Часть 2.
- О чём это, Лана? - кровь ударила Павлу Сергеевичу в голову. Он быстро опрокинул в рот ещё одну рюмку, чем-то наскоро зажевал и посмотрел на портрет жены.
На фотографии Светлана Самоловна, тогда ещё сорокалетняя цветущая женщина, улыбалась. Но в этой улыбке Павел Сергеевич видел теперь только насмешку. В висках застучало, в глазах начало темнеть. Старик застонал и на какое-то время застыл в неподвижности. Потом, встряхнув головой, стал читать дальше.
" .... Уже десять дней она лежала на кровати не раздеваясь, завернувшись в плед. Молодая женщина то плакала, то просто лежала тупо глядя в стену. В голове звенела пустота. Да если бы она сейчас думала о том, что у него появилась любовница, сердце просто разлетелось бы на куски... "
Павел Сергеевич посмотрел в конец рассказа. Там стояла
дата — май 19..г. - Тридцать лет тому назад, - мелькнуло в голове. Взгляд вернулся к написанному.
" ... В конце месяца она нашла в интернете фотосалон, отвечавший всем её требованиям. Эротическая съёмка в обстановке стиля барокко длилась три часа. Расплачиваясь, она продиктовала адрес, по которому фотограф должен был отправить три фотографии, больше всего будоражащие мужское воображение.
На его немой вопрос, закрывая дверь, она небрежно бросила:
- Это месть... "
Старик отодвинул в сторону тетрадь, автоматически взял бутылку водки, поднес её к рюмке и крепко задумался. Мысли закружились, пытаясь в памяти восстановить события того времени.
Посидев в такой позе минуты две, он поставил бутылку на прежнее место и направился в кабинет. После смерти Светланы Самоловны Павел Сергеевич почти не заходил в эту комнату. Здесь кроме его рабочего стола и библиотеки, расположенной на стеллажах вдоль трех стен, стоял и рабочий стол жены.
Раньше они часто, каждый за своим столом, проводили здесь время. Лана писала статьи, он читал. Но за последний год Павел Сергеевич
не прочел ни одной книги. Он не вынимал из упаковки даже приходивший по почте специализированный журнал "Природа и человек". Шесть бандеролей нетронутыми лежали стопкой на его столе.
А письменный стол жены, с тремя боковыми ящиками, пустовал и слегка отсвечивал столешницей. В ящиках же, откуда извлечён дневник, был необыкновенный бардак. Здесь вместе с обрывками каких-то счетов лежали наброски статей, старые письма, записные книжки, лупа, шагомер и даже скрученный сантиметр.
Дневник находился во втором ящике под бумагами. Последняя запись в нём датировалась годом давно канувшим в лета.
Но Павлу Сергеевичу, прожившему с супругой пятьдесят девять лет, эти записи были интересны. Он рассчитывал найти здесь упоминания событий общей молодости, давно покинувшей их дом.
Последние годы жизни очень сблизили его с женой. Появилась прежняя нежность и забота друг о друге, ласковые взгляды и теплые прикосновения. Лишившись с уходом Ланы этой жизненной опоры, старик надеялся почерпнуть из дневника хотя бы тепло воспоминаний.
И вдруг эта запись...
Конечно можно было бы расценить её как рассказ не относящийся к их жизни. Тем более, что в самом начале было даже название - "Двое". Но что подтолкнуло женщину к его написанию? И почему какая-то легкая ржавчина начала затягивать светлый образ подруги?
******************
Павел Сергеевич не помнил ни одного момента в их жизни, который заставил бы его ревновать. А Светка ревновала. И это очень нравилось мужчине. Повод у неё конечно был, хотя дальше флирта он никогда не позволял себе заходить. Но подразнить жену любил.
Ему казалось, что этим можно всколыхнуть её чувства и с новой силой самому почувствовать прилив супружеской любви.
Движимый этими воспоминаниями, он и появился в кабинете. Нашел свою старую записную книжку и, воскресив в памяти номер
телефона, позвонил.
Здравствуй, Иван Емельяныч, как жизнь? Самочувствие?
- Паша!.. Как я рад твоему звонку. Мы с Зиной только что говорили о тебе. Ведь сегодня година у Светы. Мы помянули.
- Мы тоже... Были на могилке... Ну да я звоню тебе по другому поводу.
Ты не помнишь в каком году мы с тобой одновременно загремели в больницу? Ты тогда лежал в кардиологии, а я в терапии.
- Помню. Отлично помню. Ведь пока мы валялись, родился Илюшка. А в этом году ему уже тридцатник стукнул. Представляешь? А что это ты вдруг вспомнил? Хочешь разыскать... Да нет... Извини... Может зайдешь к нам как-нибудь по старой дружбе? Посидим. Выпьем. Зина свой знаменитый плов приготовит?
- Зайду. Непременно зайду. Ну пока. Зине привет. - Павел Сергеевич нажал на трубку отбоя.
Он ясно вспомнил случай, произошедший тридцать лет назад. В ту весну,
подхватив где-то двухстороннее воспаление лёгких, он попал в больницу. Ланка приходила каждый день после работы. А он, на глазах у неё, заигрывал с молоденькой, кудрявой медсестрой.
- Неужели я тогда перегнул палку? - мелькнуло в голове. - Вот и Иван намекнул. Не может быть. Лана хмурилась, но ничего не говорила.
Павел Сергеевич еще раз взглянул на дату в дневнике и понял, чем вызван этот рассказ.
На душе стало легче.
Старик вернулся в кухню, взял в руки фотографию, поцеловал изображение и тихо пробурчал: — Глупышка.