Рита очень переживала, насколько эта «рюмочка», о которой сказал Лёня Локтев, повлияла на супруга, что в гримёрную за ней не поленился прибежать пожилой актёр. Ей нужно было своими глазами убедиться, что происходит.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
В это время на сцене Фелицата Антоновна Шаблова гадала на картах младшему сыну.
- Да, ведь я, ИК! маменька, влюблён, - на Германа ко всему прочему напала ещё и икота.
Он стоял и слегка раскачивался по сторонам, как китайский болванчик. Голубые глаза супруга на лице с глупым выражением сразу выдали в нём степень опьянения, и это была явно не одна рюмочка, а минимум три. Всё это подсказал девушке её личный опыт наблюдения Германа в разных состояниях опьянения. Риту, стоявшую за кулисами, охватил ужас. Затонская произнесла свою реплику.
- Да ведь, ИК!! маменька, я серьёзно.
В зрительном зале раздались смешки. Но, опытная Ангелина Марковна даже бровью не повела и продолжила играть эту сцену. Она доиграла и ушла за кулисы. Писарь сел за стол, лёг головой на бумаги и сидел в таком положении, пока на сцене вели диалог вышедшие стряпчий с купцом, который принёс ему закладные бумаги своих должников.
Актёры сделали вид, что не обратили на это внимание, для чего выдвинулись немного вперёд. Далее адвокат Маргаритов ушёл, а купцу предстояло отыграть дальше сцену с Дормедонтом.
Затонский, уходя со сцены, показал глазами на Дормидонта и тряхнул головой, как бы говоря: «Выкручивайся как-нибудь». Крепкий кряжистый Сергей Кулаков, игравший купца, вздохнул и присел к столу писаря. Он произнёс свой текст и в конце рявкнул Герману на ухо:
- Разве поговорить с тобой?
Дормедонт встрепенулся, поднял голову и выпалил свою реплику на автомате:
- Чего-с?
Кулаков, увидев, что партнёр ожил, переместился на кушетку, согласно поставленной мизансцене, но лучше бы он этого не делал. Потому что по сцене купец подзывал писаря к себе. Герман встал, и, покачиваясь, направился в сторону партнёра. Рита схватилась за голову. В зале вновь раздались смешки.
Договорив свой текст, Сергей схватил Дормедонта в охапку и увёл со сцены, а сам вернулся обратно. Самостоятельно отправлять Германа за кулисы было рискованно. Как только Герман появился за кулисами, на него тут же набросилась Рита:
- Герка! Ты что, с ума сошёл?! – зашипела она грозно, - Ты что, не понимаешь, во что это может вылиться?
- Масик, со мной всё в порядке, - добродушно ответил супруг, - Просто решили попробовать с ребятами кубинский ром и немного отметить конец сезона…
- Соберись, тряпка! – рявкнула сзади Затонская, - Нам сейчас выходить! Бери меня под руку!
Герман уцепился за свою сценическую мамашу, которая вывела его на сцену, где оставались адвокат с дочкой, и усадила за письменный стол. Подошло время реплики Дормедонта, но возникла пауза и Маргаритов, немного потоптавшись на месте, сам сказал её за партнёра:
- Ты хочешь сказать, нет ли дельца для тебя? – Герман кивнул головой в знак согласия, а Затонский продолжил уже за себя, - Погоди, будет и тебе дело.
Наконец, Маргаритов доиграл свою сцену диалога с любящей дочерью и ушёл за кулисы.
- Вот что видеть-то приятно, а у меня сынки…- Шаблова с сарказмом произнесла свою реплику, согласно тексту, и выразительно посмотрела на сына.
- Ма-а-аменька, - очнулся Дормедонт, - А я -то? Разве я вас не покою, разве я для дому не радетель?
Затонская в своей следующей реплике просто, по-сути, отругала своего младшего сына, хотя по роли эта гневная тирада предназначалась гулящему старшему. Рита нервничала за кулисами. Но, к всеобщему удивлению, Дормедонт почти идеально отыграл свою сцену с Людмилой и маменькой, которая увела его за кулисы, когда погас свет для смены картины.
