Экс-министр иностранных дел Австрии Карин Кнайсль дала интервью английской редакции портала НИУ ВШЭ, в котором изложила свои взгляды на европейскую энергетическую политику, проблемы нейтралитета, кризис доверия, рассказала о личном опыте как публичной фигуры в глобальной политике и анонсировала свою новую книгу, которую планирует издать совместно с Вышкой.
Делимся некоторыми цитатами из интервью:
О санкциях в сфере энергетики
Когда мы говорим о Европейском союзе и его зависимости от российских нефти, газа и другого импорта, мы должны проводить различие между европейскими странами. Ирландия и Португалия нисколько не пострадали от отсутствия российских нефти и газа. Но, разумеется, Германия, Италия, Австрия и другие центральноевропейские члены ЕС затронуты очень сильно.
Интересно в этом бойкотном эмбарго то, что впервые в истории, насколько мне известно, его объявляют со стороны спроса. Клиенты объявляют санкции своему поставщику. Если вспомнить прошлые нефтяные кризисы, такие меры принимали страны со стороны предложения. А теперь мы искусственно сокращаем предложение, и в действие вступают рыночные силы. Когда вы снижаете предложение, а спрос остается прежним, цена растет.
О будущем мировой политики
Никто из нас не может предсказать будущее, но видится несколько сценариев.
Давайте предположим, что идет глобальная рецессия, которая, я думаю, произойдет, если Китай не вернется на мировую арену и не выступит снова в качестве локомотива мировой экономики, как это было в 2009 году. В последнее время Китай оказался вне глобальной экономики из-за своего бесконечного карантина. Трудно предсказать, увидим ли мы большой китайский камбэк или все останется как прежде: два шага вперед — один шаг назад.
Другой сценарий — нарастание вооруженного конфликта. Я думаю не только о событиях вокруг Украины, но и о многочисленных тлеющих конфликтах вокруг Китайского моря и Израиля. Растущий Иран, новая ситуация с Турцией — здесь ничего исключать нельзя. Чем больше вооруженных конфликтов, тем выше спрос на нефть и больше неопределенности.
Это лишь два возможных сценария. Существует еще много субсценариев, которые мы, возможно, будем наблюдать, но я считаю, что самое вероятное сейчас — патовая ситуация. Я не вижу выхода. Потому что с кем нам говорить? О чем говорить? Доверие подорвано, и не только я это отмечаю. Доверия больше нет, а без доверия не может быть никаких переговоров.
О политическом нейтралитете
В 1995 году в Европейский союз вступили три нейтральные страны: Финляндия, Швеция и Австрия. В Австрии была большая дискуссия: можно ли стать членом ЕС и сохранить нейтралитет? Я всегда говорила, что это своего рода шизофрения. Потому что с того момента, как вы присоединились к общей внешней политике и политике безопасности, с юридической точки зрения вы уже не можете сохранять нейтралитет.
Теперь мы видим, как еще два члена ЕС, Швеция и Финляндия, вступают в НАТО. Процесс вступления еще не завершен, но все идет к тому. Понятия нейтралитета в том виде, в каком его на практике придерживались три члена ЕС — Австрия, Финляндия, Швеция, — больше не существует.
Интересно, что некоторые другие страны сейчас кажутся нам гораздо более нейтральными. Например, Турция, будучи вторым по величине членом НАТО, по определению не нейтральна с юридической и политической точек зрения. Но она выступает в роли посредника, фасилитатора и предоставляет место для встреч.
О принятии решений
Я присутствовала на заседаниях Совета ЕС по общей внешней политике и политике безопасности. Там я кое-что поняла, и это меня опечалило. Было ощущение, что находишься в классе 13–14-летних подростков, которые отвлекаются и не обращают внимания на то, что говорится на собрании. Выходят министры, открывают свои девайсы и излагают тезисы. Двадцать семь человек повторяют одно и то же по тому или иному вопросу. Политические дебаты происходят очень редко.
Существует некоторый лимит на число сторон, участвующих в принятии решения. По данным эмпирических исследований, таких сторон должно быть не больше восьми. Если у вас за столом 10–12 человек, общего разговора на одну тему не получится. А нам нужен разговор, нам нужно говорить друг с другом. Стоит превысить определенное количество участников — а в случае с ЕС мы давным-давно его превысили, — и будет невозможно эффективно обсуждать и принимать решения.
Об отношении Европы к России
Нам нужно говорить с Россией, потому что географию нельзя изменить, это постоянный фактор истории. И история нас ко многому обязывает.
Оппортунизм в отношениях с Россией кажется мне деструктивным, потому что это очень и очень ненормально. Я все это наблюдаю в Австрии с 1990-х годов. С одной стороны, «русские деньги — это здорово». И в то же время я видела, как люди высмеивали русских: «у этих русских нет вкуса, кто бы их научил»; «им так легко продавать, они купят все что угодно». Отношение было как к дойной корове: заполучить себе русского — российского олигарха, российского инвестора. Это был крайне оппортунистический, утилитарный подход.
Опросы показывают, что общество разделилось по крайней мере в пропорции 50/50 на тех, кто поддерживает санкции, и тех, кто их не поддерживает.
О новой книге
Моя следующая книга, которую я надеюсь выпустить совместно с Вышкой, будет скорее большим эссе. Она будет называться «Реквием по Европе». В аннотации я хочу рассказать о том, что со мной произошло, но не буду представлять это как историю несчастной жертвы. Я через это прошла и поэтому могу утверждать, что сегодня списки заменили собой законы. Верховенство закона перестало существовать.
И это стало для меня шоком. Я спросила себя: где был тот переломный момент, когда все это началось, когда все изменилось? Был ли это 2015 год, был ли это 2008-й? Я попыталась это выяснить. Но сейчас списки заменили собой законы, которые составляют самую основу Европы.
Европа когда-то была маяком просвещения, все хотели туда поехать. Европа как понятие, как цивилизация — это то, чем дорожат миллиарды людей и за что я тоже всегда была благодарна. Но сегодня она перестала существовать.