Июль 1981 года. Давно это было. Мы в дальней командировке за Уралом, в маленьком городке Игрим, что стоит на берегу красивой реки Северная Сосьва. Занесло нас от Печоры на 400 с гаком километров на юго-восток. Идёт третья неделя полётов, а всего мы пробыли на той стороне Уральских гор больше месяца. Работы хватает, летаем до одури, но мне ещё только двадцать два года, организм восстанавливается быстро, потому, как бы вечером не устал, утром снова, как огурец – зелен, бодр, к полётам готов.
Как я уже упоминал, одной из работ была укладка бетонных пригрузов на трубы газопровода, что пересекает разлившуюся красавицу Обь. Висеть приходится постоянно то над водой, то над баржей. Вертолёт весь в облаке водяной пыли, взбитой потоком от несущего винта. Она оседает росой на лобовых стёклах и блистерах пилотской кабины и в лучах солнца светится красивейшей радугой. Красота красотой, но от такого обращения – то вода, то солнце, то пыль, у нас хвост расклеился. Сам-то вертолёт МИ-6 штука металлическая, но на концевой балке, где и установлен хвостовой винт, есть так называемый фиксированный руль. Это такая штука, которая собственно и формирует красивый строгий контур задней части концевой балки. У самолётов на вертикальном оперении (киле) этот руль направления движется, управляемый при помощи педалей. А у МИ-6 он не двигается, закреплён намертво, просто изогнут в одну сторону, чтобы улучшить путевую устойчивость вертолёта на больших скоростях. Этот руль по конструкции напоминает крыло самолёта АН-2 – нервюры и силовой лонжерон обтянуты перкалью, которая приклеена специальным клеем. Конструкция выполнена довольно лёгкой, чтобы не нарушать продольную центровку вертолёта.
Так вот, от постоянной влаги, хвост расклеился, т.е. перкаль с этого руля начала отрываться, болтаться лентами, стали видны нервюры. Вертолёт стал напоминать курицу, у которой из попы повыдергивали несколько перьев. Ну, куда это годится! Летать то можно, на управлении вертолётом это никак не сказывается. При определённых видах работ, для максимального облегчения машины, этот руль вообще можно снять, только одна из педалей при максимальных скоростях выдвинется чуть вперёд. Летать то можно, но вид у вертолёта ещё тот. Стали наши пытливые авиатехники вместе с бригадиром, а так же светлая голова бортмеханика думать, чем бы заклеить хвост. Додумались. Поскольку мы летаем над газопроводом, а его трубы обматываются в два слоя дорогущей импортной самоклеющейся плёнкой чёрного цвета. Мотает её на трубу специальная обмоточная машина. Плёнка эта с одной стороны блестит, как рояль, а с другой стороны она очень липучая, как большая изолента. Если слепить её липучими сторонами – фиг потом отдерёшь.
После полётов техбригада вместе с экипажем, гуляя по улочкам Игрима, добралась до складов нашего заказчика, треста «Приобьтрубопроводстрой». На этих складах, как в пещере Али-бабы, есть всё. Но, неимоверно важный завскладом нам заявил: «Вы в своём уме? Это импортная японская плёнка, за неё страна валютой платит, а вы её на хвост какого-то вертолёта хотите лепить?!». Короче, послал.
Раздосадованные, выходим за ворота складов. Сбоку от ворот на скамейке сидит мужичок. Оказался местный сторож. Попросил закурить, разговорились. Далее: «Чего приходили? За плёнкой? А он не дал? Про валюту говорил? Чего вы к нему попёрлись, надо было ко мне обратиться. А сколько надо? Рулона хватит? Спирт есть?». Всё!!! Пазл сошёлся.
Утром приходим на вылет, вертолёт – красавец, весь серого цвета, такая раскраска у нашего МИ-6 СССР-21196, копоть от выхлопных труб до самого хвоста. Зато фиксированный руль сверкает чёрной плёнкой, как рояль на солнце. Красота! Потом, когда через несколько месяцев наш экипаж пригнал машину в Новосибирск на ремзавод, там сильно удивились. Нам потом передавали: «Чёрте чем оклеили, хрен отдерёшь!».
В Игриме, рядом с нами, на соседнем щите базировался вертолёт МИ-6 с экипажем из Подмосковья. Машина у «москвичей» ещё древнее, чем наша, из движков текло масло, стекало на поддоны на полу грузовой кабины, они его из поддонов сливали в вёдра, процеживали через лоскуты от суконного одеяла и опять заливали в двигатели. В конце концов, правый движок у них заклинил, и вертолёт остался кучей бесполезного железа на посадочном щите. Теперь им надо ждать пока приедет комиссия, и привезут другой двигатель на замену. Я бы на их месте просил бы сразу два двигателя, но меня никто не спрашивал.