Пока на сцене происходило объяснение главных героев, Рита за кулисами пыталась привести в чувство супруга с помощью воды и легких пощёчин. И вовремя вытолкнула его на сцену перед своим выходом. Дормедонт объявил, что к дому подъехала Варвара Харитоновна собственной персоной, Шаблова немного поудивлялась, как в их трущобы занесло богачку, и пошла за кулисы встречать гостью.
- Какими судьбами, матушка благодетельница? – запела сладким голосом Фелицата Антоновна, - Кому молиться-то прикажешь?
- Это кто у тебя? – спросила купчиха по тексту и глянула на Дормедонта.
Внезапно он почему-то дёрнулся ей навстречу, но его повело вперёд, и Герман наступил на край подола платья купчихи Лебёдкиной. Рита инстинктивно отпрянула назад, но зафиксированный край юбки ей этого сделать не позволил, и актриса шлёпнулась на пол попой на свой мягкий турнюр, сделанный из поролона, как на подушку, при этом ухватившись за стоявшую рядом партнёршу.
Обе женщины упали и, путаясь в длинных юбках, завозились на полу, как неуклюжие жужелицы, оказавшиеся случайно на спине. В зале раздался откровенный хохот. Зрители просто угорали, наблюдая, как неуклюжий Дормедонт пытается помочь дамам подняться, но это у него выходило с переменным успехом.
Наконец, когда все приобрели вертикальное положение, Рита повторила свою реплику.
- Сынок, матушка, - ответила Шаблова.
- Вы тоже адвокат? – сердито спросила Дормедонта Лебёдкина.
- Нет-с, я так… - произнёс свою реплику актёр, обреченно махнул рукой, зачем-то улёгся на кушетку и закрыл глаза, хотя должен был уйти за кулисы.
Рита с Ангелиной Марковной недоуменно переглянулись и кинулись, не сговариваясь, тормошить партнёра, чтобы он не уснул окончательно и всё же убрался со сцены. Но Герман лишь отмахнулся от них огромной ручищей, едва вновь не сбив с ног, он отвернулся к декорации, изображавшей стену, и засопел.
- Ай, пусть спит, - сыграла Рита, - Душа моя, Фелицата Антоновна, поскорей! Погадай мне!
Актрисы углубились в гадание на картах. Сцена была довольно длительная и в какой-то момент Герман стал всхрапывать, причём довольно громко. В зале в такие моменты раздавался смех, и Рита с Затонской были вынуждены это отыгрывать и вновь погружаться в гадание.
Герман также продрых на кушетке всю следующую сцену разговора Варвары Харитоновны со старшим сыном хозяйки дома Николаем. Разбудить его, не разрушив действие, не было никакой возможности. До антракта, когда можно будет закрыть занавес оставалось совсем немного. В конце сцены купчиха со своим влюблённым поклонником уезжали на прогулку, где Лебёдкина собиралась открыть Николаю свой план кражи её долговой закладной.
Докидав по-быстрому свои реплики, Рита с Лёней упорхнули со сцены и пока гремели аплодисменты, Локтев крикнул рабочему сцены:
- Давай занавес!
Как только занавес закрылся, все кинулись приводить в чувство Германа. Тормошить, прыскать водой, совать под нос где-то раздобытую ватку с нашатырём, лишь одна Валя Синельникова растерянно ходила поблизости и жаловалась:
- Какой занавес? Вы с ума сошли! Там же ещё кусок, где мне Дормедонт сообщает, что Николая завтра в яму посадят. А после антракта начинается другая сцена!
- Ну, ладно, тебе, не причитай, что-нибудь придумаем! – успокоил актрису Леонид, - В крайнем случае, я тебе в этом сам признаюсь!
Весь антракт и часть второго отделения, где Дормедонт не сразу выходил, Германа приводили в чувство в туалете: совали голову под струю холодной воды, кто-то принес чай и захваченный с собой бульон в термосе. Артист не сопротивлялся процедурам и подношениям. К моменту своего выхода он немного пришёл в себя и спектакль кое-как доиграли.
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Буду благодарна, если вы станете делиться ссылками на мой канал в соц. сетях.
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: