Всем как всегда – самый приветливый привет!
В марте 2018 года в российских кинотеатрах вышел фильм Алексея Германа-младшего «Довлатов», прошедший... как бы поделикатнее... «третьим» экраном. «Первым» шли «Черная пантера» и «Я худею». Как-то так... Зал – соответственно – был заполнен едва на четверть – и публикой, весьма «тематической» и культурной: никто не шебуршал поп-корном, не вещал в телефон сдавленным голосом «я щас в кино»... Одним словом – смотри и радуйся.
Выстроенный как несколько отстраненное воспоминание самого Довлатова о нескольких предпраздничных днях ноября 1971 года, фильм – несмотря на эту самую отстраненность – «взял в оборот» сразу же – и не сюжетом (которого, в сущности, в фильме практически нет), не поражающими воображение спецэффектами во имя демонстрации Ленинграда семидесятых… Вообще не этим! Главное, пожалуй, слово, приходящее в голову после десяти минут просмотра – аутентичность экранной эпохи. Сколько раз уже говорено: можно вырядить Бенкендорфа в специально для того пошитый за пятьдесят тысяч $ мундир, можно за пару миллионов евро смастерить на компьютере Петербург XVII века с высоты птичьего полета, можно залепить прекрасного артиста пушкинскими бакенбардами до самых глазенапов, но ОЩУЩЕНИЯ ВРЕМЕНИ у зрителя, увы, не появится, а появится только чувство досады и неловкости – будто завернул за угол, а там бомжи, пыхтя и елозя руками, любовью занимаются. Так вот, всего этого в «Довлатове» нет, а потому на четверть заполненный зал, кажется, сразу поверил происходящему…
… И прежде всего – главному герою. Чего там, Милан Марич – это главная удача Германа-младшего.
Промахнись режиссер с Сергеем Донатовичем – и всё, никакая аутентичность не спасла бы. Обаяние и попадание в образ Марича так аптекарски точны, что даже весьма заметное сгущение «свинцово-серого» в картине не столько мешает восприятию, сколько, пожалуй, лишь дает для зрителя ПРАВО авторам на ТАКОЕ видение времени. И то сказать, у всякого есть своя индульгенция на окрашивание портрета «дорогого Леонида Ильича» сопливо-розовым, а у иных же – наоборот – едва не черным с коричневыми подтеками. Примерно в таких же тонах живописали позднейшие исследователи, романисты и кинематографисты время правления Николая I – как в нём задыхались Пушкин и Гоголь. Задыхаться-то они, конечно, задыхались, но вот как-то творили – и Пушкин, и Гоголь, и Лермонтов, и Брюллов, и десятки других гениев, украсивших своими творениями «свинцовую» эпоху . Думается, что Герман-младший заслужил возможность продемонстрировать нам 1971-й год таким – зябко-пронизывающим, безнадежным и населенным маленькими, но крайне неприятными людьми-функционерами, а еще – миллионами мимикрировавших в социальном срезе эпохи обычными горожан, всё понимающих, но полностью сливающихся с цветом ленинградских стен. В такой – отнюдь не питательной - среде вынуждены обитать Довлатов , Бродский (кстати, изумительное сходство!) и еще несколько мучающихся осознанием невозможности идентифицировать свое «я» среди серого полумрака персонажей.
Все они встречаются, расходятся, появляются на пару минут и исчезают, и говорят, говорят, говорят… Такая любопытная смесь из «Июльского дождя» Хуциева и сразу нескольких фильмов Германа-старшего – не в обиду младшему будь упомянуто, скорее, напротив. Даже из этого – довольно сумбурного и краткого – описания становится ясно – насколько важна была главная роль! Не «совпади» Марич с Довлатовым – картина по самую маковку утонула бы в собственном бульоне из отчаяния и серости. Слава Богу, такого не произошло, и там, где зритель должен бы – по сути – примерно через час просмотра потерять остатки терпения,
По выходу фильма на просторах Интернета стали слышны протестующие окрики – мол, мы так не жили!.. не было такого!.. скукотища!.. к чему этот беспросвет?!.. Отчасти – только тчасти - соглашаясь с ними, «Русскiй РезонёрЪ» всё же вынужден повториться, уступая режиссеру в его - авторском - праве на такой взгляд. И то – как бы можно было оправдать отчаяние Довлатова среди буйства ярких красок алых стягов, улыбок празднующих очередную годовщину революции девушек и ностальгических песен Ободзинского? Да, многие из нас запросто готовы похрустеть незабвенной «халой» с маковой присыпкой, поностальгировать по газировке за три копейки и насмерть застучать себя копытом в грудь за то, что небо было голубее, деревья – зеленее, а солнце сияло едва не каждый день. Но на то мы – и не довлатовы и не бродские, правда? И не нам суждено было умереть на чужбине в полном расцвете сил и лет. А, напротив, мы здоровы, некоторые – вполне упитаны, пережили катаклизм девяностых, пандемию и готовы дальше – кто противостоять режиму как может, кто – благословлять его. Всё, как и всегда.
С искренней признательностью за визит – Ваш Русскiй РезонёрЪ