Рассказ про Инночку
Начало
─ Не, ну художник это другое, ─ растерянно ответила Инна.
─ Вопрос не в том, какое увлечение, а в том, как ты его воспринимаешь. Ты уже сейчас придумала себе будущее дочери и в твою картинку не вписывается мотоциклы и всё, что с ними связано. Ты сейчас ни чем не отличаешься от своих родителей.
Инна сидела в кресле и смотрела в никуда. Ей вспомнилось, как запрещали в детстве рисовать. Упрямство внутри противилось принять выбор дочери, но при этом аналогия с самой собой и детскими запретами отрезвили чуть-чуть.
─ Я за дочь переживаю, она влюбится в мотоциклы, а потом… ─ Инна не договорила.
─ Беда почти всех женщин в том, что мы уже на этапе становления личности ребёнка рисуем уже его взрослую жизнь в своей голове, вплоть до представления какой муж у твоей дочери должен быть. Ты привела в жизнь человека, со своим характером, со своими целями, которые он будет находить, открывать и реализовывать по жизни. Но при этом сейчас, вместо того, чтобы стать помощником ребёнку в его пути, ты начинаешь вставлять палки в колёса. Ты со своего пути ведь не свернула, как ни старались твои папа и мама, и если у Кати твой характер она тоже не свернёт.
Инна вздохнула, смиряться не хотелось, было страшно признать свою неправоту и то, что ей казалось благом для дочери, этим самым благом не являлось.
─ Не факт, что твоя дочь станет байкершей. Может быстрая езда ей вообще не понравится. Может её завораживает сам мотоцикл, как интересный предмет для изучения. А ты, кстати, своим акцентированием внимания на проблеме, которую придумала себе сама, закрепила в дочери желание идти именно к этой цели.
─ И что мне теперь делать? Сдавать назад? ─ собравшись с мыслями, спросила Инна.
─ Стоит прислушиваться к дочери, стараться понять и не рубить с плеча, и самое главное, выполнять свои обещания.
─ Что я не выполнила? ─ Инна нахмурилась.
─ Помнишь, ты говорила, когда нашла дочку около вашего соседа байкера, сказала ей, что надо спрашивать разрешения, чтобы отпустили. А потом, когда твоя дочь этого самого разрешения у тебя спрашивала, ты её пустила?
Инна подняла глаза на психолога.
─ Ага, ─ показала головой женщина, поняв, что до Инны дошло. ─ То есть ты озвучила своему ребёнку нужную модель поведения, а потом, противореча собственным словам, не выполнила условия устного договора, причём условия, которые сама же и установила.
Инна вернулась домой задумчивая и тихая, даже Катарина притихла, почувствовав настроение мамы. Алекс играл в игрушки, при виде матери обрадованно улыбнулся, подошёл, протянув ручки вверх. Инна машинально взяла его на руки, поцеловала.
─ Как прошла встреча? ─ спросил муж.
─ Хорошо, ─ вздохнула Инна. ─ Мне надо кое-что переосмыслить и принять собственные решения.
─ Хорошо, мешать не буду, ─ Максимилиан забрал сына и дочь в комнату, отпустив жену в мастерскую.
Так было всегда, стоило ей расстроиться, понервничать, она шла рисовать. Работа её всегда успокаивала, приводила в норму.
Инна ходила по мастерской, трогала руками свои рабочие инструменты, думала. Наткнулась на картину Иосифа Моисеевича, висевшую на стене, где с холста на неё смотрел улыбающийся мальчишка. Вспомнилась история старого художника.
Решение пришло в одночасье. Инна вышла в кухню, где за столом сидела её семья.
─ Макс, нам надо поговорить. Катюша поиграйте пока с братиком в комнате, ─ попросила она дочку.
Катарина нахмурилась, сползла со стула и уже собралась обиженно выйти в коридор. Инна присела на корточки и, обняв дочь, прошептала:
─ Мне надо поговорить с папой. А потом мы решим, когда поедем к бабушке в Германию. Побудь с Алексом, пожалуйста.
Это обещание прозвучало для малышки как чудесная песня. И девочка совершенно спокойно вышла из кухни, ведя за собой своего маленького брата.