В Советском Союзе к цыганскому искусству относились трепетно: в обмен на оседлость талантливые артисты из таборов получали актерское образование и обзавелись собственным театром, спектакли в котором шли как на русском, так и на цыганском языке. Появлялись популярные киноперсонажи-цыгане: Яшка из «Неуловимых мстителей», Лойко и Радда из «Табора уходит в небо», цыган Будулай, Карма из «Карнавала». А какие песни можно услышать в драмах «Мой ласковый и нежный зверь» и «Жестокий романс»...
Как был основан цыганский театр «Ромэн» – первый и единственный в мире репертуарный цыганский театр.
От кутежей с медведями к оседлости и актерскому образованию
Предпосылки к созданию «Ромэна» были заложены в конце XIX века, когда руководитель одного из цыганских хоров Николай Шишкин создал труппу, которую начали приглашать в спектакли, где фигурировали цыгане. Артисты участвовали в опереттах «Цыганские песни в лицах» и «Цыганский барон», вскоре у труппы Шишкина начали появляться собственные спектакли на цыганской языке. Так, в 1888 году был представлен спектакль «Дети лесов», который шел целых 18 лет. Затем последовала оперетта «Цыганская жизнь». Кстати, известно, что с цыганами была тесно связана семья Льва Николаевича Толстого. Его дядя Федор Толстой женился на цыганке Авдотье Тугаевой, а старший брат Сергей Толстой обвенчался с певицей цыганского хора Марией Шишкиной. Сам Лев Николаевич с симпатией относился к цыганской культуре, что отражено в рассказах «Святочная ночь» и «Живой труп», а также в романе «Война и мир», и даже немного говорил на цыганском языке.
«Да и про Гашу (цыганку) напиши, передай ей, что я мысленно делаю с ней чукмак семяк и желаю ей много лет здравствовать. По-цыгански я совсем забыл, потому что выучился по-татарски (но лучше, чем я говорил по-цыгански), так что я сначала, говоря по-татарски, дополнял фразы цыганскими словами, а теперь, встретив цыганку здесь, заговорил с ней по-татарски. Одно помню камамату («люблю тебя», – Прим. ред.) и говорю его тебе от души», – писал Толстой 23 декабря 1851 года из Тифлиса брату Сергею.
Целую романтическую поэму посвятил цыганам Александр Сергеевич Пушкин. На ее сюжет Сергей Рахманинов в 1892 году написал свою первую оперу «Алеко». Всем со школы знакомы пушкинские строки, описывающие момент кочевой жизни:
«Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют.
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами;
Между колесами телег,
Полузавешанных коврами,
Горит огонь; семья кругом
Готовит ужин; в чистом поле
Пасутся кони; за шатром
Ручной медведь лежит на воле».
Цыгане то тут, то там показываются в произведениях многих русских классиков: Достоевского, Куприна, Тургенева, Чехова, Лескова, Баратынского, Державина, Горького – как естественная часть жизненного уклада в царской России, атрибут времяпрепровождения высшего сословия. «На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции», – это лишь одно из многих упоминаний цыган в «Войне и мире». Бродячие ансамбли продолжали гастролировать по стране и после установления советской власти, хотя жить им стало намного сложнее: исчезли скучающие баре, еще недавно сыпавшие деньгами и устраивавшие кутежи с медведями, цыганами и реками шампанского. Кочующие по стране не учтенные толпы необразованных людей неопределенного рода деятельности не вписывались в советские представления о новом обществе, хотя цыганские ансамбли оставались по-прежнему любимы, в том числе в Красной армии.
Впервые идею о создании театра озвучили в 1930 году артисты Георгий и Иван Лебедевы в цыганском журнале «Новый путь», затем ею увлекся актер Государственного еврейского театра (ГОСЕТа) Моисей Гольдблат, который стал одним из его основателей. Идею поддержал первый нарком просвещения Анатолий Луначарский, и 4 ноября 1930-го на заседании актива по национальному искусству при Наркомпросе РСФСР было принято постановление о создании в Москве «музыкально-драматического индо-ромэнского театра-студии». Это событие отпраздновали концертом в Большом театре.
И вот, закипела работа по формированию труппы. 25 декабря в помещении Театра сатиры стартовали приемные экзамены. В студию набрали более 20 артистов, которые исполняли номера «без налета эстрадности, штампов и мелодраматического надрыва».
«Проверялись слух, ритм, голос. Каждого из желающих поступить в студию просили исполнить песню, танец. Но когда один запевал, то, как это водится у цыган, ему начинал подтягивать второй, третий, четвертый – и вот уже звучит настоящая таборная песня, которую поют все. Так на глазах изумленных экзаменаторов рождался импровизированный хор. Песня затем как-то само собой выливалась в танец, в котором участвовали тоже почти все. Члены комиссии сами не ожидали, что такую форму приобретет экзамен, зачарованные, слушали и смотрели неожиданно представившееся их взору и слуху действо. Как свежо, искренне, просто и задушевно зазвучала цыганская песня в сравнении с тем, что можно было услышать с эстрады, в кабаках и других городских увеселительных заведениях. Сколько темперамента, лихости и настроения было в их песнях и танцах!» – описывал экзамены Николай Сличенко.
