посмотреть на неё.
- Закономерность. Правило. Тут должны быть какие-то правила. Какая-то закономерность. Не бывает так, чтоб что-то просто перемещалось. - отбиваясь от тварей размышляла женщина чувствуя, что начинает уставать.
В спешке она попыталась окинуть комнату взглядом в поисках того, что могло бы помочь в разрешении этой головоломки. И единственное, что бросалось в глаза, была старая печь. Стоило лишь упустить её из виду, как она странным образом меняла своё положение. Подобно поступала и дверь, стоило лишь пристально на неё посмотреть.
- Ты не уйдёшь от сюда. Мы будем с тобой играть. Заскулил безрукий недомерок с пустыми глазницами, попытавшийся укусить Никсу за ногу.
- А я попробую! - рявкнула женщина и раздавила башку уродца сапогом. В прочем, это его не остановило.
Как заворожённая, Никса уставилась на старую печь, всеми силами стараясь не сводить глаз и даже не моргать. То, с какой стороны нападают твари, она определяла лишь на слух. И вот, боковым зрением она приметила, как в стене появилась столь желанная дверь. До неё было с десяток шагов, но трудных шагов. Смотреть приходилось на старую печь.
Шаг за шагом, отбиваясь от недомерков и стараясь не потерять равновесие, уставившись на тлеющие в топке угли, Никса сумела пересечь комнату. Протянув руку, она схватилась за тяжёлый, кованый засов, до конца не поверив в его существование. С силой надавив плечом, ударив ногой очередную тварь и вложив все силы, она смогла заставить дверь заскрипеть навесами.
Тяжёлая дверь застонала, а после резко распахнувшись, увлекла за собой, в непроглядную темноту, Никсу.
Упав с большой высоты на дубовый стол она не сразу поняла, что произошло. Казалось, что комната за дверью не имела полов и Никса шагнув в темноту оказалась этажом ниже.
Пара коротких мыслей и случившемся, и она отключилась.
Никсе снился сон. Она вновь была в Хорисе. На сей раз, связанная, она лежала на холодном столе. Яркий свет слепил глаза, хотелось пить.
- Не хило её пожевали. - послышался мужской голос.
- Да, мало чего осталось. - ответил второй.
- На переработку проще отправить.
- Да я также сказал. Но, придётся повозиться.
- Чья то дочь?
- Она? Нет. Обычная отщепенка. Но, очень мечтающая стать равной. Даже какие-то заслуги имеет. Ну и сам генерал похлопотал, любитель малолетних отщепенок.
- Ну и куда ей? Будет равной в самоходке сидеть? Хотя, если для генерала, то её руки и ноги ему не сильно нужны. – хихикнул второй голос.
- Побегает ещё. Нам дали все карты в руки.
- С чего начнём? Тут работы на день. А я обещал дочери, что поиграем.
- Успеем. Анестезия не требуется. Отрезай руку, а я в мозгах поковыряюсь. Она ничего не почувствует. Рёбра и бедро позже заменим. Требуху младшие удалят.
- А кто её так?
- Любовник. Версупелем оказался.
- Оборотный? У нас? Как проморгали то?
- Он похоже и сам не знал. Вот так и получилось. Украдкой уединились, а он форму поменял и напал. Давай, режь.
Раздался противный звук резака и Никса очнулась.
Она лежала на дубовом столе и уставившись в потолок рассматривала дверь. Дверь, через которую она прошла. Дверь, врезанная в дощатый потолок.
С той стороны доносились визг тварей, рычание и жалобные просьбы поиграть.
Скатившись со стола на пол Никса осмотрелась. В бесцветном пространстве было некое спокойствие, даже умиротворение.
Комната была похожа на трапезную.
Огромный дубовый стол, массивные стулья и остатки старинной посуды. В некоторых мисках было нечто похожее на остатки еды. Всё было покрыто толстым слоем пыли. Но, была тут и одна приметная деталь. Один из стульев был сдвинут относительно других. На столе, перед ним, стояла обычная жестяная миска. Еда в ней хоть и была уже давно не свежая, но не древняя. Не покрыта пылью. Тут явно кто-то был несколько дней назад.
- Ещё гости. - раздавшийся из пустоты мягкий, даже сладковатый голос, заставил Никсу непроизвольно вздрогнуть.
Никса обернулась, и сама не заметила, как очутилась в залитой светом трапезной. Вдоль стен зажглись бра, явно очень древние, не типичные для местных.
Во главе стола сидел ухоженный господин. Фужер в его руке был наполнен напитком благородного багрового цвета. Мужчина будто был отрешён от всего. Спокойный, без намёка на любого рода смущения, он жестом пригласил Никсу за стол.
- А вы... - Никса хотела задать вопрос, но мужчина прервал её.
- Хозяин этого убежища. Можете называть его приютом последних.
- Последних? Каких последних?
- Последних людей. Всех, кто сумел выжить в день упавших небес. Раньше многие сюда приходили, но теперь гостей не часто можно встретить. Вот, Евлампий недавно заглянул. - хозяин указал на другой конец стола. На том месте, где был сдвинут стул, ковыряясь ложкой в жестяной миске, сидел мужчина в холщовой рубахе, грязной бородой и натянутой на глаза бобровой шапке.
- Бедняга. Пришёл сюда ужасно голодным. И вот, не может насытиться. - продолжил хозяин. - Вы, я вижу, тоже проголодались. Поужинайте с нами. А то, пока всех дождёшься, под ложечкой засосёт.
- Всех? Тут ещё кто-то есть? - поинтересовалась Никса.
- Конечно. Наверху играют дети, но они не трапезничают с нами. А вот в дальних комнатах барышня отдыхает. Там же и один чужеземец поселился. Не хотят они к нам выходить. Но ничего, выйдут. Угощайтесь.
Хозяин пододвинул гостье супницу и снял крышку. Запах наваристого бульона заставил живот заурчать.
Не дожидаясь согласия, хозяин убежища погрузил половник в супницу, размешал и наполнил жестяную миску. В золотистом бульоне плавали большие куски мяса. Аппетитные, душистые, они так и просились в рот.
Никса уже несколько дней нормально не ела. А посему, лишь попробовав суп, она будто потеряла контроль. Ложку за ложкой, она быстро опустошила миску и ощутив, как приятное тепло и насыщение наполняют её, откинулась на спинку стула.
- Дети. - вдруг вспомнила Никса. - Вы про тех тварей наверху?
- Тварей? Вы о чём? Вы тоже их видели? - явно удивился хозяин.
- Ну да. Похожие на детей. Без глаз, без ног, обгоревшие.
- Бедняжка, вас отравил лес. - с сожалением произнёс мужчина.
- Лес отравил? - Никса ждала, что человек сидящий перед ней начнёт рассказывать про ядовитые испарения из подземных хранилищ. Либо расскажет про насекомых, что вызывают галлюцинации.
