Лексеич слыл в деревне человеком серьезным, мастеровитым, крепко стоящим на ногах. Хозяйство у него было ладное, и хоть жили не богато, но и не бедствовали. Животину держали, огород немалый, да плотницким делом промышлял деньгу.
Дети выросли, разъехались по институтам городским, остались они с бабкой вдвоем. Ну бабка-то была и не бабка совсем, слегка за 50, да и сам Лексеич, хоть и на пенсии, да не по возрасту, а по выслуге северной. Вот такой вот дед. Обстоятельный был мужик. Уважаемый.
Но кто ж без недостатков? Вот и у Лексеича водилась привычка. Раз в месяц в субботу топил он баню по-белому, а после баньки - пил. Нет! ПИЛ!
Жена его, пока муж парится, извлекала из погреба хрустящие соленые огурчики, упругие зеленые бочковые помидоры, скользкие маслята, резала ломтями свежий хлеб и розовое сало, пересыпанное крупной солью и пластинками ароматного чеснока, на восьмушки делила луковицу, насыпала в плошку вареной в мундире картошки.
- Ну что, Ванюш, пошла я? - говорила она выходящему из жаркой баньки разомлевшему супругу, покачивая неодобрительно головой. Ну а что она могла изменить? Лучше уж раз в месяц, чем каждый день.
- Иди, иди уже, - нетерпеливо махал тот грубой мозолистой ладонью.
Проводив жену, Лексеич, доставал с ледника запотевшую четверть первака: сам гнал. Для таких случаев и гнал! Это вам не магазинное пойло, тут все свое, на натуральном сырье, не на навозе каком-то.
Присев за накрытый для него одного стол, он брал граненую стопку, выдыхал в нее всей силой легких горячий воздух и обстоятельно протирал стекло приготовленным заботливой супругой белоснежным вафельным полотенцем. Наливал до края прозрачную жидкость и, крякнув, опрокидывал ее в себя одним глотком.
Вот тут оно и начиналось. Вот сразу, с первой стопки и начиналось!
Лексеич бушевал! И с каждым следующим опрокинутым стаканом все расходился и расходился. Накручивал себя сам, выплескивал все, что накопилось за месяц.
Все вспоминалось: Нюрка-продавщица, обхамившая на прошлой неделе, фельдшер Валентина, что дорогущих лекарств выписала, агроном Семен Иванович, - какой такой Иваныч, я его хворостиной из огорода гонял, стервеца. Председатель, что второго дня, на новеньком УАЗике приехал, как есть наворовал.
Дальше - больше: попы, чиновники, власти - все воры, в телевизоре одни пи**сы, пиндосы гребаные кровушки русской хотят.
- Меня б в президенты! - грозил кулаком небо Лексеич и, как кувалду, опускал его на стол, да так, что посуда, звякая, подпрыгивала на выскобленных досках. - Я б показал вам Кузькину мать! Я б вам не ботинком по трибуне, я б вам кулаком русским в хари ваши буржуинские двинул, масоны хреновы! Я вас научу свободу любить… - размахивал Лексеич огромными ладонями, подхватывал ближайший табурет, что самолично и сплотничал этими самыми руками, и... ни в чем не провинившаяся мебель разлеталась в щепки.
В обычный день разгул обличения и справедливого гнева заканчивался вместе с четвертью самогонки примерно к полудню воскресенья, богатырский сон одолевал нашего героя, возвращая миру покой, а бабе Шуре дом и мужа. Назавтра он бы проснулся огурцом и до следующей баньки по-белому занимался обычными делами, огородом, скотиной. Мебель чинил.
Но не в этот раз!
- Иван Алексеевич. Иван Алексеевич. Через час за вами приедет машина, график дел я вам отправила на е-мейл. У вас четыре встречи с представителями посольств, а вечером открытие выставки нефтяного оборудования.
- Чо? Кто имел? Какой посол? Ты кто такая? Шурка, твою мать, рассола дай! - Лексеич огляделся и попытался вскочить с кровати. Удалось не сразу: она была раза в два шире его привычной, и застелена какими-то скользкими тряпками. Да что б им!
- Александра Васильевна, если вы о ней, полчаса назад уехала на встречу с представителями благотворительного фонда.
- На встречу? С Афонькой? Ах, шалава, я подозревал, что она ему глазки строит, змеишша. Зашибууу!!! - Лексеич, оскорбленный в лучших чувствах, наконец, выкарабкался из шелковых простыней и попытался нащупать привычный табурет.
