У России еще есть выбор
Способна ли Россия дать ответ на вызовы XXI века?
(Материалы к книге Е.В.Гильбо о постиндустриальной цивилизации)
------------------------------------------------
Часть 1 Время на исходе
Постиндустриальный мир
Идеология и институциональный строй
Структурные последствия реформ Ельцина
Часть 2 Постиндустриально-институциональная экономическая стратегия
Интеллектуальное имущество
Денежное обращение
Постиндустриальные инвестиционные институции
Постиндустриальная инфраструктура обращения
Преодоление лицензионного рэкета
Регулирование рынка интеллектуальной собственности
Налоги и экономическая свобода
Часть 3 Перспективы
------------------------------------------
Этот очерк - об утраченных возможностях и перспективах. Прежде всего о перспективах, потому что только об уже утраченном говорить не интересно: история не имеет сослагательного наклонения.
Сегодня Россия вновь стоит перед выбором. Именно поэтому осмысление опыта последнего десятилетия обретает особую важность.
Часть 1
Время на исходе
За победными реляциями бюрократических ведомств и заклинаниями Путина о грядущем экономическом росте до поры до времени остается скрытым от внимания общества факт приближения нового витка кризиса российской экономики. Этот кризис, порожденный некомпетентностью властей в экономической сфере, привел всего за 10 лет к беспрецедентному падению уровня жизни в 5 раз, экономика в целом приобрела устойчиво убыточный характер, наделенные Ельциным и Чубайсом собственностью новые олигархи делают деньги по сути на присвоении амортизации, то есть на проедании оставшихся от социализма основных фондов.
Производство неуклонно сокращается. За 10 лет материальное производство сократилось в 6 раз. ВВП формально сократился меньше в силу опережающего роста цен в сфере услуг, в несколько раз превысившего рост цен в секторе материального производства. Мизерный прирост в несколько процентов, вызванный девальвацией национальной валюты в 3 раза в 1998 году, не только не скомпенсировал этот спад, но показал пределы роста.
Отсутствие возмещения износа основных фондов в нефтегазовой промышленности повлекло грандиозный производственный кризис в этих отраслях после исчерпания сделанных в советское время инвестиций. Даже в электроэнергетике с ее крайне консервативными основными фондами износ приведет к сокращению производства почти втрое уже после 2007 года.
Вагонный и локомотивный парк железных дорог сократился за эти годы в 2,5 раза, износ основных фондов авиации подвел ее к грани катастрофического функционирования. Износ коммуникаций в городском хозяйстве подходит к той черте, за которой их функционирование станет невозможным. Еще более серьёзны эти проблемы в социальной сфере, в системах жизнеобеспечения.
Нынешняя власть эти факты не отрицает, но игнорирует, как несуществующие. Поэтому слушают лишь тех, кто говорит что за десять лет произошел существенный прогресс, жить стало лучше, народ жирует, что подтверждается результатами выборов, а нынешний экономический курс приведет страну к процветанию.
В 1992 году мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак дал исчерпывающую и справедливую критику этого экономического курса, показал всю его несостоятельность. Но стоило лишь ему заговорить об этом, как близкие Чубайсу круги в самом Петербурге начали активную травлю мэра, обвиняя его в чем угодно, но так и не сумев возразить по существу.
Прошедшие восемь лет показали правоту Собчака и многих других разумных и ответственных российских политиков. Но конструктивные силы проиграли, и Россия была ввергнута ельцинским режимом в разрушительный смерч экономической безответственности.
Мог ли Собчак тогда думать, что с приходом к власти президента Владимира Путина, которому он столь доверял и которого считал любимым учеником, этот курс будут реализовывать с новой силой? Быть может, это обстоятельство проливает новый свет на таинственную безвременную кончину Собчака. Он был слишком неудобен тем силам, которые стремятся контролировать нового президента, превратить его в орудие своей политики, послушного проводника своего курса.
Но ресурс для ее проведения становится все меньше и меньше. У Ельцина была возможность упрямо проводить эту политику, пока можно было проедать советское наследство. Сегодня это наследство уже близко к своему исчерпанию. Правительственные оптимисты говорят, что его хватит еще на 6-8 лет, а за это время даст положительные плоды та самая политика, которая 8 лет приводила только к спаду.
На самом деле этого ресурса в 6-8 лет у власти уже нет.
Постиндустриальный мир
Правительственные экономисты-оптимисты пользуются традиционными методами прогнозирования, характерными для индустриальной эры с ее преобладанием так называемого вторичного сектора (массового производства товаров и малоквалифицированных услуг) и действием закономерностей так называемой рыночной экономики. Однако, мир в последнее десятилетие изменился. Он перешел в стадию экономики постиндустриальной, где прибыльная деятельность сосредоточилась в третичном и четвертичном секторах экономики, а промышленность стала безнадежно убыточной.
