В 2020 году Союз журналистов России наградил фотокорреспондента почётным знаком «За заслуги».
Фотографией он увлёкся в 14 лет. Снимал много и с удовольствием. Но, в общем-то, не предполагал, что она приведёт его в профессию, и даже поступал после школы на юридический факультет. Правда, по конкурсу не прошёл. Может, судьба распорядилась?
Нетрудный выбор
Сегодня Виталий Иванов — признанный мастер и лауреат всего на свете. В том числе победитель очень престижного национального конкурса «Лучшие фотографии России». Выставки проходили в США, Южной Корее, Франции, Италии, Австрии, Турции, Египте, Тунисе, Польше, Великобритании, Норвегии… А начиналось всё довольно забавно.
— На Спартакиаде народов СССР стоял возле трамплина и вдруг заметил, что людей с камерами пропускают везде, — вспоминает Виталий Иванов. — Побежал домой, нацепил на себя все фотоаппараты отца, журналиста-международника, которые только смог найти в квартире. И, что удивительно, меня тоже стали пропускать! Потом взялся за дело уже сознательно и серьёзно. Учителем моим стал фотограф Александр Мищенко, спасибо ему за науку. Красноярская школа всегда была очень сильной, начиная от таких мастеров, как Равиль Маняфов и Юрий Бармин. Это были настоящие мастера! Тогда фотография была настоящим таинством. Теперь же она превратилась в массовое явление...
Первая публикация будущего известного фотографа увидела свет 2 сентября 1976 года в газете «Красноярский комсомолец». Белые фартучки, бантики, малышка со звонком на плече у здоровенного десятиклассника… И с этого дня начинающий фотограф стал регулярно публиковаться в разных изданиях: сама судьба вела в профессию. В итоге отказался от карьеры юриста и поступил на журфак.
Учился в Иркутске, заочно и очно. Производственную практику проходил в московском новостном агентстве и газете «Советский Таймыр». И после окончания университета, имея на руках три приглашения на работу — от редакций газет «Московские новости», «Красноярский рабочий» и «Советский Таймыр», выбрал Дудинку.
Казалось бы, где тут логика? Или столичная Москва с миллионом шансов, или заполярная Дудинка! Но этому странному на первый взгляд выбору предшествовало событие, перевернувшее всю жизнь Виталия Борисовича Иванова.
Как первая любовь
В апреле 1978 года внештатный корреспондент газеты “Красноярский комсомолец” Иванов был командирован в посёлок Диксон — освещать экспериментальный рейс по проводке дизель-электрохода “Павел Пономарёв” из Мурманска в Дудинку.
Парень был очарован Арктикой, потому что не подозревал, насколько она безбрежна, безгранична, величественна, безлюдна... И вместе с тем именно люди поразили его больше всего. «Я, наверное, в первый раз столкнулся с такой чистотой человеческих отношений», — часто повторяет Иванов.
Та командировка круто изменила его жизнь и навсегда связала с Севером. Будучи корреспондентом «Советского Таймыра», Виталий объездил весь полуостров. Его героями были оленеводы, рыбаки, моряки, полярники, гидрографы...
— Очень впечатляли меня арктические суда, — делится наш собеседник. — Был страшно горд, когда попал на борт атомохода «Ленин», того самого, что был на картинке в нашем «Букваре». И когда впервые побывал в святая святых ледокола «Таймыр» — реакторном отсеке. Долго уламывал капитана Крылова. К слову, специалисты утверждают, что на подобных судах не может повториться Чернобыль. Даже если реактор выйдет из повиновения, автоматика заглушит его. Без участия человека.
...Много было всего в Арктике. И трудного, и героического, и смешного, конечно. А ещё... Я ведь знаю, какие на вкус и на ощупь облака! Они как-то окружили в небе вертолёт, и так мне захотелось высунуть руку в иллюминатор. Что и сделал. Мгновение, и ладонь стала влажной. Забытый мальчишеский азарт! Ведь понимаю, что облака — это скопления влаги, туман. Но игра затягивает. Хватаю — не поймал, но ладонь мокрая. Высовываю голову. Дай, думаю, откушу кусок. Лицо — в каплях... Эта игра с облаками доступна только вертолётчикам и парашютистам. Ну, и мне повезло. Такое не забывается.