- Лес этот не простой. - с опаской прошептал мужчина. - Деревья тут злые. Они способны отравить разум и заставить вас увидать то, чего нет. Вот и Евлампий увидал то, чего нет. Но, я ему помог. Теперь видения ему не страшны. Я и вам помогу.
- Не помню, что б просила о помощи. - Никса по-хозяйски добавила себе в миску супа, зачерпнув со дна супницы то, что по гуще.
- Помощь должна от сердца идти.
- Даже если она не нужна? - обхватив миску ладонями Никса подняла её над столом и приложив к губам жадно хлебнула наваристый бульон.
- Ну вы же пришли в мой дом спасаясь от леса, вы едите за моим столом спасаясь от голода. Вы уже приняли мою помощь не попросив о ней. А значит и я вправе не спрашивать вашего согласия.
Слова мужчины прозвучали как-то угрожающе. К тому моменту, как он договорил, Никса ощутила лёгкую слабость и сонливость.
- Вижу вы устали. Ваши глаза устали. Ничего. Скоро они отдохнут. - в руке мужчины сверкнул короткий нож.
- Вы. Что вы сделали? Ты меня отравил? - Никса попыталась вскочить из-за стола, но ноги не слушались.
- Что вы? - хозяин зло улыбнулся и медленно приподнялся со своего места. - Я исцелил вас. Теперь чары леса над вами не властны. Видите, видения пропадают?
Перед глазами Никсы всё плыло. Попытавшись сфокусировать зрение она посмотрела на то, что было перед ней. Супница с наваристым бульоном, в котором плавали человеческие пальцы, уши, глаза.
- Ещё один штрих, и вы навсегда освободитесь от злых чар этого проклятого места. Вот и Евлампий тоже будет свободен и счастлив, и те, в задних комнатах. Все освободятся. – хозяин медленно начал обходить стол, легонько помахивая ножом в воздухе, будто выписывая некие, понятные лишь ему, символы.
Собравшись с силами Никса вновь попыталась встать. Перед глазами всё плыло. Сквозь пелену ей показалось будто ещё что-то поменялось.
- Вижу, вы боретесь и вновь отдаётесь власти леса. Но ничего, я вас спасу. - хозяин замахнулся ножом.
Острое лезвие сверкнуло в свете пламени свечей и подобно молнии устремилось прямо в лицо женщине. Ударившись о подставленную на пути ладонь оно издало громкий лязг металла.
- Что за... - изменившись в лице и утратив былую уверенность выпалил хозяин.
- А это тебя лес отравил! - заплетающимся языком выдала Никса и собрав все силы ударила хозяина кулаком в зубы. Тот ахнул, отпрянул назад, завалился на спину и замер на мгновение, а после разразился громогласным смехом.
- Как это интересно. Как это будоражит. Таких гостей у меня ещё не было. - кричал на всю трапезную он подобно безумцу.
Не дожидаясь того, как этот безумец встанет на ноги, Никса с трудом поднялась и пошатываясь поплелась в глубь трапезной. Туда, где по словам хохочущего безумца были комнаты, обитатели которые не хотели присоединяться к ужину.
Ковыляя мимо Евлампия, что угрюмо ковырял ложкой в миске, Никса дёрнула его за шиворот.
- Эй! Вставай! Уходить надо! - крикнула она.
Евлампий медленно, будто нехотя повернул голову и посмотрев на Никсу из-под шапки пустыми глазницами тихо прохрипел. Женщина отпрянула назад. В один миг трапезная будто изменилась.
Свет, что заливал всё вокруг, стал тусклым, едва заметным. Все яства, коими был заставлен стол, в одно мгновение обернулись кучами гнили, блюдами наполненными до краёв кишащими личинками и горами человеческих частей, как правило, пальцев.
На столе стояли салатницы с людскими ушами, подносы с мужскими детородными органами, супницы с отварными ладонями и ступнями.
Миска Евлампия была до верху наполнена его собственными кишками, которые он жадно продолжал есть. И его это ничуть не беспокоило.
- Вот же мерзость. - Никса скривилась от отвращения. Ещё с детства её выворачивало от таких действий, как кто-то отгрызал себе ногти, либо отправлял в рот то, что выковыривал из носа. Но вид Евлампия, с аппетитом поедающий собственные кишки, что тянулись из распоротого брюха и наполняли миску, был верхом омерзения.
Прохрипев ещё раз безглазый мужик потянулся к Никсе рукой, не выпуская свою трапезу. Со стороны могло показаться, будто Евлампий желает поделиться ужином.
- Нет, нет. Спасибо. Продолжай кушать. – заплетающимся языком произнесла женщина. Шарахнувшись от стола, спотыкаясь и падая, слыша, как хозяин встаёт на ноги и отбрасывает в сторону стул, женщина кинулась прочь.
Трапезная как-то нелепо переходила в длинный коридор со множеством дверей. Будто строил этот дом какой-то безумец. Двери располагались одна на одной, вроде за ними сплошь узкие кладовки. И все они вели в никуда. За каждой была глухая стена.
Беспомощно тыркаясь в каждую новую, Никса пыталась взбодриться как можно скорее, но напротив, с каждым мигом слабости становилось всё больше. Она захватывала её тело, закрывала её глаза и превращала её правую руку в тяжёлую железную сваю.
- Ты такая сильная. Ты так долго держишься. Это так будоражит! – кричал хозяин. – Ну не обольщайся. И ты сдашься. Все сдаются.
- Семь шагов вперёд… - будто кто-то прошептал на ухо.
Эти семь шагов длились бесконечно долго. Никса падала, поднималась, снова падала. Ей казалось, что она сделала уже семьдесят шагов. И лишь приметная дверь с большой царапиной оставалась рядом, как бы намекая на то, что путь проделан весьма сомнительный.
- Куда же ты уходишь? Ты уже отведала угощение. Не вежливо так вот уходить из-за стола. Это может оскорбить повара, если он узнает об этом. - засмеялся с надрывом хозяин. - Да шучу я. Не узнает он. Мы же сейчас доели последний его кусочек.
Перед глазами сгущалась тьма. Будто нарочно хозяин дома шёл медленно, громко цокая набойками каблуков. Он то и дело останавливался и царапал кончиком ножа стену. Будто ждал чего-то или кого-то.
- Ещё шаг и дверь справа. - прошептал голос над ухом.
Пытаясь проморгаться и согнать с глаз туман Никса сделала рывок и потянула за ручку.
- Попались! - скрипуче засмеялся хозяин и одним прыжком оказался подле двери, откинув ослабшую Никсу, он крепко схватился за ручку.
- Я знал, что он выдаст себя пытаясь тебя спасти. - обезумевшими глазами смотрел на свою жертву хозяин. - Я вытащу его, а потом закончу с тобой. Я так возбуждён, будто ребёнок в ожидании подарка. Ау! Я вхожу.
