С праздником Сретенья Господня, дорогие подписчики!
По-видимому, пришла пора нам войти в личное общение. Так уж сегодняшний день повелел.
Праздник, и вроде негоже сегодня работать, грех. Но есть ведь работа, которую можно приравнять к молитве. То, чему я сегодня собираюсь положить начало в нашем с Катюшей блоге, судя по всему, можно приравнять к молитве. Сейчас объясню, почему.
Утром я получила от Катюши письмо со аналитикой статей нашего блога. Неожиданностью для меня оказалось то, что устойчивый интерес вызывает статья о прославленной иконе Андрея Рублева «Троица».
Об этом благодатном образе о. Павел Флоренский – священник, богослов, поэт, философ, ученый, инженер – сказал: «Есть «Троица» Рублева – значит, есть Бог».
В той нашей статье, которую читают, речь как раз идет о том, в какое время появился этот образ, какое значение для русской души и какую роль в судьбе нашего народа сыграл этот образ.
И я вспомнила 1989-1991 годы, которые провела в Хабаровске, где тогда была организована кафедра мировой художественной культуры.
Непосредственно с «Троицей» связаны два воспоминания.
Немногие помнят сегодня о том, что все мы жили в обстановке смуты и ожидали вполне реальной вспышки – гражданской войны. Миновала нас тогда эта опасность чудом.
Я уверена, совсем не случайно на прилавки не только книжных магазинов и газетных ларьков – на книжные развалы, в витрины и на прилавки продуктовых магазинов и всяческих универмагов, на рыночные ряды высыпали сотни – тысячи! – репродукций древних русских икон. Отбор был безупречным, словно этим вроде бы хаотичным процессом - кто только не печатал тогда эти репродукции! - руководил некто, в высшей степени умудренный знаниями и опытом: «Ветхозаветная Троица» Андрея Рублева, «Чудо Георгия о змие» (Новгород, XV в., ГТГ), «Ангел Златые Власы» (XII в., ГРМ), Белозерская икона Богоматерь Умиление (Новгород, первая треть XIII в., ГРМ) и образы Святителя Николая – Николы Угодника.
Какое-то из издательств даже выпустило подборку замечательных русских икон в формате плаката. Это было бесценное издание. Многие из этих плакатов были освящены и стали иконами в десятках вновь открытых старых храмов.
Ряд этих взятых под стекло образов долгие годы освещал аудиторию № 31 на худграфе педагогического института им. А.И. Герцена…
Второе воспоминание не такое масштабное, но в жизни моей очень значимое.
К тому времени я уже десятилетиями читала курс истории древнерусского искусства будущим педагогам и уже поняла, как благодатный образ действует на человека. Даже совсем не подготовленного, до той минуты погруженного в свои дела и знать не знающего ничего об иконе. Даже такого неугомонного, как студент первого курса. Об этом подробнее расскажу в дальнейших публикациях.
Тогда в Хабаровске я испытала настоящее потрясение. На уроке в самом трудном за всю мою педагогическую жизнь пятом классе (учителям и родителям не нужно объяснять, что это за возраст!) я решилась показать ребятам «Троицу» Рублева. Урок был посвящен Куликовской битве.
Экранчик был маленький, проектор не очень сильный, магнитофон с молитвенным песнопением похрипывал…
Но в классе воцарилась такая тишина. ..
Я замерла, боясь ее спугнуть. А когда молитва отзвучала, выключила проектор.
Дети молчали и смотрели на меня. А я задала вопрос, который всегда задавала в десятках аудиторий, в которых читала лекции и показывала эту икону:
- Ребята, что вы чувствовали, когда смотрели на этот образ?
Поднялось несколько рук. И первые же два мальчишки дали мне тот ответ, к которому со взрослыми приходилось пробиваться долго и с огромным трудом:
- Согласие.
- Светлую печаль.
Это была словесная формула, в которой аккумулирован главный смысл этого потрясающего душу образа.
Я не выдумываю, поверьте. Вот тогда я раз и навсегда для себя поняла: икона – благодатный образ – это Универсум. Она для всех: для младенца и для старца, для мудреца и для простеца, для христианина, для эллина и для иудея, как бы ни отрицал он самое возможность зримого образа Бога. Только пусть остановится и посмотрит на образ. Просто тихо посмотрит…
После этого случая я согласилась записать для Хабаровского телевидения семь передач о семи русских иконах. Передачи прошли весной 1991 года. Причастный власти человек мне сказал, что в те вечера, когда они шли, по статистике уменьшалось число преступлений на улицах города. Не знаю, факт это или свидетельство хорошего ко мне отношения, но само предположение, что так могло быть, дорогого стоит.
Я не специалист по иконописанию. Те несколько книжек, которые я написала о русской иконе – для детей и для взрослых, – не содержат попыток атрибуции артефактов, профессиональных оценок реставрационных работ или рассуждений сугубо технического характера.