24 января 1931 года в помещении Центриздата на улице 25 Октября (ныне – Никольская) состоялось открытие «Индо-ромэнского театра-студии». Для обучения недавних таборных артистов грамоте, актерскому мастерству и игре на музыкальных инструментах создали специальную школу. Уже в мае было показано первое представление, над музыкой для которого работал композитор Семен Бугачевский, с тех пор он руководил музыкальной частью театра 37 лет. В декабре 1931-го театр получил статус профессионального, а после премьеры спектакля «Жизнь на колесах» по пьесе Александра Германо его переименовали в Цыганский театр «Ромэн».
Первым директором «Ромэна» стал Георгий Лебедев, а художественным руководителем – Моисей Гольдблат. Актеры гастролировали по всей стране, не только популяризируя цыганскую культуру, но и призывая цыган к оседлости. Со временем репертуар театра расширялся, выходя за узконациональные рамки, появились постановки на русском языке. В 1937-м Гольдблата заменил Михаил Яншин, который пробыл худруком около четырех лет (в «Ромэне» они менялись часто, дольше всех продержался Сличенко), но за время его руководства у «Ромэна» появилась мхатовская драматическая школа. Связь с МХАТом помогла привить цыганским артистам основы русского психологического театра. Появились спектакли по пьесам русских и зарубежных классиков, например, «Кармен» по Просперу Мериме и «Олеся» по Александру Куприну.
«В годы моей работы в театре «Ромэн» мы стремились, чтобы это был не только театр танцев, пения и музыки, но и театр глубокого содержания. Стремились соединить фольклор с большой драматургией, с классикой... стремились, чтобы в центре спектакля были актер, его переживания, его мысль, боль, радость, а танец, песня, музыка способствовали бы раскрытию внутреннего мира человека, дополняли его, но ни в коем случае не становились самоцелью, не становились поводом для демонстрации эффектных музыкальных номеров», – говорил Яншин.
Бомбардировщик «Ромэновец», телеграмма от Сталина и концерт на Красной площади
22 июня 1941 года «Ромэн» находился на гастролях в Свердловске (Екатеринбург), давали спектакль «Свадьба в таборе» по сценарию Ивана Ром-Лебедева. Когда началась Великая Отечественная война, труппа разделилась на две бригады и сразу же переключилась на работу в мобилизационных пунктах, частях Красной армии, госпиталях и прифронтовой зоне. Где только не выступали артисты: и в бронепоездах, и на военных кораблях, и перед небольшими группами солдат в минуты затишья. Помимо «Свадьбы в таборе» в репертуаре «Ромэна» тогда были «Чудесная башмачница», «Кровавая свадьба», «Цыгане» и сборный концерт, который назывался «Вечер цыганской песни и пляски». В военное время появилось еще три спектакля: поставили пьесу Александра Афиногенова «Все о тебе», спектакль о партизанах «На берегах Днестра» по сценарию Ивана Рома-Лебедева и спектакль «Действующие лица». Всего за время войны «Ромэн» показал около 1200 спектаклей и провел 700 шефских концертов, ни одно выступление не было сорвано, хотя обе бригады попадали под артобстрелы и бомбардировки. После ухода Михаила Яншина в 1942 году художественным руководителем татра стал профессор Московской консерватории имени Чайковского Петр Саратовский.
«Выступлений было очень много, в день пять-шесть концертов. В общем, приходили в театр к 10 утра и возвращались в 4-5 утра. <…> Выступали в блиндажах и так далее. В общем работы и страху хватало. У меня даже хранятся от паразитского фашистского самолета кусочки металла. Я на деюсь, что в августе я их привезу в Москву! С большой гордостью я буду ехать в родную столицу!.. Все очень трудно охватить, мне кажется, что все это невозможно описать. Это только глазами смотреть», – писал с фронта артист театра ц«Ромэн» Евграф Янковский 17 мая 1942 года.
Труппа театра старалась помогать армии не только воодушевляющими выступлениями. Заработанные деньги шли в фонд обороны и на восстановление разрушенных городов, артисты помогали детям военных, собирали средства на подарки красноармейцам. Полностью за счет цыганского театра был построен тяжелый бомбардировщик «Ромэновец». В 1943 году, когда театр находился во Владивостоке, его руководство получило правительственную телеграмму за подписью Иосифа Виссарионовича Сталина: «Прошу передать сотрудникам московского государственного театра «Ромэн», собравшим 75 000 рублей на строительство бомбардировщика «Цыганский театр Ромэн», мой братский привет и благодарность Красной армии».
Артистки театра в свободное от работы время приходили в столичные госпитали работать сиделками, читали раненым книги, штопали и шили белье. Многие мужчины в первые дни войны ушли на фронт и не вернулись. Зато именно артисты «Ромэна» выступили перед москвичами в день окончания Великой Отечественной...