Безумец покрепче схватился за дверную ручку. Он ликовал. Он чувствовал себя победителем, а посему не спешил и медленно её поворачивал.
- Видимо я сильно сглупила. Может и правда лес меня отравил? Раньше я бы так глупо не попалась. Убедила себя, что тут одни глупцы. - мелькнуло в голове у Никсы.
- Ау. Я не слышу воплей ужаса. - истерично засмеялся хозяин и, приоткрыв дверь, медленно заглянул за неё.
Чувствуя, как стремительно силы покидают тело, Никса с безразличием смотрела на психопата с ножом. На самом деле ей было страшно. Страшно осознавать, что впервые в жизни она беспомощна. Страшно и стыдно. Но, сил на то, чтоб выразить эмоции мимикой, не осталось.
Женщина, беспомощно прислонившись к стене, слушала звук биения собственного сердца. Удар за ударом, оно будто замедлялось, будто засыпало.
- Ты всё верно сделала. - прошептал голос в голове. - Соберись. Пока он не смотрит, дотянись до двери напротив.
- Наверное, я просто слышу галлюцинации? Это всё яд. Яд в еде. Он отнимает силы, потом начинаются видения. А может и вовсе видения были с самого начала? Что если я вовсе не в странном доме, а где-то в лесу, умираю. Что, если это мой разум рисует мне такие картинки? Да нет же. Я отчётливо помню, как шла по лесу, как пришла сюда. Я чувствовала боль после того, как упала через дверь в комнату ниже. Я и сейчас чувствую. Чувствую, что у меня ушиблены рёбра, а может даже одно сломано. Я чувствую. Нет. Не галлюцинация это. Это что-то, это кто-то другой говорит в моей голове. Может паразит? Нет. Паразит бы выдавал себя за моё сознание. Это кто-то извне. Кто-то с той стороны двери, что напротив.
Взглянув на то, как безумец сунул лицо в проём приоткрывшейся двери и всматриваясь в темноту радостно закричал, оповещая спрятавшихся там о своём приходе, Никса перевела взгляд на дверь, что была перед ней.
Закусив губу и собрав оставшиеся силы, она приготовилась сделать рывок. Шанс был только один, и весьма незначительный. Дверь может быть заперта, да и вовсе, до неё может не выйти дотянуться.
- А куда это ты собралась? – протяжно произнёс безумец, одним глазом выглядывая из-за проёма.
Ждать больше было бессмысленно. Не понимая до конца своего поведения, Никса закричала так, будто ринулась атаковать врага. Её правая рука, изрядно потяжелевшая, и, казалось, омертвевшая, будто ожила и начала действовать самостоятельно. Резким движением, издавая металлический скрежет, она мгновенно увеличилась в размерах, разрывая рукав куртки и испуская струи пара. Вывернувшись в неестественное положение, эта необычная конечность ударила ладонью в стену и резко оттолкнула свою хозяйку вперёд.
Подобно безжизненной тряпичной кукле, трепыхаясь будто ветошь на ветру, Никса стремительно полетела через коридор, успев уловить весьма озадаченный взгляд безумца. Её правая рука, продолжая действовать по собственным мотивам, вновь вывернулась, сжалась, а после стремительно распрямилась, с грохотом ударив в дощатый пол, придавая хозяйке скорости.
- Сейчас мне будет очень больно. Я не успею перестроить руку и выставить её вперёд. – подумала Никса, наблюдая, как дверь, что была напротив, приближается быстрее, чем нужно. Стоило бы зажмуриться, но и на это времени не оставалось.
И вот, в момент, когда голова Никсы должна была встретиться с толстой дубовой дверью, та самая дверь распахнулась.
Сгруппироваться тоже не вышло. Никса с грохотом покатилась по полу, ударилась головой и перед тем, как потерять сознание, взглянула на дверной проём. Она отчётливо разглядела лицо безумца, что скривилось в неподдельной ярости и разочаровании. И до того, как безумец двинулся с места, тяжёлая дверь захлопнулась. Вместе с ней закрылись и глаза Никсы.
Сон был тяжёлым. Вокруг всё горело, а тысячи острых камней с разных сторон впивались в бедную маленькую девочку. Этой девочкой была Никса.
Каждый камень, что причинял ей боль, имел лицо и голос. Эти лица кружили вокруг, и каждое из них было знакомо Никсе также хорошо, как её собственное. Каждое из этих лиц принадлежало одной из жертв Никсы. Тут были и твари, и отвергнутые. Мутанты, бандиты, случайные жертвы. Все они смеялись, кричали, стенали и одновременно ликовали, оповещая о том, что очень скоро, и она присоединится к их бесконечному хороводу.
Каменные, угловатые лица кружили вокруг несчастной подобно рою шершней и жалили, жалили, жалили. И этому рою не было конца. Он не просто кружил, он пытался завлечь, заставить кружиться и Никсу, смыкаясь плотным кольцом и не оставляя простора.
Сделав глубокий вдох, и, как ей показалось, вскрикнув, Никса открыла глаза. Она лежала на старой кровати, в маленькой комнате, больше похожей на ящик. На стене сиротливо горел масленник, каким местные не редко освещают дома. К сожалению, его тусклый свет не позволял осмотреться в полной мере, но и не позволял использовать второе зрение. Такие вот границы света и тени Никсу просто бесили.
- Ты проснулась? – раздался женский голос и из полумрака появилась фигура. Низкорослая, плоскогрудая, в мужской одежде. На вид совсем ещё девчонка.
Как только она подошла ближе, Никса смогла разглядеть усыпанное веснушками, будто обгаженное мухами, лицо. Рыжеватые волосы, весьма длинные и грязные, были заплетены в толстую косу, но одна прядь была серебряной, седой. Она отчётливо была видна в свете масленника.
На вид было трудно сказать, сколько ей лет. Может не было и восемнадцать, а может и к двадцати семи уже подходило. Но, судя чертам лица, она была явно с южных земель, но не с дальнего юга. Скорее всего приграничье Плодородных полей и Своенравных территорий. Хотя, эта информация не многое давала. Странным было то, что эта особа находится тут. Что эта особа ждала пробуждения Никсы, при этом сжимая в руке топорик и будучи весьма тяжёлой. Настолько, что ребёнок мог появиться на свет в ближайшую луну.
- Я долго спала? – откашлявшись прошептала Никса, чувствуя, как её глотка высохла, подобно старому колодцу.
- Трудно считать время в этом месте. Тут нет дня и ночи. Но, мне кажется, что не более двух – трёх дней. – ответила девка.
- А ты кто?
- Я, да собственно, как и ты, случайная гостья графа.
- Графа?
- Тот мужик, что лицом больше похож на мужеложца, ублажающего других мужеложцев. Он называет себя графом.