Правительственные экономисты все еще мыслят категориями старого индустриального мира с его индустриальной рыночной экономикой. Новая информационная экономика носит институциональный характер, продавца и покупателя здесь сводят весьма сложные, высокоструктурированные и информоемкие механизмы, а критерии оценки и стимулы производства носят куда менее определенный и многофакторный характер.
В этой ситуации архаичные инструменты государственной политики, почерпнутые этими господами в семидесятые годы из американских учебников для клерков и идеологических сочинений неоконсерваторов, оказываются совершенно недейственными и устаревшими. Глубокое, фундаментальное непонимание характера современной экономики как нерыночной, а институциональной, совершенное непонимание характера экономической свободы в новом обществе, ведет кремлевскую власть к проведению контрпродуктивной, а в условиях исчерпания ресурсов самоубийственной политике.
Идеология и институциональный строй
Государственный и криминальный рэкет, механизмы их сращивания давно уже признаны неотъемлемой институцией ельцинизма. Все законодательство по сути приспособлено для того, чтобы сделать любой бизнес доступным для шантажа, сделать невозможным его функционирование в рамках закона.
При консультировании бизнеса мы каждый раз сталкиваемся с невозможностью сформировать рациональную схему ведения бизнеса без того, чтобы сопроводить ее пространными цитатами из уголовного кодекса и прочих репрессивных законов. Простым сопоставлением этих текстов можно доказать, что в принципе невозможно платить налоги в РФ и не быть при этом уголовным преступником. Но и платя за пределами РФ ты тоже оказываешься перед РФ виноват, хотя и с меньшим объемом грозящих наказаний.
В этих условиях само гражданство РФ оказывается несовместимым с занятием современным бизнесом в РФ. Платить хотя бы часть налогов здесь и не стать уголовным преступником могут только иностранные граждане, оказывающие услуги через посредство учрежденных ими иностранных фирм. Именно поэтому российские граждане предпочитают менять гражданство и выходить на рынок в качестве чисто иностранного капитала. В этом качестве они пользуются защитой институциональной среды этих государств, за что и платят высокие европейские налоги.
В основе этой несовместимости ельцинизма и современной экономики лежит базовая идеология режима 4 октября, принципиально отличающая его от государств постиндустриального ядра. В этих странах налогоплательщик пользуется уважением, а потому и защитой. Если человек платит налоги, с которых живет государство, которому служит чиновник, то он необходим этому государству, оно в нем заинтересовано. Поэтому-то государство строит институциональную среду так, чтобы она была максимальна удобна налогоплательщику и максимально защищала его, а любой чиновник считает своим долгом действовать в его интересах.
Ельцинизм сформировал принципиально иную государственную культуру. Чиновник в РФ столь мало заинтересован в собственном государстве, что у него не вызывает никакого уважения факт уплаты этому государству любых налогов, сколь бы велики они ни были. Чиновник заинтересован лишь в использовании своего положения во вред государству, но с целью заработать лично для себя максимум денег путем вымогательства. Ему совершенно неважно, что будет с бизнесом, какой ущерб принесет государству его гибель или невозможность его открыть. Важно лишь, сколько можно содрать здесь и сейчас.
В рамках этой идеологии и сформировано законодательство РФ, которое направлено на то, чтобы дать чиновнику-вымогателю в руки инструмент для шантажа экономически активных граждан. В законодательстве и практике по существу отсутствуют формы защиты налогоплательщика. Становится неясно, за что же платить налоги этому государству?
На формирование такого порядка вещей наложила глубокий отпечаток личность основателя режима 4 октября, одного из самых, пожалуй, аморальных политиков XX века, стоящего в одном ряду с Гитлером, Борджиа, Нероном и Пол Потом. Незаинтересованность в стране и государстве, рассмотрение его в качестве инструмента преследования частных интересов, ставка на лиц, преследующих частные интересы на государственной службе - все это предопределило и характер законодательства и практику его применения режимом. Устранение в октябре 1993 года последних противовесов этому - конституции и демократически избранного парламента -придало режиму завершенность.
Побочным следствием этого является возможность использования предоставленных законодательством инструментов шантажа и вымогательства внегосударственной организованной преступностью. Налогоплательщик не защищен от насилия хотя бы потому, что не может обратиться за защитой к органам правопорядка. В этом случае преступник немедленно пускает в ход все предусмотренные законодательством инструменты для того, чтобы вынудить эти органы к уголовному преследованию самого потерпевшего. Добиться этого тем легче, что это уголовное преследование используется ими для аналогичного вымогательства и шантажа.