«Наступил долгожданный день победы – 9 мая 1945 года. Москва сияла в фейерверках. Салют! Салют! Салют! Даже незнакомые люди обнимали друг друга. Мы выступали на Красной площади целый день… Радости не было конца. Все ликовало. Под вечер пошел мелкий дождик. Народ с Красной площади не уходил. Мы на сцене держали над головами гитаристов зонтики, чтобы не намочило струны. Тропаки и чечетки били прямо по лужам», – вспоминала артистка театра «Ромэн» Ольга Деметер-Чарская.
Война прошла, и театр вернулся в привычное русло. В 1957 году художественным руководителем стал Семен Баркан, который сотрудничал с советским и испанским режиссером родом с Кубы Анхелем Гутьерресом, а также испанским художником Альберто Санчесом, занимавшимся сценографией спектаклей «Ромэна». В 1969 году театр переехал в здание отеля «Советский» на Ленинградский проспект – знаковое для московских цыган место. Дело в том, что в XIX веке там находился ресторан «Яръ» – центр цыганской культуры в городе. В 1978-м для артистов «Ромэна» была создана студия при Московском музыкальном училище имени Гнесиных. В начале 80-х театр начал гастролировать по всему миру...
«Нас звали во многие страны, но так случилось, что первыми зарубежными гастролями стала Япония. Это было начало 80-х годов, когда за границу выпускали только самых благонадежных. Нужно было достойно представлять свою родину. И я за каждого артиста ручался своей головой и партбилетом. Принимали нас очень тепло…» – вспоминал Сличенко.
Николай Сличенко: 70 лет в «Ромэне»
В театре блистали многие актеры и актрисы, такие как Иван Ром-Лебедев, Ляля Черная, Екатерина Жемчужная (та самая Карма из «Карнавала»), но лицом «Ромэна» стал Николай Алексеевич Сличенко. Он родился в 1934 году в семье оседлых цыган в Харькове и собственными глазами видел, как фашисты расстреляли его отца. Любовь к музыке и уважение к цыганской культуре в нем с раннего детства взращивала его мать, русская по национальности. Она часто водила мальчика на концерты цыганских ансамблей и отдала сына в музыкальную школу по классу скрипки. Когда война закончилась, мать решила отправить Николая в цыганский колхоз в Воронежской области – кормить четверых детей было нечем. На цыганских праздниках с песнями и танцами Сличенко сразу стал выделяться. Было принято решение вскладчину купить Николаю билет в Москву – для поступления в театр «Ромэн». Первое время молодому человеку пришлось жить на вокзале, но способности перспективного цыгана быстро оценили.
«Я приехал в Москву утром в семь часов, мальчишка совсем, еще нет 17 лет. Стучу в театр. «Ты кто?» – спрашивают меня. «В театр приехал поступать!» – отвечаю. «Мы только в одиннадцать откроемся! Не стучите больше!». Потом, когда открылись, мне говорят: «Ну, показывай, что можешь?». Я с музыкантами, гитаристами поговорил, чтобы они мне аккомпанировали, и стал петь и танцевать. Потом вдруг вспомнил стихотворение, мама мне его читала в детстве, – «Белеет парус одинокий» – и вдруг прочитал его от начала до конца. Так мне хотелось понравиться, что, наверное, это получилось. Потому что поднялся вдруг один из артистов и крикнул: «Вот! Наконец-то достойная смена мне пришла!». Я еще тогда не знал, что это ведущий артист театра Сергей Федорович Шишков», – вспоминал Сличенко.
Так в 1951 году юный артист был принят в театр «Ромэн» артистом вспомогательного состава. Несколько месяцев он участвовал только в массовых сценах и, сидя за кулисами, учил наизусть все роли. Звездный час настал, когда ему удалось уговорить Шишкова перед одним из спектаклей притвориться больным, чтобы заменить его на сцене и попробовать свои силы. Шалость удалась, и Николай Алексеевич прекрасно справился с ролью в спектакле «Четыре жениха». По словам Сличенко он не мыслит своей жизни без этого театра, а труппа стала его семьей.
Даже обеих своих жен Сличенко нашел там. Первый брак с артисткой Сетарой Казымовой распался через восемь лет, вот второй – с Тамиллой Агамировой – длится уже более 60.
«Она уже была артисткой, когда я туда только пришел. Понравились мы друг другу – это не то слово. Так и не расскажешь. Я как в обмороке был, когда ее увидел. Еле-еле пришел в себя. Пока приходил – понял, что без нее мне нет жизни больше. Так все и началось. Шли мы к своей любви пять лет», – говорил Сличенко.
В 1977 году Николай Алексеевич стал художественным руководителем театра «Ромэн» и остается им до сих пор – уже 44 года, удерживая высокую планку, которой достиг театр в ХХ веке. В 2005 году в Высшем театральном училище имени Щукина появилась студия, в которой начали готовить новых цыганских артистов. За 90 лет жизни театра «ромэновцы» по праву стали культурной элитой цыганского народа.
