Очки были безнадежно старыми. Левая дужка была приклеена на изоленту. А стекла были такими, словно их кто-то долго тёр наждачной бумагой. Григорий Павлович откашлялся, нацепил очки и взглянул на аудиторию. Сквозь мутные стекла, он видел своих подопечных. На него предано смотрели несколько пар глаз.
- Итак, граждане тунеядцы, тема сегодняшнего семинара «Почему я живу там, где я живу». – Он снова откашлялся и почесал бороду. – Тема, в общем-то, простая и несложная. Кто начнет? Ну да. Лес рук. – В ответ раздались сдавленные смешки. – Ну что вы хихикаете? Чай не в школе.
- Оно-то верно, уже давно вышли из этого, как его? О, пубертатного периода. Во! – Сашка встал и, почесав длинные давно немытые волосы, уставился на Григория Петровича.
- Вы готовы отвечать Александр?
- А чего нам? Оно-то это, дело шибкого ума не требует. Во! – Григорий Павлович скептически оглядел чумазое лицо Сашки. Перевел взгляд на старый драповый пиджак. Рукава лоснились от грязи. Правый был немного надорван. Из левого кармана предательски торчало горлышко бутылки. Стоптанные ботинки требовали вдумчивого ремонта. Хотя проще было бы их выкинуть.
- Я вас просил Александр не являться на занятия в непотребном виде?
- Так оно это, вид как вид вроде. Живем-то один раз, верно? – Сашка повернулся к соседям, будто ища поддержки. – Чего молчите-то, черти? Верно ж, говорю? – В ответ несколько голов принялись энергично кивать. – Так что принимайте такого как это, какой есть.
- Начинайте. – Григорий Павлович махнул рукой и, усевшись на табуретку, сложил руки на груди.
- Ну, так я уже и начал. Это, как его? Дело-то оно вишь, какое было? Я тогда с Клавкой сошелся. Стерва конечно еще та, но буфера у неё были, закачаешься. – Сашка мечтательно закрыл глаза.
- Давайте, уважаемый, без этих никому не нужных сальных подробностей. Аккуратнее изъясняйтесь же. Русский язык богат. Учитесь им пользоваться. – Брезгливо поморщился Григорий Павлович.
- Дык я и даю, а язык он что? Он-то да. Богатый, но я-то бедный. Нищий даже можно сказать. Во! – Сашка почесал голову. – Эти еще тут шлындают…
- Продолжай, давай. – Раздался недовольный голос одного из слушающих.
- Ну, короче сошлись мы с ней, а она всё талдычит свое. Денег нет, денег нет. А она видишь, любила наряды всякие, рожу свою штукатуркой накрасить, а что её красить? Буфера-то у неё конечно знатные были, но рожа прямо скажу, была так себе. Крась не крась, а всё равно как мумия сушеная. – Григорий Павлович нахмурился, но смолчал. – Вот и решил я деньгами разжиться. – Продолжал Санька. Голос его становился всё звонче, и по нахмуренному лбу было заметно, что он волнуется – А деньгами как можно было разжиться? Ежели только какой грех на душу взять. Хотя кто не без греха-то? Все мы одним миром мазаны. И был у меня дружок один. Паша. Ну, Пахом. Тут-то его не знают, а тогда на районе он гроза был. Здоровый как конь. Все с ним здоровались. Уважали короче. Я и подвязался к нему в бригаду. Работа не пыльная, а вообще так скажу. Оно это, нормально там всё было. Схвачено, понимаешь? Всё подвязано, все друг друга знают. Бывало в кабак зайдешь, а тут уже и девочки вокруг, и на столе всё как положено. Селёдка там, стерлядь всякая. Хлеб соль короче. Ну и девочки, а да. Уже говорил же. – Спохватился Сашка. – Вот и спелись мы с ним, с этим Пашей. Кружили на районе часто, то к одним, то к другим зайдем…
- Ага, а там стерлядь и голые бабы. – Вдруг перебил Сашку плюгавый парень в кепке. – Ты давай суть-то.
- А ты помолчи-ка, Вася. Будет твой черед тогда и будешь говорить. – Огрызнулся Сашка.
- Вот балабол-то. Гляньте народ на него. И девки у него были самые лучшие, и уважение кругом, а сам забулдыга.
- Заткнулся бы ты лучше, Вася. А то я тебе сейчас эта, как его, в морду дам!
- Смотри сам не получи! – Вася встал и подошел вплотную к Сашке.
- От тебя, клоуна что ли?