Ну да, ритуал такой у него - выпить разок от души. Но чтоб бабу свою обидеть - это никогда. А она ж вон как отплатила! Да с кем! С Афонькой городским. Делать ничего не могёт, только мазюльки мазюкает. Девки-то молодые на обхождение западают, но чтоб его Шурка!
- Зашибуууу!
- Иван Алексеевич. Фонд «Благие намерения» занимается помощью детям Африки, никаких Афанасиев в его комитете нет.
Лексеич потер виски, помотал головой, видение не рассеялось. Он, по-прежнему, находился в чужой комнате, в три раза больше его избы целиком, рядом стояла какая-то незнакомая тощая дылда. А как он здесь очутился, оставалось загадкой.
- Так! Говори, что было вчера.
- Вчера вы с друзьями были в бане. Вы раз в месяц ходите в баню. Традиция у вас такая. - невозмутимо ответствовала дылда. - Ну перебрали. Бывает.
- А я кто? А ты? И что тут происходит?
- Вы президент страны, я ваш личный помощник. У вас осталось 40 минут. Первая встреча в десять ноль-ноль, – с этими словами дама, не меняя ни тона, ни выражения лица, вышла.
- Твою ж дивизию, во попал, – Лексеич почесал макушку. - Может опять заснуть? Не похоже, что это спасет. Ладно, война план покажет, - решил он. - А пока действуем по обстоятельствам.
Рукомойник нашелся довольно быстро, одежда, пусть не его привычная, тоже лежала тут. Ополоснув лицо, натянув штаны, рубаху и пиджак, Лексеич заметил зеркало.
- Леший вас побери, что ж делается-то?
В зеркальной поверхности отражался импозантный, гладко выбритый мужчина, аккуратно постриженный, в ладно пригнанном костюме, с совершенно трезвыми глазами. Ничто не напоминало о возлияниях, ни в той жизни, ни в этой.
- Завтрак подан, - еще одна бесцветная моль в форменном платье
появилась в дверях и бесшумно исчезла.
Завтракать Лексеич не стал. Такой еды по утрам ему бабка не готовила. Где шкворчащая яишенка, рассыпчатый творог, ломоть теплого хлеба на котором таял кусок домашнего масла, кружка молока только что из-под коровки Зорьки? И к прислуге он не привык, что поставила на стол какой-то наперсток с коричневой жижей и сухарик в блюдце. Не мужика завтрак!
За дверью его уже ждали трое. Охрана, понял новоявленный глава государства. Все, как один, коротко стриженны, одинаково одеты, молчаливы. «Степка-дурачок, как есть. В того пацаньё горохом пуляет, а эти при костюмах да при президенте». Двое заняли место по бокам, третий - за спиной, вся четверка двинулась к выходу.
На улице один из «Стёпок» - Лексеич на третьей минуте бросил пытаться их различить и решил звать всех одинаково - открыл дверь длинной черной машины. Такие мужик видел в телевизоре, но каждый раз поражался, настолько она ему, деревенскому жителю, казалась бестолковой.
- Э не, я в этом гробу не поеду! - замотал он головой.
- Иван Алексеевич, так принято, это престиж, - мягко стал уговаривать начальника Степка слева.
- Да кем принято? Я президент, мне и принимать. Убрать, сказал! Нормальный УАЗик подгоните.
Через минуту у крыльца стоял здоровенный джип. Не УАЗ, конечно, но тоже пойдет. Заняв место между охранниками на заднем сидении, Лексеич заметил, что вместе с ними тронулось еще несколько машин.
- А эти чего за нами прутся?
- Это эскорт, охрана, Иван Алексеевиич. Вы же сами настояли на нем.
- Едрить, куда деньги народные изводят, - Лексеич чувствовал, что начинает закипать, будто уже принял на грудь стакан беленькой.
На месте его встретила толпа людей, все суетились, бегали, что у новоиспеченного президента зарябило в глазах. Гостя усадили в кресло. К нему подбежала какая-то девица в джинсах и начала было махать над ним кисточками:
- Сейчас немного макияжика - защебетала она, словно над малым дитём засюсюкала. - Гримчику вот сюда, синячки подмажем.
- Я те дам синячки, - взвился Лексеич и выбил из рук девушки кисть, на которую та уже набрала пудру. Девица ойкнула и ретировалась.
- Бездельники! Сто человек на одного! Всех в Тайгу, лес валить!