Какие же формы бизнеса могут существовать в рамках режима 4 октября?
Прежде всего, поскольку занятие бизнесом является дефинициарно преступным, заниматься им можно только имея гарантии от уголовного преследования, которые обеспечивает лишь инкорпорация бизнеса в структуру чиновничьих кланов, которые и изымают львиную долю создаваемой там стоимости. При этом любой сдвиг в структуре режима и перераспределение сил между кланами влечет существенный риск для этого бизнеса.
По этой причине постиндустриальные, высокодоходные формы бизнеса в РФ не могут развиваться, а их потенциальные организаторы должны изначально отказаться от гражданства РФ и организовывать бизнес за рубежом с последующим выходом на российский рынок. В этом случае остается лишь финансовый барьер для выхода на российский рынок, то есть объем оплаты взяток и лицензирования, примерно сопоставимый сегодня с объемом налоговых платежей, но угроза уголовного преследования отсутствует.
В рамках законодательства РФ сегодня существуют только виды бизнеса, связанные с эксплуатацией остатков советского индустриального потенциала, прибыль в котором образуется в результате невозмещения износа основных фондов и уклонения от налогов. Эта прибыль и делится между "бизнесменами" и столпами режима. Разумеется, о ее реинвестировании в РФ речи не идет, и все, что не потребляется, депонируется или, реже, инвестируется за рубежом.
Именно для регулирования этого ненормального по своей сути процесса и приспособлена существующая институциональная структура экономики РФ. Именно ему она адекватна. Именно он может в ее рамах осуществляться в то время, как иные формы бизнеса обречены на гибель.
Структурные последствия реформ Ельцина
Сложившаяся институциональная среда стала ограничителем развития в России постиндустриальных форм и естественным отбором сформировала структуру экономики с преобладанием первичного и в меньшей степени вторичного сектора экономики. Естественный отбор был дополнен активной государственной политикой начала 90-х годов, когда была провозглашена и проведена программа уничтожения отраслевых министерств, бывших в советской системе средоточием постиндустриального потенциала, прежде всего маркетинга, логистики, институционального регулирования и топ-менеджмента. Была сформирована неэффективная финансовая система и провозглашена ориентация на то, чтобы жить с мифической нефтегазовой ренты.
В результате добывающая промышленность оказалась базовым элементом российской экономики, предопределив убыточный характер экономики в целом. Проев сделанные в 80-е годы инвестиции, первичный сектор подошел к краху, который четко обнажил степень его убыточности в общепринятой и отражающей объективную реальность системе координат. Ельцинистов не настораживало, что Газпрому приходится брать кредиты на Западе для того, чтобы просто выплатить налоги, что требующиеся для поддержания основных фондов инвестиции в несколько раз превышают его прибыли, что износ этих фондов означает конец этой отрасли в РФ всего через несколько лет.
В то же время постиндустриальные сферы, которые дотируют первичный и вторичный сектор экономики на Западе, за девять ельцинских лет так и не получили заметного развития в силу характера сформированной режимом институциональной среды. Экономика стала убыточной.
Впрочем, Россия здесь не одинока. Она просто вписалась в периферию современной мировой экономики, где прибыльные сектора оказались сосредоточены в странах так называемого "ядра", то есть в странах, где существует приемлемая институциональная среда для постиндустриального бизнеса.
Убыточные экономики вынуждены привлекать иностранные инвестиции, в силу чего происходит естественное перераспределение собственности от национального капитала к транснациональному. Эти "инвестиции" носят по большей части спекулятивный характер и на самом деле лишь компенсируют убыточность экономики, а не служат ее развитию.
Универсальным компенсаторным механизмом для этих стран является низкий уровень заработной платы и социальных гарантий населению, то есть по сути нищета граждан всех стран периферии. Этот уровень жизни не является постоянным, а проявляет тенденцию к снижению.
Механизм этого снижения прост. Убыточность экономики в целом приводит к накоплению в ней за три-пять лет такого долгового пресса, который влечет кризисы, подобные азиатскому 1997 года и российскому 1998 года. Выход из такого кризиса осуществляется за счет нескомпенсированного скачка цен и существенного ослабления национальной валюты. Происходит одномоментное падение уровня жизни в полтора-два раза, которое затем частично компенсируется. Но новый устойчивый уровень жизни оказывается ниже докризисного на 8-15%.
Ближайший крах наподобие 1998 года ждет РФ в 2001 году, однако в зависимости от действий правительства он может произойти раньше или быть оттянут на некоторое время, вплоть до года. Этот прогноз делать несложно. Повторяются основные параметры прошлых лет. Проблема только в том, закончится ли эта дурная бесконечность циклов вместе с Россией или будет ещё один цикл.