- Кто тут клоун, а? – Вася резко схватил Сашку за шиворот пиджака и, наклонив начал его бить. – Я тебе покажу клоуна! Покажу сейчас, гнида! – Григорий Павлович неспешно поднялся с табуретки. Снял очки и начал протирать полой своего пиджака. Затем порывшись в карманах, достал сигареты. Вздохнув, вытряхнул из пачки одну и подкурил грязной зажигалкой. Глубоко затянулся. Лезть и разнимать драку, ему было лень. Васька тем временем повалил Саньку на землю, и принялся пинать его ногами, сопровождая свои движения матюгами.
- А ну-ка ша! Успокоились, я сказал! – Резкий окрик Григорий Павловича возымел действие. Васька отошел от лежащего Сашки и сплюнул. – Как свиньи себя ведете. Ну что вы в самом деле-то? Собрались поговорить, а вы… - Григорий Павлович махнул рукой. Затем уселся на табуретку и обвел тяжелым взглядом присутствующих. Сашка тем временем встал и начал исследовать карманы пиджака. – Вот ведь скот, чекушку-то разбил. Вон он как. Ну, дела. – Голос его был расстроен. Вывернув карман, он вытряхнул осколки разбитого стекла. Затравлено глянул на обидчика и, продолжая вслух сокрушаться куда-то побрел. Ветер раздувал его затасканный пиджак и грязные волосы, делая похожим на пугало. – Куда пошел Саня? А ну-ка вернись и продолжай. Тебя люди собрались выслушать, а ты себя так ведешь. – Крикнул ему вслед Григорий Павлович.
- А что я-то? Не я ж начал.
- Ну, будет-будет уже. Хватит. Иди сюда и мирись. И ты Вася уступи другу и не перебивай его.
- А и не друг он мне.
- Я сказал, по-моему, хватит? Или у тебя со слухом беда? – Григорий Павлович чуть приподнял очки и строго глянул на Василия.
- Ну, ладно-ладно. - Василий вразвалочку подошел к Саньке. – Ты это, извиняй. Погорячился.
- Да ничего. Бывает.
- Тогда продолжаем. Тему все помнят? Почему я живу там, где живу. Так что поехали. – Сашка снова вышел в центр круга и став между Григорием Павловичем и аудиторией продолжил – Где я там остановился? Ну и вот. Эта. Решили мы короче с Пашей обчистить кассу в магазине. Денег-то Клавка всё хотела. Ей шубу приспичило купить. А какая шуба? Зачем оно ей? Но у меня видишь, любовь была. Большое и светлое чувство, так сказать. Это. Вот и обчистили. – Сашка многозначительно замолчал. Затем снова почесал голову. – Бегают, гады. Да. Нас прям там и приняли-то в магазине. Паша в драку полез. Я за ним. Короче прокурор дал семерку. А я как вышел, так Клавка про меня и забыла.
- А квартира что?
- А что квартира. Она видишь, умная оказалась. Я ж её прописал у себя, ну и хана квартире. Продала её. Вышел и некуда идти. И жить это, негде. В квартиру я сунулся, а там какой-то дядя уже живет. Серьезный. Здоровый во! – Санька поднял руку над головой, изображая рост жильца - Вот так я и оказался здесь. Сначала принимать не хотели, гнали, но взяли в итоге. Второй год живу на свалке. Спасибо за внимание. – Сашка понуро опустил голову продолжая чесаться сел. Аудитория разразилась аплодисментами. Васька вскочил и, подойдя к Сашке, пожал ему руку. – Не переживай. Никто тебя здесь не обидит. Ей – богу. Слышишь? – Сквозь слёзы Сашка благодарил Василия и, утираясь, снова сел на свое место.
- У нас проблема, Александр. – Голос Григорий Павловича был хмур. – Ты рассказал цепочку событий, но на вопрос не ответил. Ключ к пониманию проблемы лежит в вопросе. Так почему?
- Ну, так это. Жить-то негде. С работой швах. Да я и делать нечего не умею.
- То есть тебя всё устраивает, верно?
- Вон он как завернул. Эта. Ну да. Получается так.
- Ясно всё с тобой. Еще желающие есть? Ты Василий, что скажешь? – Григорий Павлович строго взглянул на Васю.
- А я что? Давайте может завтра? Сегодня еще макулатуру сдавать надо. – Погрустнел Василий.
- Завтра так завтра. – Григорий Петрович встал. – В это же время. И приводите этих, металлистов. Пусть тоже приходят.
- Спасибо вам, это. Как-то сразу легче стало. Вот. – Сашка подошел и заглянул в глаза Григорию Павловичу. Тот ответил ему улыбкой. Аудитория постепенно разошлась, оставив Григория Павловича в одиночестве. Выждав для верности еще немного, он побрел по узкой, едва заметной тропинке.
Через несколько минут Григорий Павлович был уже на широкой проселочной дороге. Дойдя до раскидистого куста сирени, он огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Опустившись на корточки, он достал из-под куста пакет. Сложил в него очки, пиджак, сплюнул. Затем вытащил из кармана брюк влажные салфетки и начал брезгливо тереть руки. Задумчиво почесал бороду. Затем спохватившись, протер новой салфеткой лицо.