- И что мы тут делаем?
- Да ничего. Пытаемся не попасть к графу в руки.
- Успешно?
- Я уже три луны тут. А может и больше. Трудно время тут считать. А вот Рауль больше десяти зим, это точно.
- Какой ещё Рауль?
- Мой друг. Как и тебе, он помог мне спрятаться. Жаль, другим не сумел. Не слушают люди голоса в голове. Не доверяют им. Тебя как называть?
- Никса. Никса из Хориса. – Никса с трудом села на край кровати.
- А я Горазда. Горазда из города Роз. Слыхала о таком? – девка протянула кружку с водой.
- Не-а. – булькнула Никса, жадно глотая воду.
- Ну, не удивлена. Я про твой Хорис тоже ничего не слыхала.
- Лучше и не слыхать тебе. Ты бы топорик свой убрала. Чего козыряешь им?
- А того, что я тебя не знаю. Кто там знает, кто ты и чего тут делаешь.
- А ты сама? Скажи ещё, что отдохнуть захотела в этом великолепном месте. - Никса потёрла виски руками.
- Ну да. Только не своими желаниями пришла. Мужика за столом видела, что сам себя вкушает? Так вот, свезло мне в руки к нему попасть луны три назад. Хотел он меня продать. Да пока вёл, мы в бурю угодили. Так тут и остановились.
- Мягко стелешь. - Никса с недоверием осмотрела Горазду. - Ты не местная. Какого ляда в Чернолесье забыла?
- А это не твоего ума дело. - фыркнула Горазда. - Ты тоже на местную не шибко смахиваешь.
- Ладно, не кудахтай. Голова трещит. Выбраться то от сюда можно? - Никса оглядела комнату.
- Разве что, вперёд ногами. Хотя, и тогда тут останешься.
- Ободряюще. А что про графа этого знаешь ты? Ну, или Рауль этот твой? Где он, кстати?
- Рауль? Он в тёмной комнате. Не выходит из неё. Почти всегда спит. Про графа мало что сказать может. Как попал сюда, так сразу и спрятался. А я ещё меньше знаю.
- Да уж. Подарили небеса спутников. Что делать будем?
- Для начала подлечить тебя надо. – Горазда убрала топорик за спину и шагнула к Никсе.
- За это не переживай. Как на собаке заживёт всё само. Вот только времени у меня не много. Не могу я тут долго находиться. К следующей луне мне нужно быть у большого оврага. А это через пару дней, вроде. – откинувшись на кровать Никса прикрыла глаза, ощущая, как всё вокруг вращается.
- Ты поспи ещё. Полегче станет, там может чего и решим. Мне тоже выбраться от сюда нужно, сама видишь. – Горазда погладила себя по животу.
- А папка ребёнка кто? Почему не с тобой? – спросила с усмешкой Никса.
- Не бросал он нас, если ты про это подумала. И не помер, я так думаю. Скорее всего, он и не знает про дитя. – почему-то улыбнулась Горазда.
- Странная ты. Родить без мужика в таком мире, большая глупость.
- Дитя в мир привести, где не каждой бабе удаётся это сделать и с десятком мужиков под боком, это удача. И не мне решать, будет дитя жить или нет. Само дитя решает. – фыркнула Горазда и вышла прочь.
Закрыв глаза Никса постаралась заснуть, но получилось лишь задремать под металлический скрежет собственной руки, что медленно возвращалась к своим формам. В дрёме Никсе чудилось разное. То, будто над потолком кто-то скрежещет. То, вроде, под кроватью кто-то стонет.
В какой-то момент в плече что-то громко щёлкнуло, рука заняла обычное положение и Никса будто почувствовала себя лучше.
В комнате никого не было, а в воздухе стояла глухая тишина. Такая, будто за пределами этих стен стоит безветренная погода, а с неба, огромными хлопьями падает снег.
Встав с кровати и ощутив лишь слабое дрожание в ногах, женщина уверенно дёрнула ручку двери. За дверным проёмом царил полумрак, и хозяйничал запах затхлости. Узкий коридор с округлым сводом тянулся по обе стороны от двери, но лишь с одной стороны доносились слабые звуки. Будто кто-то бормотал, опустив лицо в жестяную миску.
Сделав несколько десятков шагов Никса остановилась перед новой дверью. Та была едва приоткрыта, но этого было достаточно, чтоб услышать разговор.
- Не думаю, что она справится. Она сильно ранена. – произнёс голос в котором можно было узнать Горазду.
- У тебя нет выбора. Это я могу и сотню лет ждать. А у тебя от силы одна луна осталась. – произнёс второй голос. Странный голос. Будто кто-то разговаривал с набитым кашей ртом.
- Как ребёнок родится, я сама с дедушкой потолкую. Он точно подскажет. – пояснила Горазда.
- С твоих слов, не так тот дед и прост. А коль слаба будешь и не сдюжишь? – промямлил второй голос. – А коль дитя помешает? Или выдаст тебя?
- Но, если бы эта Никса сюда не заявилась, мы бы всё равно ничего не сделали?
- Но она заявилась. Почему бы не воспользоваться её помощью? Я думаю, ей тоже не шибко тут оставаться хочется.
- Правильно думаешь! – рявкнула Никса, распахнув дверь. В окутанной полумраком комнате, на толстом мешке, откинувшись на локоть, сидела Горазда. В дальнем углу, что был скрыт границей света и тени был кто-то ещё. Едва различимая тень, явно пытающаяся скрыться от посторонних глаз. – Ну, говорите, чего затеяли!
- Видишь, она вполне здорова. – пробормотал кто-то из угла.
Горазда приподнялась со своего мешка и посмотрев на Никсу, потеснилась, предложив ей присесть.
- Постою, не немощная. – рявкнула женщина. – Слышала я ваш разговор. И если знаете, как убраться отсюда, не тяните живоеда за запортки, а прямо говорите, что и как. Мне тут недосуг с вами прохлаждаться.
- Ну же. Расскажи ей. – пробубнил голос из тёмного угла, будто давясь кашей.
- Ну, есть такое дело. Не будь я пузата, сама бы давно всё разузнала. Но… - Горазда залезла в маленькую сумку на поясе и вынула серебряную монету.
- Это что? – взяв серебро спросила Никса.
- А это то, что подскажет, как выбраться отсюда. Проклятая монета это. – Горазда привстала и сняв с пояса топорик протянула женщине. – Ночью брось монету под кровать, а сама с ногами на кровать. Да смотри, не спи. Вылезет хозяин монеты в ночи, ты не жди. Бей топориком. Присмиреет, спроси его про то, как выбраться…
- Погоди ка. – Никса внимательно посмотрела на Горазду. – Так ты и есть та самая плотничиха, что в какой-то там хате с мертвяком заночевала, кучу серебра отыскав?
