(предыдущая часть тут)
Старик с Лосяшем собирались недолго.
Кузьмич прихватил свой любимый вещмешок предварительно доложив в него две бутыли мутнэнького, но чистого как слеза белочки: «Торговаться будет легче» — так пояснил он свои действия. В общем, отчалили они.
А лис с медведем остались. Крыса же им и вправду из каких-то сусеков притащила сильно потёртые, варёные-переварёные джинсы и растянутые до парусов шорты цвета старого зелёного попугая. Всё, впрочем, чистое и высушенное до состояния заиндевелого брезента.
Шорты напялил Винни, а в джинсы влез Иохим. Вид от этого оба приобрели несколько придурковатый. Бергамот аж пост свой у ворот ненадолго покинул, чтоб поглядеть на преображение двух друзей. В общем, ржали они вместе с Крысой как кони…
Также кузьмичёв интендант выдала этим нашим преображённым по старому вещьмешку (солит их лесник, что ли?) и по мятой старорежимной армейской фляжке. Лис с медведем практично поинтересовались сразу — не дырявые ли? Но, проведши тест-драйв, решили что фляги вполне годятся, хоть и выглядят, будто вот прямо в эту секунду распадутся на куски от времени.
Уже смеркалось, когда вернулся караван из лесника с лосём. Лось катил одноколёсную, грубо сбитую из старых, неструганных досок, скрипучую тележку с грузом, а лесник плёлся позади. Замыкала гружёную процессию, как ни странно, белочка. Опять, значит, пришла — попробуй выгони.
А снеди они притараканили что-то уж слишком дофига. Был мешок муки и ящик консервов. Да ещё полмешка лесных орехов — это уже белочка постаралась.
Сгрузивши все припасы в пристройку, добытчики устало присели в горнице на лавку.
— Ну вот, значить, — сказал Кузьмич, — теперь дело за малым — хлебца испечь…
И вдруг запнулся на полслове, пристально оглядев лиса и медведя:
— А чего это вы на себя напялили?
— Штаны, — коротко бросил Винни.
— Шик-модерн! — подхватил Иохим. — Как в лучших домах Ландо́на и По́риджа… Скажу, модником ты, дед, был хоть куда! Панковал, что ли, в молодости?
А дед этот еле сдерживается от смеху. Да и лось интеллигентно так улыбается, но тоже, видать, держится из распоследних сил. А белочке, что-то, даже и не к чему, а и тут тоже обратила внимание и залилась смехом, да на такой он у неё получился высокой ноте, что чуть стёкла не повылетали. За ней уже и лось с лесником занялись, и чуть с лавки не попадали…
Отсмеявшись, вернулись к делам насущным. Дед, смахивая подступившие слёзы проговорил:
— Да с вами, ребяты, не соскучишься! Битником я был когда-то, бит-ни-ком. Эх… Так. Хлебе́ц, значить…
— А я его и напеку! — Вмешалсь белочка. — А то всё едоком тут у тебя, да едоком… Аж самой уже неловко.
— А ты, что ли, умеешь? — Удивился Кузьмич.
И даже из-за плинтуса раздался удивлённый писк. Правда, других комментариев не последовало. Но это, наверное, из-за того, что Крысолинда наша на время потеряла дар речи…
— Пфф! Умею ли? Ещё как! Фирменный рецепт — хлеб с орехами! — Заявила белочка гордо вздёрнувши носик.
— Мда, ты, смотрю, тоже заскучать не дашь, — философски заключил лесник.
— Дам-не дам — того я не знаю. А вот если у тебя лишней керосинки нету, то сидеть вам вечерять в темноте!
Естественно, у куркулистого дяди Фёдора лишняя керосинка нашлась. С ней и умотала белка в пристройку, где для хлебопечения были все условия.
Потом, сидючи уже за столом, Кузмич спросил у медведя с лисом:
— А чёй-та вы босые у меня? Давайте каких-нито ботов, что ли, подберу вам, а?
На что Иохим ему ответил:
— Знаешь, дяд Фёдор, нам уже как-то привычно босыми… А, Винни?
— Угу-угу.
— …Понимаешь ли, старче, от нашего виду завтра все птицы в лесу от смеха с деревьев попадают… А тут, если ты выдашь нам ненароком свои старые ботинки на «манной каше» (а то и вовсе этой самой каши просящие), так нас ещё и ёжики засмеют! Спасибо, не надо…
Долго ли, коротко, а к утру были все в сборе, бодры, веселы, и так далее. Выдвинулись, дошли к вечеру первого дня до речки, название которой Кузьмич запамятовал, заночевали, с утра двинулись дальше… И уже к вечеру второго дня увидели вдалеке ту самую странную башню.
(продолжение тут)