Вышел умка из торосов…
Самый, пожалуй, частый вопрос, который задают Виталию Иванову: «А ты белых медведей видел?» Видел. И не раз.
Как-то на мысе Челюскин решил он сфотографировать гурий (пирамиду из камней), который соорудил Руал Амундсен в далёком 1913 году. Сопровождали фотографа два пограничника с автоматами.
— Я приступил к съёмке, ребята — к перекуру. В какой-то момент я вышел на лёд в поисках лучшей точки и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд... — рассказывает Виталий Борисович. — Обернулся и увидел, как из торосов выходит медведь и движется в мою сторону.
Мгновенно вспомнились все читанные ранее инструкции: не глядя в глаза зверю, я начал медленно отходить назад. Главное — не бежать. Разбираться, отчего мои телохранители меня не «телоохраняют», было некогда. И вдруг лёд под ногами начал уходить, я провалился в трещину. Благо вниз не рухнул, повис на локтях. Но ноги выше колен погрузились в студёную воду пролива Вилькицкого.
И в этот миг два ствола открыли огонь в сторону медведя, не в него, конечно, а перед ним. Выстрелы зверя отпугнули, он ушёл обратно в торосы. Снять умку я не успел, не до того было. А вот свист пуль над головой запомнил надолго. Не самое приятное ощущение...
«Где я раньше его видел?»
В жизни Виталия Иванова было немало знаковых встреч, но одна стоит в этом списке особняком. Произошла она осенью 1979 года. В выходной день раздался телефонный звонок от коллеги с телевидения:
«Если свободен, заряжай фотоаппарат и выходи».
В «москвиче» сидели двое. С пассажиром Виталий точно никогда не встречался, но лицо его показалось чем-то неуловимо знакомым. Журналист представился, пассажир назвался Юрием, на вопрос об отчестве ответил: «Иосифович». Поехали на телевидение. Всю дорогу до студии корреспондент маялся одним вопросом: где он раньше мог видеть этого Юрия Иосифовича?
На телевидении в павильоне соорудили что-то напоминающее таёжное зимовье, на полу «развели» костёр из красных ленточек и вентилятора, на отдельной подставке стояла оконная рама, стекла которой были замазаны зубной пастой — «мороз».
— Гость вошёл в студию с гитарой. Но и это мне ничего не сказало, — вспоминает Виталий Иванов. — И только когда услышал «Я сердце оставил в Фанских горах, теперь бессердечный хожу по равнинам...», понял, что это — Юрий Визбор! А напомнил он мне Мартина Бормана, которого бард сыграл в фильме «Семнадцать мгновений весны». Удивительной была та запись. Казалось, что мы не в студии, а в горах, на море, в деревне Навлянки… Визбор пел, отвечал на вопросы журналиста и снова пел. И только когда выключили камеры, я вспомнил о своём «Зените». Снял кадров пятнадцать, а потом пересушенная пленка лопнула прямо в аппарате. Из всей съёмки осталось только шесть резких кадров. А в сентябре 1984 года Юрия Иосифовича не стало... Самое интересное, что судьба ещё два раза опосредованно сталкивала журналиста со знаменитым бардом. В феврале 1985-го он оказался в Карском море на ледоколе «Капитан Сорокин». На судне было тесновато, поэтому Виталия определили на диванчик в каюту второго помощника капитана. Штурмана звали Александр. На шкафу корреспондент заметил гитару.
Виталий отснял караван судов, идущих за ледоколом, подходя к каюте, прочитал табличку на двери — «Александр Седых, второй помощник капитана». Тогда он не придал значения этому факту. И только дома свёл воедино гитару, фамилию штурмана и знаменитую визборовскую песню «Обучаю играть на гитаре ледокольщика Сашу Седых». Оказывается, песня-то была о хозяине каюты!
На следующий год работа снова забросила журналиста на ледокол “Капитан Сорокин”. Штурман Седых ушёл на другое судно, так им и не удалось поговорить. Зато в “Книге почётных гостей” отыскалась запись, сделанная рукой Визбора.
К слову, узнав о смерти любимого барда, Виталий Иванов вспомнил о старой съёмке, отыскал негативы, вложил в отдельный конверт и подписал — «Хранить вечно».
Фото: severin1960.ru
Автор: СВЕТЛАНА ФИЛИППОВА