- Ну, да. А ты откуда знаешь? – Горазда была явно удивлена.
- Да была тут в деревне одной, где мужики жили, с кем ты серебро то проклятое поделила. Счастье им оно не принесло. – усмехнулась женщина.
- Счастье? Серебро никому счастье ещё не приносило. Счастье человек сам себе строит. А серебро или помочь может, или навредить в деле этом. И не важно, проклято оно или нет. От человека зависит.
- Ладно, ладно. Мне ваши эти мудрые изречения не интересны. Как эта гадость ваша гнилая работает?
- Говорю же, просто под кроватью оставь, и дед выползет.
- И откуда же он там возьмётся?
- А я по чём знаю. Но, всегда берётся.
- Так не бывает. Что он, из воздуха появится? – недоверчиво осматривала монету Никса.
- Тебе какая разница? Что-то не устраивает, верни монету. Я сама, потом, с дедом поговорю. – Горазда обиженно надула губы.
- Не устраивает? Да мне как-то вовсе плевать. Просто, думаю, что ничего не выйдет в этой затеи. Знаешь ли, в силе гнилой смыслю не мало. Нет таких тварей, что просто так являлись из воздуха. – Никса подбросила монету, и ловко поймав её, спрятала в карман. – Значит, просто кинуть её под кровать?
Дождавшись ночи, а точнее того времени, которое указал некто называемый себя Раулем, что прятался в тени, Никса заперлась в выделенной ей комнате. С недоверием она вновь осмотрела монету и небрежно бросив её под кровать, забралась сверху с ногами.
Время шло. В комнате стояла глухая тишина и вовсе ничего не происходило. Казалось, уже было глубоко за полночь, когда женщина решила заглянуть под кровать.
Маленькая серебряная монетка сиротливо валялась на потемневшем полу. Усмехнувшись всей нелепости происходящего, Никса взбила то, что было подобием подушки и решила готовиться ко сну.
С неким ликованием она представляла, как бросит эту монету Горазде. С неким призрением она думала о том, насколько эти одичавшие люди глупы и суеверны, неспособны понять даже таких простых вещей, как законы природы. Никто и никогда из так называемой гнилой силы не способен просто возникать из ниоткуда. Даже ведьмам и колдунам нужны какие-то точки отчёта. Они создают себе коридоры из зеркал, или устраивают проходы в определённых местах, соединяя два отдалённых места. Простая монета не может служить для этого инструментом, потому как не привязана к конкретному месту.
Мысли женщины прервало лёгонькое позвякивание под кроватью. Никса невольно вздрогнула и медленно склонившись, заглянула под неё.
Монета лежала всё на том же месте, вроде и не сдвинувшись с него. Только вот под ней уже был не тот почерневший пол, а крышка люка. Плотно закрытая, с тяжёлыми коваными навесами, и большим кольцом на обратной стороне. Именно это кольцо и позвякивало, слегка подпрыгивая на месте.
- Что за ерунда? – Никса вновь уселась на кровати и потёрла глаза. – Такого не бывает.
- Лезу. – вдруг послышалось тихой хрипение из-под койки.
- Чего? – прошептала Никса, но на всякий случай сжав топорик в руке, затаилась. Никаких звуков больше не последовало.
- Лезешь или нет? – Никса постучала по изголовью кровати обухом топора. В ответ была только тишина.
Сжав топорик посильнее, женщина приблизилась к краю своей койки и осторожно перегнувшись, вновь заглянула под неё. С низу на неё смотрели ярко жёлтые глаза, принадлежащие мертвяку. Его кожа была сухой и натянутой. Жёлтые зубы, будто отшлифованные, сверкали в тусклом свете масляной лампы. Одно короткое мгновение, и мертвяк, подобно бешенному псу, вырвался наружу.
Словно оса, он промчался по комнате на четвереньках, вбежал по стене и на мгновение застыв на потолке с утробным криком кинулся на Никсу. Женщина, схватив топор, приготовилась нанести точный удар, но, к своему удивлению, не смогла. Мертвяк с лёгкостью изменил направление прямо в воздухе, метнувшись на другую стену. Оттолкнувшись от неё, он с огромной силой удалил в изголовье кровати, сбросив замешкавшуюся особу на пол. Вновь метнулся на потолок, и захохотав, увидав валяющийся в стороне топорик, вновь ринулся вниз, оскалив клыки. Как вдруг застыл, получив в рожу удар железным кулаком.
Упав на пол и попытавшись встать, мертвяк вновь получил сильный удар, заставивший затрещать его череп. Никса стояла над ним, прижимая к полу и не давая двинутся.
- Ну что, тварь гнилая? Удивлён, что баба тебя так запросто? – ехидно спросила Никса.
- Удивлён? Чему? – засмеялся мертвяк. – Ты со мной вон сколько провозилась. Если бы не твоя железка, я бы тебе голову оторвал. Рыжая куда проворнее тебя в первый раз была. Так она и не ждала меня. А ты явно ждала. Кто такая? Чего надо?
- Как из этого дома выбраться? Знаешь? – Никса надавила рукой на мёртвую голову.
- Из дома? – мертвяк на мгновение замер. – Выбирайся. Кто тебе мешает? С детьми только поиграй.
- Чего? Что за ерунда?
- С детьми поиграй. Они же просили тебя. Им скучно тут.
- С теми тварями гнилыми поиграть?
- А хотя бы и тварями. Только при жизни они не наигрались, детства их лишили. – старик захрипел, затрясся. – Графом себя он называет, да только никакой он не граф.
Когда небо низким стало, люди спасались, кто как мог. Одни под землю уходили, прятались, другие в горы лезли. А кто-то в чаще леса решил себе убежище строить. Вот, хозяин этого дума руками чужими и построил. Стеной обнёс, окна в решётки заковал. Люди верили ему и на зов его шли, спастись от ужасных перемен пытаясь. Да только не их бояться нужно было им.
В скором времени еда заканчиваться начала, и хозяин дома придумал, как ему с голоду не помереть. Начал он тех, кто с ним в доме прятался, на стол пускать. Да не полностью, а частями, по жребию. Вот так выпадет жребий кому, тот руку или ногу отдаст, и все сыты какое-то время. Кого-то сразу так по кускам и съели, а кого-то и на долгое время удавалось растянуть. И всё это было преподнесено под доброй идеей, детей сохранить. Дети то, они ведь самое ценное. Но, как взрослых не осталось, за детей принялся граф.
Задумал он страшное. То, что девочкам ножки не нужны. Ну, зачем им. Стирать и готовить, шить и прибирать руками могут. Ходить особо им и некуда. А как подрастут, так и безногие рожать сумеют. А вот с мальчиками хуже поступал, потому как большой охотник он до мерзких утех с мальчиками был. Только вот, не просто мужеложство нужно ему было. Боль причинять ему хотелось. Да такую, чтоб нескончаемую, чтоб вечную, чтоб всегда разную.