- Вот ирод-то. Это ж надо в такое ввязаться. Ну и мерзость. Да что б я еще спорил! Никогда. – Григорий Павлович еще раз прокашлялся и начал переодеваться. Вместо брюк он надел джинсы, затем достал из-под куста пакет с кофтой. Через две минуты на проселочной дороге стоял самый обычный мужчина ничем не напоминающий бомжа. Выйдя из зарослей, он направился к автобусной остановке. По дороге Григорий Павлович достал телефон. Поковырявшись в нём нажал кнопку вызова.
- Ну что ты там? Да буду, буду скоро. Так что давай бери машину и подъезжай. И Петьке скажи, что я три дня продержался уже. Всё у меня записано на видео. Меня там за своего считают. Ага. Психолог блин бомжатника. Цирк. Но ты Пете скажи, что фактура хорошая. Так что всё нормально. Пусть бутылку готовит. И в баню, в баню поедем. Я помыться страсть, как хочу. Три дня в дерьме жил. Голодный как собака. Но спор святое дело. Да. Ну, всё, отбой. И баньку, баньку не забудь заказать. – Довольно улыбаясь, Григорий Павлович вышел к автобусной остановке. Там уже кто-то сидел и разговаривал по телефону. Прислушиваясь к беседе, Григорий Павлович насторожено остановился. Голос ему был знаком, и он принадлежал Ваське со свалки. Прячась за углом старой кирпичной остановки, он стал подслушивать.
- Короче да. Я всё сделал. И видео снял. Вот прям как бью его. Да, всё нормально. И Палыча твоего видел. Мужик толковый, грим хороший у него конечно, но меня не проведешь. – Вася расхохотался. – А то! Я всё могу. Ну, короче деньги вы выиграли. Короче давай. Отбой.
- Ай-яй-яй, Василий, Василий. – Григорий Павлович зашел на остановку. – Значит, обскакал ты меня, получается? – Василий смущено обернулся и, узнав Григория Павловича рассмеялся. – Получается, что да. Ну, вы конечно тоже хороши. Совсем по-другому выглядите сейчас. А там затирали, психолог, спился, ой, не могу. Спился он. А у самого бицуха торчит из-под пиджака как трехлитровая банка.
- Да, не ожидал я, что выставят против меня молодого. – Григорий Павлович присел рядом с Василием. – Однако проигрывать тоже надо уметь. Ты получается, больше трёх дней там был?
- Я там неделю прожил. Неделю! – Василий возбужденно встал. – Как скот. Не мылся, не брился. Ну и пить с ними, конечно, пришлось пару раз. Фу. – Василий сплюнул. – Но видео наснимал я конечно классного. Так что ю туб наш. Не качеством так количеством точно возьмем.
- И как тебе подлец, батареек хватило?
- Я запасливый. О, а вон и, кстати, за нами уже едут. – К остановке почти синхронно подкатили две машины. Старенький ВАЗ с одной стороны, и новый Ниссан с другой. – В общем бывайте. Теперь поглядим, у кого больше просмотров будет.
- Поглядим, Василий, поглядим. – Григорий Павлович ввалился в ВАЗ и, плюхнувшись на заднее сидение, отвернулся к окну. Ехали молча. За окном мелькали березки, потом началась огромная промзона. Её трубы, словно шампуры, вонзались в мясистое небо. Мелькнула где-то на горизонте и свалка. Там как раз дело шло к вечернему застолью. Григорий Павлович вспомнил, как ему вчера предлагали на свалке выпить за компанию и брезгливо поморщился. Затем он начал вспоминать, как учился на журфаке. Как писал свои первые статьи в студенческой газете. Всплыла какая-то новогодняя пьянка, где ему пророчили большое будущее. Успех его статей и головокружительный карьерный взлет. Подслеповато он начал припоминать, как его приглашали на банкеты в администрацию. Пронеслись перед глазами командировки в столицу.
А дальше мысли плавно уплыли в собственную пустую захламленную квартиру. Он вспомнил, что посуда в раковине лежит уже вторую неделю, вспомнились ему и горы книг сваленных в углу, не вынесенный мусор и обшарпанные обои. Пронеслись нестиранные занавески и сиротливые магнитики на холодильнике.
- А вот почему я-то живу там, где я живу? – Тихо спросил он.
- Что, простите? – Переспросил водитель.
- Да ничего. Ерунда какая-то. – Геннадий Петрович закрыл глаза и попробовал заснуть. Впереди его ждал доклад в редакции. Хотя уже заранее он чувствовал, что получит очередной выговор. Лето заканчивалось, и осень уже готовилась пожирать зеленые листья.