Сегодня мы называем дураком глупого человека, который нас раздражает. Но в XVIII веке у этого слова было более широкое значение.
Издавна на Руси дураков любили, называли их блаженными. Дурак мог быть шутом, который должен был развлекать царственную особу. Для этого шут имел смешную черту, особенность, которую легко узнавали и давали дураку звучные прозвища.
Известный стереотип о шутах — это образ «правдорубов»: сидящий у трона, он не столько шутит и развлекает, сколько «обличает и разоблачает», говорит правду государю в лицо, когда остальные боятся сказать и её половину. Но на самом деле роль шутов была более сложной, чем выразителей правды или любителей развлечений.
Дурак при дворе был на своей должности, как и другие вельможи. И хороший шут понимал границы дозволенного: когда он может сострить, а каких тем нельзя касаться ни при каких обстоятельствах. Если же шут выходил за рамки, то мог серьёзно пострадать от государева гнева, даже поплатиться своей жизнью.
Например, известная история о шуте Елизаветы Петровны. Когда та распекала одного из своих вельмож, гнев её напоминал отцовский. Чтобы утихомирить императрицу, к ней пустили шута, который принёс в шапке ежа и показал государыне. Та подумала, что это крыса, и страшно испугалась. Шута немедленно схватили и отправили в Тайную канцелярию, где допрашивали «с пристрастием», кто его надоумил и нет ли тут заговора.
Роль шута в придворных интригах была значительна, и его опасались оскорблять, так как он мог уместной шуткой повлиять на принятие важного решения. Другая памятная история — о шуте Иване Балакиреве, которому посвящена даже отдельная книга исторических анекдотов, как он развлекал Петра Великого и досаждал его придворным.
Однажды один из них должен был явиться к царю — тот заметил его заслуги и обещал важное место. Балакирев притащил откуда-то лукошко с яйцами и сел на него при входе в приёмную. Когда же придворный явился и просил шута доложить о себе, тот сначала отказывался, но потом согласился с условием, чтобы проситель сел в лукошко и посторожил его яйца.
Придворный занял место шута, а тот позвал Петра посмотреть, кто его дожидается в приёмной. «Вот кому даёшь ты видное место, государь!» Государь решил не давать места дворянину, который оказался не умнее яйца. На этом примере видно, что Пётр, так яростно искоренявший старые традиции, сохранил шутовство и даже развил его. Но не всегда это были истории с юмором, которые заставят улыбнуться.
О шутовстве XVIII века пишет Иван Забелин: «Самый грязный цинизм здесь не только был уместен, но и заслуживал общего одобрения. В этом как нельзя лучше обрисовывались вкусы общежития, представлявшего с лицевой стороны благочестивую степенность и чинность, постническую выработку поведения, а внутри исполненного неудержимых побуждений животного чувства <..> Циническое и скандальезное нравилось потому, что духовное чувство совсем не было развито».
При этом сами шуты, окружающие и государь не воспринимали назначение в шуты как что-то оскорбительное и унизительное. Наоборот, это казалось царской милостью. Например, после ссылки жены Никиты Волконского за интриги Анна Ивановна специально наводила справки о князе, чтобы назначить его придворным шутом. «И скажи ему, что ему ведено быть за милость, а не за гнев», — писала императрица московскому градоначальнику Семёну Салтыкову.
Если вам понравилась статья, вы можете помочь нашему каналу небольшим донатом — перевести деньги по этой ссылке. Ставьте лайки 👍 и подписывайтесь на наш канал — это помогает нам писать ещё больше и интереснее.