И огнём жёг, и ножами резал, и пакости всяческие вытворял. И казалось ему это блаженством. Да только сам он и не понял, как перестал человеком быть. Сам не заметил, как из-за гнили своей за грань перешагнул. А вместе с ним и весь дом этот, а вместе с домом, и дети калечные. К тому времени все уже мертвы были, только сами того не замечали. И, ох как не везло тем, кто случайно в дом этот забредал.
Мёртвый старик закончил рассказ и затих.
- Так что? Нужно просто с ними поиграть? И что изменится? – Никса не понимала.
- Вот ты дура, баба. Ты что, ребетёнком никогда не была? Детям играть хочется, а они только боль знают. От того и не могут из-под власти графа освободиться. Просто с лаской к ним, с добром, поиграй просто, раз просят. А теперь, отпускай, пора мне. – мертвяк едва заметно пошевелил рукой, пытаясь выбраться.
- Стой. Ещё вопрос, коль ты такой всезнающий. Ищу я мужика одного из своих краёв. С ним псина огромная с зубами железными. Где найти их?
- Эх, и откуда ты такая глупая. Ничего-то ты в силе гнилой не смыслишь, раз с такими вопросами к мертвяку обращаешься. – захохотал старик. – Не всезнающий я. Я могу лишь сказать то, что вокруг чувствую. И то, если только вокруг сила гнилая. Отпускай.
- Не в моих правилах тварей таких отпускать. – рявкнула Никса и сжав топорик рубанула мертвяка по шее. Сухая голова откатилась в сторону, а трепыхающееся тело замерло.
Встав над мертвяком и пнув его носком своего сапога, Никса усмехнулась и подумала о том, что возможно открыла новую, доселе неизвестную тварь. Как вдруг, голова разразилась смехом, а мёртвое тело, вскочив с пола, оттолкнуло женщину.
Схватив отрубленную голову безголовое тело с проворством гадюки шмыгнуло под кровать.
- Ну и дура ты. Сейчас же даже не день. Ничего, попадёшься мне. – засмеялся мертвяк.
Отбросив кровать в сторону, Никса замахнулась топориком, но увы, никого не увидала. На почерневшем от времени полу лежала одинокая монета.
Не дожидаясь утра женщина подняла шум, разбудив Горазду. Рассказав о произошедшем ей и таинственному Раулю, она сразу же приступила к обдумыванию плана.
- Есть способ добраться до тварей и миновать графа. Я могу твоими глазами и твоими ушами всё увидать куда дальше, чем ты сама, и подсказать. – пробурлил из своего тёмного угла Рауль и пошевелился.
На тусклый свет масляной лампы выбралось нечто, больше напоминающее мешок с жиром.
Безногое, с длинными и тонкими руками и уродливой головой, плотно усаженной в узкие плечи. Тварь была лысой, с дырой вместо носа и белыми как молоко глазами. Нижней челюсти у твари не было. Длинный и слюнявый язык мерзко трепыхался по толстому бледному брюху. Из-под верхней челюсти свисало раздвоенное жало, что извивалось и тихо посвистывало.
- Ты же тварь калешевская! – закричала Никса и замахнулась топориком, но путь ей преградила Горазда.
- Не смей! Он может и тварь, но он и меня и тебя, кстати, спас. – закричала рыжая и ухватившись за топорище, добавила. – А ну, верни мой топорик.
- Да пожалуйста. – Никса разжала ладонь. – Только ты знаешь, чем эти твари питаются? Людей жрут.
- Большей ерунды я не слышал за всю свою пятисотлетнюю жизнь. – забулькал Рауль и его язык, с мерзким чавканьем затрепетался. – Мы, конечно, можем. Но нам это не обязательно. Нам достаточно немного крови, и то, для удовольствия, для, так сказать, здоровья. Так что, дело твоё. Можешь убить меня, ну тогда сама выбирайся. А можешь дать мне немного своей крови, и я тебе помогу. Смогу твоими глазами и ушами увидать, что вокруг происходит.
Тварь запрокинула голову и раздвоенное жало, извиваясь, вытянулось вперёд.
- Убить бы тебя и в переработку. – зашипела Никса. – Ну смотри, если обманул, я ведь живучая. Как ни будь выберусь, выкручусь, а потом спалю это проклятое место вместе с вами двумя.
Задрав грязный рукав, женщина подставила запястье под раздвоенное жало, ощутив лёгкий укол и тепло. Вместе с тем по телу поползли липкие мурашки омерзения от всего происходящего. Чувство ненависти к тварям в этот момент переполняло женщину.
- Вот и всё. Теперь я смогу увидать и услыхать больше. Ты, главное, слушай меня. И, главное, не смотри графу в глаза, если встретитесь. – пробулькал Рауль.
- Как-то ты так удобно всё это знаешь. Будто на ходу придумал.
- Вовсе нет. Просто, когда я сюда забрёл в поисках спокойного места, я быстро понял его природу. Он застрявший. Застрявший в темноте. А глаза человека в темноте светятся, как пламя свечи. Вот, пока глаз твоих он не видит, ты для него не так заметна. Ну и, пока глаз твоих не видит, в разуме твоём смуту не посеет. А теперь, собирайся.
Осторожно приоткрыв дверь Никса выглянула в тёмный коридор. Глухая тишина, как-то раздражающе висела в воздухе, будто намекая, что готова выдать крадущуюся в любой момент. Достаточно проявить малейшую неосторожность и просто цокнуть подошвой о грязный пол, как эхо оповестит об этом во всеуслышание.
Медленно пробираясь в сторону трапезной, женщина прислушивалась. Вокруг царила тишина.
Трапезная была пуста, и Никса уже хотела пересечь её и добраться до заветной двери в потолке, но в её голове раздался голос Рауля.
- Остановись! Ты его не видишь, но он там. Опусти глаза в пол и не поднимай. Крадись осторожно. Не издавай лишнего шума и не поднимай взгляда. Он тебя не заметит.
Послушавшись совета женщина опустила глаза в пол и прижавшись к стене, осторожно двинулась дальше.
- Замри. – прошептал Рауль.
Никса послушалась, и затаив дыхание, замерла в причудливой позе. На мгновение ей показалось, будто воздух всколыхнулся. А следом, едва слышные шаги, прозвучав рядом, удалились куда-то в темноту.
- Главное, не издавай шума. Осторожно выбирайся. – прошептал Рауль.
Осторожно сдвинувшись с места, Никса подошла к столу и посмотрела наверх. Дверь в потолке была по-прежнему распахнута и пугала своей непроглядной темнотой. Но, до той темноты нужно было ещё добраться.
