Случай с отставкой Ахеджаковой из театра не смог обойти вниманием и Влад Васюхин:
Очередное «театральное дело» по резонансу переплюнуло все свежие премьеры и привлекло внимание даже тех, кто в театрах бывает раз в пятилетку. Но переcказывать подробности и перипетии сюжета, связанного с народной артисткой России Лией Ахеджаковой, не хочется даже в телеграфном стиле: за последнюю неделю о том, что в театре «Современник», где она работает с 1977 года, «по просьбе трудящихся» отменили последний спектакль с её участием, не сообщали разве что из утюга. И, кажется, все уже об этом прочитали, посмотрели, услышали. И все, кому это не фиолетово, высказались, поахали, поохали, обсудили, осудили или одобрили поступок директора театра (читай — департамента культуры Москвы). И даже устроили акцию поддержки — «Письма для Лии» и сбор подписей под петицией «Заступимся за Лию Ахеджакову».
Я тоже по горячим следам написал в своих соцсетях, что мне жалко Лию Меджидовну, что обошлись с ней некрасиво. Старость надо уважать. Артисты без сцены не могут. Понятно, что спектакль «Игра в джин», с премьеры которого прошло десять лет, сняли не из-за того, что он развалился или не делал кассу, а из-за острых высказываний артистки по текущей повестке.
Но при этом я задал непопулярные и по сути риторические вопросы: а мало ли в московских театрах хороших, даже прекрасных, даже блестящих пожилых артистов, которые годами сидят без работы? А писал ли кто-то когда-то страстные посты в их поддержку — мол, дайте Елене Шаниной роль в Ленкоме, где она служит почти 50 лет, Ольге Яковлевой — в МХТ им. Чехова, а Вере Бабичевой — в Театре на Бронной? И выразил ли кто эмпатию другим участникам убранных из репертуара «Современника» спектаклей с участием Ахеджаковой, ведь они тоже лишились работы? Примечательно, кстати, что коллеги по родной труппе дружно промолчали и не выступили в защиту ветерана сцены.
Надо сказать, «Игру в джин» я видел еще в 2015 году, когда партнером ныне гонимой актрисы в нем был Валентин Гафт. И в фейсбуке нашел запись на этот счет: «Хотел уйти уже минут через 20. Такого со мной, признаюсь, давно не было. Но все же дождался антракта. Скучно. Очень скучно. Ни Гафт, ни Ахеджакова не вытащили спектакль. Удивительно, что пьеса получила когда-то Пулитцеровскую премию. Надо почитать…»
Упомянутое сочинение американца Дональда Кобурна про двух стариков, почти два часа играющих в карты в доме для престарелых, я до сих пор так и не открыл. Но согласен с критиками, назвавшими этот бродвейский хит 70-х годов непритязательным и монотонным. Именно таким он мне и показался из зала. Но я рад за тех зрителей, кому спектакль, что поставила 80-летняя Галина Волчек, понравился. Или тех, кому доставила счастье сама возможность лицезреть на сцене любимых артистов (заболевшего, а после умершего Гафта в спектакле сменил замечательный Василий Бочкарев из Малого театра). Мне, увы, нет. Бывает.
Последняя по времени ахеджаковская премьера — спектакль «Первый хлеб», выпущенный в 2021 году, у меня тоже не вызвала энтузиазма. В пьесе молодого драматурга Рината Ташимова, полной искренних банальностей, штампов, косноязычия и мата, народная артистка сыграла бабушку Нурию. Её героиня — полоумная, полупьяная и мудрая одновременно ходит в модных для глухой провинции и нелепых даже для эксцентричной старухи нарядах. То в колодец залезет, то отправится внука спасать из чеченского плена (войны в Чечне по сюжету давно нет). Актриса показала в спектакле все свои ужимки и прыжки, все грани своего таланта, однако спектакль это не спасло. А причиной снятия «Первого хлеба» послужил острый монолог бабушки Нурии на могиле мужа-ветерана. Он даже вызвал обращение организации «Офицеры России» в Генеральную прокуратуру. Скандал, о котором тоже немало написано. И опять вопрос: обратили бы внимание на этот спектакль и на этот монолог, если бы бабушку играла другая артистка, а не Ахеджакова, у которой к тому времени уже был целый полк недоброжелателей? Почему актрису нельзя воспринимать отдельно от её гражданской позиции?
Я вот упоминал выше Гафта… И как тут не вспомнить его эпиграмму: «Везде играет одинаково актриса Лия Ахеджакова». Валентин Иосифович рассказывал на концертах, что Лия возмутилась такому вердикту, но он её успокоил: «Старуха, одинаково хорошо». А после дописал еще две строчки: «Великолепно! В самом деле везде играет на пределе».
К чему это я? Да к тому, что одни за внесценическими и часто провокационными заявлениями Лии Меджидовны уже не видят и не ценят её бесспорного актерского таланта, а другие, во многом благодаря именно этим высказываниям, уже провозгласили её великой и гениальной актрисой. Что, конечно, перебор с обеих сторон баррикад. И тут я соглашусь со своей коллегой, театральным обозревателем Мариной Райкиной, написавшей на днях в «МК», что «Лия Меджидовна, если говорить о профессии серьезно и без вранья, — однозначно яркая, запоминающаяся актриса, в большой палитре нашего искусства вообще и „Современника“ в частности. И этой краске режиссер нужен как воздух».
Вот именно, что режиссер, хороший, талантливый. И по большому счету, это, конечно, не дело озабоченной общественности вмешиваться в театральный процесс, в распределение ролей и формирование репертуара. У Булгакова в «Мастере и Маргарите» есть фраза «Зрительская масса требует объяснения». Нет, зрительская масса должна голосовать рублем, а все эти охи, ахи, требования закрыть, запретить или наоборот вернуть спектакли — от лукавого.
Влад Васюхин для портала Альтерлит