Имя Бориса Штерна запомнилось мне еще с моих школьных времен, то есть восьмидесятых годов двадцатого века. Однако, как это ни странно, имя я запомнил, а вот о его творчестве у меня в памяти не осталось совершенно никаких сведений. Потом, как и большинство любителей фантастики, я утонул в издательском наводнении девяностых, и в итоге решил что-нибудь почитатьуже только сейчас.
Кстати, интересно, что вспомнил я про Бориса Гедальевича именно благодаря каналу Библио-лаборатория. Некоторое время назад подписчики канала порекомендовали мне ознакомиться с творчеством другого Бориса Штерна (Евгеньевича), нашего современника (кстати, очень неплохого фантаста). По ассоциации я, конечно вспомнил и «старого», некоторое время собирался с духом, и вот наконец пишу эту статью.
Повесть «Записки динозавра» я выбрал для первого знакомства в основном потому, что в отзывах ее многие сравнивали с «Понедельником» Стругацких. Хорошо, что я не очень-то доверяю отзывам — если с каким-то произведением Стругацких и можно сравнить «Записки динозавра», так это скорее с «Хромой судьбой» (по-моему, даже название на это намекает — сапиенти сат, как говорится, не стану подробно аргументировать).
Я, конечно, пожалел, что не читал Штерна раньше (а если и читал, то давно, когда в фантастике меня интересовало совсем другое). Удивительный язык, легкий, афористичный и парадоксальный чем-то напомнил мне, помимо поздних Стругацких, гениальный «Суер-Выер» Юрия Коваля и еще немного — прозу Житинского. Несмотря на некоторые расхождения с нашей реальностью, повесть очень конкретно сориентирована в пространстве, и, особенно, во времени, и более молодому поколению, эти времена не заставшему (повесть была написана в 1988 году), наверное, что-то будет непонятно. Но в меня «Записки» попали очень точно.
Конечно, главное в них — это не злободневная сатира (не слишком, впрочем, настойчивая) и не постмодернистская перекличка с «Хромой судьбой». «Записки» - это повесть о месте науки и научного поиска в современном мире (а эта проблема ни на шаг не приблизилась к разрешению за прошедшие тридцать лет), но главной ее темой можно назвать осмысление старости и оценки жизненного пути. Черт, получилось как в сочинении на заданную тему в школе… Но суть именно в этом.
Главный герой повести, очень старый ученый, невероятно заслуженный и маститый, лауреат всего и вся, уже отошел от научной работы и руководит научно-популярным журналом, занимающимся преимущественно разоблачением лженауки и халтуры в науке. Но журнал этот он сумел создать не просто так, а только благодаря тому, что много лет назад продал душу дьяволу.
Нет, не получается. Не могу я достойно передать волшебную и одновременно грустную атмосферу повести. Швейцар в роли подручного Мефистофеля, попугайчик — сверхдолгожитель, экспедиция на Марс, телепатия и телекинез как «побочка» от облучения, наган против ангела тьмы… И все это настолько искусно вплетено в аутентичную атмосферу конца восьмидесятых, что, как в лучших книгах Коваля и Житинского (я не просто так из упоминал), ты даже не сразу обращаешь внимание, что происходит что-то странное.
Ну а то, что Штерн мельком написал о фантастах тридцать пять лет назад, наводит на мысль, что кое-что не меняется и никогда не изменится:
Вообще, я давно заметил, что инженеры пишут фантастику преимущественно о медицине, а медицинские работники — о будущем Сибири. (Историческую же фантастику на тему «что было бы, если бы...» пишут все, кому не лень.) Парадокс? Нет, обычное явление, совмещение профессий — дилетанты всерьез занимаются только чужими делами. Это удобно, а спросу никакого.
Возможно, вы двадцать лет и я бы разочаровался в «Записках», как и те, кто ждал от повести пышущего юным задором юмора «Понедельника». Увы, мне уже далеко не двадцать, и я прочитал повесть с совсем другими чувствами.
И дай бог, чтобы каждому из нас удалось найти для себя тот самый журнал, как главному герою Штерна.