Медленно, не издавая ни малейшего звука женщина взобралась на стол и осторожно потянула за собой пару стульев. Поставив их рядом, она медленно потянулась за третьим, как вдруг вновь услышала шаги, а голос Рауля велел замереть.
Граф был рядом. Пусть его не было видно, но он точно был где-то здесь. Никса ощущала его присутствие. Стараясь не дышать, опустив глаза, она замерла стоя на столе, держа рукой спинку стула, так и не успев перетащить его к себе.
Шаги, медленные, надменные, будто с издёвкой, звучали то тут, то там. Казалось, что Граф ходит кругами и что-то высматривает. Казалось, что он также чувствует присутствие Никсы, как и она его ощущает.
- Он знает, что ты рядом. Он скоро тебя найдёт. Мы сейчас поможем. – прошептал Рауль.
В тот же миг, где-то в глубине тёмных коридоров с грохотом распахнулась дверь. Граф, а точнее, бестелесный звук его шагов устремился в темноту, подобно мотыльку, что летел на свет.
Не дожидаясь того, что будет дальше, Никса быстро поставила стул на два других и взобравшись сверху высунулась по грудь в дверной проём. Забраться в ту тёмную комнату оказалось на удивление просто. Достаточно было только подтянутся, как весь вес тела сыграл на руку, прижав женщину к дубовому полу.
- Поиграй со мной. – раздалось тихим шёпотом из темноты. В тот же миг в старой топке вспыхнуло пламя и комнату заполонили многочисленные тени, принадлежащие тем, кто выползал из-под пола, выбирался из тёмных углов и спускался с потолочных балок.
Маленькие твари, с пустыми глазницами, свёрнутыми шеями, безногие. Все они тянулись к женщине и мерзко бормотали.
- Ну, давайте поиграем. – пытаясь сдержать чувство омерзения произнесла Никса. – В прятки там, в догонялки.
Одна из маленьких, когтистых ручек потянулась к Никсе и ухватившись за лодыжку, сжалась мёртвой хваткой. Коготки впились в плоть и Никса фыркнув, отбросила тварь в сторону. Та покатилась кубарем, издавая звенящий звук сухих костей.
- Плохая. – прошептала тварь.
- Плохая, плохая… - повторили все твари хором.
Десятки пустых глазниц вспыхнули жёлтым пламенем и уставившись на Никсу, зловеще замерли. Казалось, твари готовятся напасть. Все разом, с разных сторон.
- Плохая, плохая. – шептали они.
- Поиграть не вышло. – мелькнуло в голове, и Никса приготовилась к драке.
Твари уставились на свою жертву и уже готовы были кинуться. Их пустые глазницы полыхали жёлтым пламенем, озаряя комнату. Ещё мгновение, и все они разом бросятся. Многих из них Никса сумеет откинуть, но силы явно неровны.
- Ты плохая! Ты плохая! – гудели твари, как вдруг разом замолкли.
Со стороны двери послышалось тихое пение. Это была колыбельная, которую пела Горазда дрожащим голосом.
Тихо снег в окно стучится,
Тихо по земле ложиться.
И тропинки и дорожки замело кругом.
Спят в берлоге мишки, спят на ёлке шишки,
Даже речка сон увидит подо льдом.
Рыбка спят без одеяла, белочка в дупле дремала.
«Баю-баю!» — мы с зимой тебе споём.
Запищат под полом мышки, засвистит под крышей ветер,
Только нам какое дело? Мы поём!
- Дети, давайте поиграем. – с улыбкой произнесла Горазда, медленно опустившись на пол и облокотившись спиной о дверной косяк. Ей явно было тяжело.
- Поиграем? Поиграй со мной. – прохрипел выбирающийся из печи обугленный младенец. Он с шумом вывалился из топки, увлекая за собой ворох горячих углей и, заполняя комнату запахом палёного мяса пополз к Горазде.
- Конечно поиграем. Смотри что у меня есть. – девушка достала из-под куртки старую куклу и протянула её навстречу твари.
- Я тоже хочу поиграть. – хриплым голосом произнесла безногая девочка, упавшая с потолочной балки.
- Конечно. Давайте все поиграем. – поманила рукой Горазда.
- А я хочу сказку. А спой ещё. А ты не обманешь? – наперебой хрипели твари и тянулись к Горазде совсем позабыв про Никсу.
Никса же наблюдала за происходящим и не понимала до конца всего, что происходит. Оказывается, поиграть с тварями можно было вот так просто, как это делала Горазда. Можно было просто спеть, протянуть игрушку, улыбнуться. Но, откуда же Никсе было про это знать. Все её детские игры сводились лишь к охоте на крыс.
Горазда же очень ловко привлекла внимание тварей. Она им рассказывала что-то, легонько щёлкала тварей по тому месту, где у них когда-то были носы, теребила за рваные щёки, гладила по головкам. Казалось, она вовсе не видит в них тварей, несмотря на то, что те своими грязными коготками исцарапали ей руки в кровь. Горазда продолжала одаривать их ласковыми словами и рассказывать, что у неё в животике тоже малыш, который скоро родится и тоже будет любить играть.
- А он с нами поиграет? – спросила девочка. Ещё мгновение назад она была тварью со свёрнутой шеей, но теперь предстала как маленькая белокурая, пусть и чумазая, но симпатичная девчушка.
- Для этого ему нужно будет вначале родиться, потом вырасти и окрепнуть. Детки рождаются слабыми и тем, кто старше, важно их защищать, чтобы никто не причинил им зла. – объяснила Горазда.
- А можно мы будем помогать защищать малыша? – произнёс рыжеволосый мальчик, что мгновение назад был тварью с выпущенными наружу кишками.
- Конечно можно. – улыбнулась Горазда и потрепала мальчишку по голове.
- Вот вы где. – раздался голос Графа и его безумные глаза сверкнули из темноты.
Его пальцы, с длинными блестящими ногтями, вцепились в волосы Горазды. И, прежде чем она успела что-то сделать, Граф потянул жертву на себя, увлекая в темноту.
Никса кинулась на помощь, но не успела сделать и шагу, как рыжеволосый мальчик оскалив жёлтые клыки вцепился в запястье графа.
- Плохой дядя! – заверещала девочка, вновь обратившись тварью и вцепившись в лицо Графа зубами вырвала его нос. Её примеру последовали остальные.
Все твари, с криками, воем и рычанием кинулись на Графа и принялись рвать его, заставив разжать хватку и отпустить Горазду. Все твари навалились на графа и не позволяя ему скрыться в темноте, принялись выволакивать его в комнату.
Они рвали его зубами, разрывали когтями и просто били. Обугленный младенец вцепился в лицо графа и с жадностью высосал ему глаз. Мальчик с раскроенной головой оторвал графу ухо, а кто-то с жадностью откусил пару пальцев на руке.