Мои книжки о другом: о личном восприятии благодатного образа, о том великом уподобляющем его воздействии на душу человека, которое испытать можно и нужно, умея на него настроиться. Ну и еще о том, чем, по самой сути своей, благодатный образ отличается от картины. Но и об этом – позже.
Сейчас о другом.
Сегодня нам наш русский благодатный образ необходим, может быть, не меньше, чем в дни Куликовской битвы, когда светлый образ Святой Троицы вознес над Русью игумен земли Русской Сергий Радонежский. А Андрей Рублев одарил образом этим жаждавшую согласия Русь, освещенную печалью о тех, кто на Куликовом поле сложил голову за Отчую землю.
И не меньше, чем в те дни, когда рвали нашу Родину на куски дорвавшиеся до власти, а мы…
Почему сегодня ежеутренне звучит астрологический прогноз, но не звучит - пусть не молитва, рассказ об одном из благодатных русских образов, показанных профессионально, в сопровождении таких прекрасных, таких трогающих душу песнопений. Как страничка православного календаря. Или как воспоминание о важном событии нашей жизни. Как повествование о великом памятнике, созданном в стародавние времена или в наши дни мастером-иконописцем? Почему?
Да нет, я не против астрологии, кого-то это занимает, иного успокаивает.
Но почему икона словно бы по-прежнему под запретом?
Даже на православных каналах по-настоящему ее увидеть невозможно: благодатный образ мелькает как привычный малозначимый фон, а не как величайшая самоценность, способная перевернуть душу человека? Во время молитвы мы созерцаем уважаемый затылок читающего молитву священнослужителя, а не образ, перед которым молитва читается.
В середине 1990-х в том же пединституте Герцена появилась небольшая группа по-настоящему заинтересованных людей, которые создали несколько видео-репродукций прославленных русских икон: «Ангел-Златые Власы», Ярославская икона «Богоматерь – Великая Панагия» (XIII в,, ГТГ) и «Распятие» кисти мастера Дионисия (1500, ГТГ). Много лет я видела, как светлеют лица тех, кто смотрит на экран телевизора. Начинание наше ректорат не поддержал…
Сегодня есть интернет. Конечно, мы с Катей не сможем показать иконы даже так, как это удалось нашей творческой группе с замечательными редактором и операторами, искренне увлеченными работой.
Старые наши записи совсем пришли в негодность.
Но показать самые прекрасные образы и рассказать о них – в наших силах.
А там… пути Господни неисповедимы. Делай, что можешь, и будь, что будет…
Начнем с иконы вчерашнего праздника. А в следующий раз – о «Троице» Андрея Рублева.
Господи, благослови!
СРЕТЕНЬЕ[1]
Владимирский Успенский собор оставался кафедральным собором Московской Руси даже после того, как в 1325 году кафедра митрополита была перенесена в Москву. Летописи свидетельствуют о том, что роспись собора и иконостас для него были созданы артелью Андрея Рублёва и его сопостника Даниила**[2]. Однако стенопись эта дошла до нас лишь фрагментами, среди которых главный — Страшный Суд.
Для Успенского Владимирского собора был написан огромный иконостас, частично дошедший до наших дней. В него входили так называемый (по месту обнаружения) Васильевский деисусный чин***[3] и замечательные иконы праздничного ряда. Ученые посвятили немало исследований вопросу о том, кто же работал над этим огромным иконостасом. Но участие в его создании Андрея Рублёва под сомнение не ставится.
Одна из самых удивительных икон Андрея Рублёва из этого иконостаса — Сретенье (1408. Русский музей).
Сретенье — один из самых почитаемых христианских праздников, ежегодно отмечаемых всем христианским миром. Само слово сретенье означает «встреча». В этот день христиане всего мира отмечают особую встречу.
Младенца Христа, Кого родители по обычаю принесли в храм, встречает очень старый человек — Симеон Богоприимец. Согласно преданию, он, будучи среди переводчиков Священного Писания на греческий язык, был смущен предсказанием о том, что Спаситель мира родится «от Девы».
Ангел, явившийся ему, подтвердил прорицание и предрек Симеону, что «он не увидит смерти доколь не увидит Христа Господня». Так написано в Евангелии от Луки (Лк. 2; 26). Долго — более 300 лет — ждал Симеон и просил Бога об отпущении, потому что устал жить и устал ждать. И вот через 6 недель по рождении Иисуса Бог привел Симеона в Иерусалимский храм, куда Мария с Иосифом принесли Младенца. И еще они принесли двух горлиц, а по бедности не ягненка — жертву Богу, — дабы «совершить законный обряд».