На всю округу, в радиусе 300 километров, остался только наш вертолёт. Работы немеряно, «заказчиков» полно, а вертолёт один. Картина маслом. Раннее утро, экипаж умывается, завтракает, а я, второй пилот, уже умылся, позавтракал и побрёл из нашей маленькой уютной гостиницы «Приобье» в аэропорт. Благо до него полкилометра. Идёшь по песчаной дорожке, птички поют, солнце светит, сосны шумят над головой. Приходишь, а на заборчике в аэропорту сидят шесть «заказчиков», все с заявками. «Здравствуйте, Александр Владимирович! А мы вас ждём». Собираешь заявки, ждёшь экипаж, попутно интересуешься кое-чем. А «заказчики» помимо работы предлагают бонусы – там помидоры консервированные, там тушёнка (экипажу же нужно чем-то питаться, в гостинице меню не очень), а вот там больше налёт, но меньше посадок. Собрался экипаж, прошли санчасть, рассмотрели все заявки, и командир со штурманом вынесли вердикт: «Берём вот эту работу!». Пошёл обратно к «заказчикам», обрадовал одного, остальным не повезло, будем работать в другой раз. Господи, вспомню, сам себе не верю, что так было!
Летали, летали, но вышел из строя стартер-генератор правого двигателя. Нечем раскрутить турбокомпрессор при запуске. Что делать? Пока ещё привезут запчасть с базы, до которой 400 километров, и на чём привезут? Свет не ближний. Ага! Пытливые умы и взоры обратились к соседнему, «московскому» вертолёту МИ-6. Вы всё равно стоите, пока вам ещё привезут двигатели? Их инженер отказал наотрез. Нельзя, на аварийном двигателе должны стоять все агрегаты, что указаны в формуляре. Уговорили, угостили спиртом, напоили и наши техники сняли их стартер-генератор, поставили вместо нашего, и опять летаем. Полетали недельку, прибегает «москвич» и вопит: «Отдайте генератор, комиссия завтра прилетает!». Отдали, нельзя подводить хорошего человека, слава богу, неделю пролетали. Сидим возле вертолёта, думу думаем, как выкручиваться из положения. Наши не шлют запчасть, то ли оказии нет, то ли самого генератора.
И тут бортрадист Витя Таранченко, а у него хороший слух (бортрадисты глухими не бывают, им дальнюю связь вести) говорит, к чему то прислушиваясь: «Братцы, слушайте внимательно, по-моему, где-то в городке, кажись в другой стороне от аэродрома, авиационный двигатель свистит, причём вроде как турбину слышно!». Прислушались, и правда – свистит чего то. Экипаж, прихватив бригадира, одного техника и на всякий случай «жидкую валюту» (спирт), пошёл на звук, как ищейка по следу. Жара, июнь, пылюка – бредём потихоньку. Свист становится всё громче. Наконец вышли на другой конец посёлка. А там, то ли насосная станция, то ли какая-то электростанция, но в ней работает авиадвигатель. Спросили у местных работников, что это за движок работает. Они говорят: «А хрен его знает, сами смотрите!». Посмотрели. АИ-20 свистит в машинном зале. Такие ставят на АН-10,АН-12. Спрашиваем: «А у вас к нему запчастей случайно нет, стартер-генератора, к примеру?». Ответ такой же эрудированный: «А хрен его знает, надо на полках подсобки смотреть!». Пришли, порылись на полках и в ящиках. Ну, ты глянь, лежит, красавец, стартер-генератор, чуть ли не в смазке. Но в отличие от нашего СТГ-12ТМ, этот называется СТГ-12ТМО. Но характеристики совпадают. Наш техник-бригадир, вместе с техником РЭСОС (радиоэлектросвязное оборудование самолёта) чуть не облизали его, внимательно-внимательно рассматривая. Всем «колхозом» решили – должно подойти. Местные товарищи оказались ну очень душевными людьми, всем сердцем вошли в наши авиационные проблемы и уступили нам столь ценный агрегат. Тем более у нас с собой было. Отдали им всю канистрочку, чего пустую тару туда-сюда таскать. В ответ они, попробовав то, что мы принесли, ещё больше подобрели и дали нам машину, чтобы мы отвезли уже «НАШ» стартер-генератор (не на руках же его тащить, он весит, по-моему, 56 килограммов) и с ветерком доехали прямо до вертолёта.
Подошёл стартер-генератор как миленький. Мы запускали правый движок с пол тычка. Мы с этим генератором долетали до конца командировки. Вся командировка – с 15 мая по 20 июня. В мае налетали 80 часов и в июне 100 часов (продлённую саннорму). За командировку так надоели друг другу, что после прилёта на базу и сдачи заданий и оформления всех бумаг на неделю разбежались, чтобы не видеть до боли знакомые лица. По прилёту на базу сменный инженер осматривал прилетевшую издалека машину, которая становилась на участок трудоёмких регламентов, так называемую «тяжёлую», на форму. Сменный, мужик грамотный и внимательный, узрев этот самый СТГ-12ТМО, чуть с трапов двигателей не свалился. «Вы где его взяли? А где старый? Вы что, с ума посходили?!». Ну, где мы его взяли, я уже написал. Старый с собой привезли, он же по формуляру за этим бортом числится, значит должен быть на месте. Как говорил кот Матроскин: «Шарик, не будем нарушать отчётность!». Главное, мы уже на базе, работа выполнена, «заказчики» довольны, а у нас налёту – во-о-о! По самое не могу! До конца месяца можно гулять со спокойной душой. Мне потом бортмеханик Дим Димыч рассказал, как они с техником-бригадиром объяснялись с инженерами из АТБ (авиатехбазы). Но это уже детали, они к этому бартеру отношения не имеют.