Граф пытался отбиваться, но твари напали на него с особой жестокостью. Прижав своего обидчика к полу, они навалились на него сверху, не позволяя встать. Обугленный младенец, проглотив глаз жадно облизнулся и впившись графу в грудь, вырвал сердце.
Твари рвали своего обидчика на части, пожирали его плоть, а он смеялся. Смеялся так, как смеётся безумец, до конца не осознавая, что это его последние мгновения.
Стихло всё в одночасье.
Через грязные окна в комнату пробился тусклый свет. Огонь в старой печи погас, да его будто и вовсе там не горело. Печь была пустая и холодная.
На том месте, где твари рвали своего обидчика осталась лишь груда гнилого тряпья.
- Вот и всё. Не такой-то он и страшный. А гонору то сколько было, сколько пыльцы на себя набросал. – тяжело дыша усмехнулась Горазда.
- Всё? Думаешь всё? Плохо ты тварей знаешь? Они так легко не уходят. – Никса осмотрела комнату и подойдя к двери, осторожно потянула. С тихим скрипом дверь отворилась.
- Это может в твоём Хорисе те твари такие водятся. А это просто сила гнилая. А гнилая сила разная. И, чаще всего, чем страшнее она тебе казаться пытается, тем проще её погнать. Главное, знать как. Чем она страшнее, тем она больше боится. Этот, видать, только и был тут на том, что болью детской, да и вовсе, людской, питался. А как дети детьми себя вспомнили, так и он власть над ними и силу свою потерял. Я так думаю. Но, может всё ещё куда проще было.
- Ты то как сюда вылезла? Как мимо этого напомаженного прошмыгнула?
- Рауль велел дверь открыть и впустить. На себя отвлёк, когда ты чуть не попалась. И велел мне бежать. – Горазда вдруг замолчала на мгновение и побледнела. – О нет. Рауль. Он там остался, а граф… Надо спуститься.
- Сиди ты. Родишь ещё, раньше времени. Спущусь я, так и быть. – Никса взяла топорик Горазды и заглянув в тёмный проём двери спрыгнула в низ, о чём и оповестили зазвеневшие миски, посыпавшиеся со стола.
Время тянулось плавно, медленно, почти бесконечно. Но, оно тянулось. А после долгого заточения в темных коридорах этого страшного дома, где время вовсе не двигалось, даже это его плавное движение было весьма приятным.
В комнате стало немного светлее, а через распахнутую дверь доносился запах сосен и пение утренних птичек. Мир вокруг этого дома был наполнен жизнью.
Наконец появилась Никса. Она забросила через дверь топорик Горазды и пару мешков. Затем вскарабкалась сама. На вопрошающий взгляд Горазды Никса покачала головой.
- Нет его. Одна тварь другую сожрала. – сухо объяснила Никса.
- Все мы твари. Кем-то, или чем-то сотворённые. Кто рождён, а кто силой гнилой изменён. Только вот, Рауль белоглазым был. Я раньше тоже думала, что они от силы гнилой. А нет, они просто другие. Жизнь у них долгая, от того, всё чаще, мудрые они и не злые. Знаешь, у него мечта была тело своё потерять и вознестись. Они считают, что могут стать чем-то большим. Потому он сюда и пришёл, подальше от людей, чтоб в одиночестве тело своё утратить. Но, потом я явилась и одиночество его нарушила.
За густым лапником чёрных сосен мелькали редкие лучики света. Горазда шла медленно, то и дело останавливалась и тёрла поясницу. Никса шла чуть впереди. Дойдя до накатанной дороги спутницы попрощались.
- Тут где-то деревня есть, у меня на карте отмечена. Я туда подамся. Мне долгий путь теперь не в удовольствие. А ты куда? – спросила Горазда.
- А мне в одно место нужно. Ждут меня там. – сухо ответила Никса.
- Ну, может однажды и встретимся.
- Думаю, что нет. В разные стороны наши пути.
Никса опаздывала на несколько дней. Если бы не проклятая глухая тьма, и не этот дом, в котором пришлось задержаться, она явилась бы раньше назначенного времени. Но, теперь её могут ждать неприятности, а может и вовсе никто ждать уже не будет.
В назначенном месте Никса с большим трудом развела костёр и прислонившись спиной к упавшему дереву просто смотрела на небольшое болотце рядом, в котором кишмя кишели лягушки. Она думала о чём-то своём. Вдруг, под землёй будто что-то загудело.
Болотце всколыхнулось и в одночасье вода из него ушла, вроде через расколотое дно крынки. Илистое дно раздвинулось и на поверхность вышли двое.
Чёрные доспехи княжеских воинов не просто скрывали тела и лица. Нельзя было сказать, кто перед тобой, мужчина или женщина.
- Ты опоздала. – произнёс дребезжащий металлом голос.
- В этих местах трудно быть пунктуальной. – ответила Никса.
- Ты выяснила, где скрывается беглец?
- Нет. Я подозреваю, что его давно уже нет в живых. Следы обрывисты. Но, я продолжу поиски.
- Отставить. Для тебя есть другое задание. Отправляйся к недостроенному Княжескому тракту.
- И что мне там делать?
- Ты вначале доберись. Узнаешь на месте.
- Мне нужны припасы.
- Припасы? – дребезжащий металлический голос будто засмеялся. – Ты знаешь порядок. За припасы нужно платить.
- Плата есть. Свежая голова кровоеда. Состояние хорошее, мозг здоров. Думаю, на припасы её хватит. – Никса швырнула мешок.
- Надо же. Даже сюда они забрались? Ну, мы проверим. Если голова настоящая, ты получишь свои припасы, как только доберёшься до тракта.
Забрав мешок, княжеские воины ушли тем же путём. Илистое дно шевельнулось и сомкнулось над их головами, а мгновение спустя яму заполнила грязная вода.
Всем массовый здрасти!
Стараюсь ввести себе за правило, общаться с вами такими короткими отступлениями после каждой сказки.
Конкретно эта сказка писалась очень долго. Начал я её писать ещё в мае прошлого года и всё так по чуть-чуть тянулось, тянулось. Несколько раз забрасывал, столько же раз порывался удалить, но в итоге, всё же взял себя в руки и дописал.
Честно скажу, мне она совсем не понравилась, но история есть, и никуда её не денешь. В жизни тоже много чего может не нравиться, и от этого никуда не деться.
Ну, зато теперь отпадут все вопросы относительно того, куда же на такой долгий срок пропала Горазда. )))
Ну а для тех, кто на канале впервые, традиционное объявление!
Путеводитель по каналу со всеми сказками вот тут: ТЫЦ ПО ССЫЛКЕ
Есть две книжки, если интересно. Они вот тут.
Книга I: Ведьмы Чёрного леса
Книга II: Лунная дева и твари Чёрного леса
Спасибо, что потратили время. Спасибо за ваши комментарии.
До новых встреч в Чёрном лесу.