На удивительной иконе Андрея Рублёва из иконостаса Владимирского Успенского собора, хранящейся в Русском музее, этот миг сбывшейся надежды, когда старец принимает на прикрытые платом руки Спасителя мира, представлен с потрясающим душу совершенством. Композиция иконы напоминает цветок, в сердцевине которого — жемчужина животворящей влаги. Или ладони, принимающие величайшую драгоценность мира. Колорит иконы мягок и гармоничен, камертон его — жемчужно-прозрачные пелены, на которые Симеон принимает Христа. Чудо свершилось, и только его видят окружающие — Мария, Иосиф, стоящая за спиной Симеона Анна-пророчица.
Обратите внимание на важную деталь: Симеон уже поместил Младенца под священную сень храма. Художник, который хочет воспроизвести видимое глазом физическим, должен был бы частично перекрыть очертания фигуры Богоприимца с маленьким Христом на руках четвертой опорой сени. Рублёв доводит рисунок опоры до фигуры Симеона — и убирает ее. Условность? Да нет, иное: точное знание законов восприятия.
Вам доводилось когда-нибудь смотреть на улицу через окошко во время дождя? Стекающие по стеклу струйки воды прозрачной завесой закрывают улицу. Но стоит за окном появиться чему-то нас живо интересующему — и ты уже не воспринимаешь — не видишь! — бороздящих стекло водяных струек!
Восторг, вдохновение, охватывающие нас, незаметно поддерживаются и усиливаются и этой малозаметной деталью. Ведь мы словно присутствуем в храме в тот самый миг, когда Спаситель входит в мир человеческий! Рублёв создает образ, который оживотворяет событие, происходящее в вечности, — а значит, всегда.
Иногда можно услышать утверждение, что правила канона связывают художника. Конечно, если он становится со-творцом Духа Святого, он не может работать, как ему вздумается! Присочинить какие-то обстоятельства, сделать, к примеру, Симеона молодым человеком или одеть его в сюртук с галстуком. Хотя признаем: одежды библейских персонажей порой условны. Но это характерно скорее для картин западноевропейских мастеров — они создавали художественные произведения, и задачи у них были совсем другими. Может показаться, что иконописец, связанный правилами канона, не имел возможности внести в образ своих мыслей или чувств, выразить свое отношение к событию или изображенному персонажу.
Но вот сравните образ Успенского собора с другой прекрасной иконой — созданной тверским иконописцем.
Он выбирает иной миг — когда ожидание Симеона стало почти нестерпимым: он уже видит Младенца, протягивает к Нему руки. А процессия приближается неспешным, торжественным шагом (сер. XVI века, Тверская школа, Русский музей). Композиция этой иконы воплощает восхождение к чуду и ожидание чуда: по восходящей скомпонованы ведущие к храму арки, которым вторят очертания велума — ярко-красной завесы. Словно по отлогим ступеням поднимаются Мария, пророчица Анна и Иосиф с двумя горлицами в руках. А на лестнице, ведущей к сени храма, — согбенный, устремившийся навстречу младенцу Симеон. Богоприимец не стоит на ступенях храма, а словно в последней степени ожидания парит над ними...
Икона — Космос, изображение горнего мира, а не той материальной действительности, которая нас окружает. В иконе изображается Божественная Сущность в ее вечном и бесконечном бытии. Но вечность слагается из отдельных мгновений, окрашенных каждое в свой цвет, освещенных внутренним светом печали или радости, ожидания или свершения. Благодать в иконе — от Духа Святого, а иконописец вкладывает в свою работу земные заботы, дух своего времени, потому что он живет и творит для Бога и для людей, обращая их к Богу. И оставляет в каждом творении след своей души.
Мы мало знаем о жизни преподобного Андрея, но многое можем угадать, понять, почувствовать, глядя на иконы, которые группируются вокруг его имени.
Он любил ласковую «ладонную» композицию. Словно меж двух теплых ладоней заключены и драгоценная жемчужина — Младенец в Сретении исредний ангел — Христос в Ветхозаветной Троице.
Тихий свет льется из его икон. Его Спас воистину «человеколюбивый, долготерпеливый и всеблагий».
Его ангелы кротки, божественно пластичны, подобны тихому пламени церковных свечей.
Колорит его икон мягок, не знает резких всплесков цвета или пробелов, его гармония тиха и светоносна.
Слава Андрея — иконописца взросла на тех чувствах, на том душевном созвучии, которое рождается в русской душе при созерцании его икон. Тихо и неоспоримо прошла память о нём через полтысячелетия, чтобы в конце темного ХХ века просиять на страницах истории России.
[1] Текст взят из книги: Нонна Яковлева. РУССКАЯ ИКОНА, Рассказы о благодатном образе. Изд 2. М.: Элит, 2016ю, с. 154-158.
[2] **Летописи указывают начало росписи — лето 1408 года.
[3]*** Огромные трехметровые иконы этого деисуса хранятся в Третьяковской галерее (за исключением образов апостолов Петра и Павла, некогда переданных в Русский музей).
Нонна Александровна Яковлева