Но дела не ждут. Государство само себя не управит. Если уж волею судеб оказался здесь, надо как-то справляться.
В большом зале расположилась делегация. Её возглавлял дородный мужчина, его пальцы были унизаны перстнями, шею обвешивали массивные золотые цепи с какими-то массивными медальонами, сопровождающая его дама, видимо жена, тоже казалось надела на себя пуда два камней и металла.
- Господин президент, мы сегодня обсуждаем списание долга в 2 млрд долларов соседям, - бесцветным голосом огласила повестку встречи давешняя тощая дылда.
- Соседи, значит. Долг списать. Ага! - Лексеич прищурился и недобро оглядел присутствующих. - Соседям я могу червонец, что на опохмел брали, списать. А этим с какой стати? Денег нет? У рожи этой отъетой? У кого денег нет, тот себя и бабу свою побрякушками не увешивает. Брюлики продай, и на долги найдется. Да на такие деньжищи мы три соседних колхоза отстроим.
Лексеич сложил дулю и сунул ее под нос ошарашенному должнику.
- Что там дальше? - спросил Лексеич, когда его проводили в кабинет.
- Экспорт овощей, несколько стран предлагают свою продукцию, помощница положила перед ним список поставщиков.
Он пробежался по бумагам глазами и кровь прилила к голове.
- Овощи из-за границы? Да вы там с каких эльфовых башен попадали, так вас разэтак? Как у нас не растут? Что значит свои дорого? - распалялся он, отметая возражения "экспертов". - Вот тех всех бездельников собрать и не в Тайгу их, а на поля! Урожай собирать! Завтра же и отправить. Председателю скажешь, от меня подмога. Люди ему во как нужны!
Позже решался вопрос о финансировании здравоохранения, где Лексеич самолично начистил морду министру, приговаривая: «Это тебе за Валентину!». На открытии храма кадилом оходил митрополита «за господа нашего Христа». А на выставке нефтяного оборудования погнал в шею забугорного представителя, с криками «хрен вам, а не наша нефть».
На банкете, накрытом по поводу какого-то очередного незначительного, на его взгляд, мероприятия, он оглядел стол, сервированный и украшенный по последней моде, и демонстративно отказался от еды:
- Не буду эти картины жрать! И виськи-письки заморские ваши пить тоже не буду. Бабку мою позовите, она вам покажет, как русские люди гостей принимают!
- Ванюша, ты таблетки от давления принял? Все-то в трудах, все в трудах, аки пчела... - услышал вдруг Лексеич и на плечо ласково легла чья-то рука.
- Мать честная, Шурка, ты чего вырядилась? Соседи ж засмеют! – перед ним стояла вроде жена, а вроде и не жена. Баба, как из телевизора, только голос остался от нее прежний. А потом вспомнил мужика в зеркале и как-то сразу поник.
- А дети? Дети как?
- А что с детьми? - пожала холеными открытыми плечами супруга. - Лешка за границей учится, Светку ты сам замуж за африканского царя отдал, Сережка, как ты и хотел, на строителя выучился, виллу тебе строит на островах.
Да что с тобой, дорогой? Ты сегодня какой-то не такой.
- Господин президент, заокеанский МИД прислал ноту протеста, говорят, вы скрыли от них производство нового оружия «Кузькина мать».
- Господин президент, западные партнеры просят снизить цены на газ, говорят, что бесплатно – это слишком дорого.
- Господин президент, наши друзья с Востока просят военной поддержки против наших других друзей с Востока.
- Господин президент, вам петиция - в парках лавок не хватает.
- Господин президент, нам докладывают, что в зоопарке тиграм мяса не докладывают.
В голове зашумело, в висках застучало. Бред и абсурд.
- Шурка, мать, быстро мне баню по-белому. И самогону четверть. Лучшего, какого только найдешь!..
Звонко закричали где-то петухи. Еще жаркое осеннее солнце осветило просторную избу. С кухни раздавался звон посуды и шкворчание сковородки, аромат свежего хлеба и яишенки на сале дразнил ноздри.
- Господи помилуй. Приснится же такое! – подумал было Лексеич, и замер. Вся мебель в доме была цела.
Другие жизненные истории
Дворовые битвы
Люся
Жизнь как рулетка
Все мои рассказы тут Сказки, жизненные истории, фантастические миры будущего и многое другое.
Друзья, лайки, комментарии и подписки очень приветствуются. У меня еще много есть и будет, что почитать