Третье княжение Изяслава Ярославича было самым коротким из всех и закончилось для него катастрофически. Смерть узурпатора и возвращение старшего из Ярославичей на Киевский стол не означали в действительности восстановления династического порядка. Напротив, это вызвало новый бурный конфликт, не предвиденный или не предусмотренный в завещании Ярослава.
Из старших Ярославичей Святослав умер первым. За 22 года, прошедшие после смерти Ярослава, это была первая потеря в поколении его сыновей, составлявших ближний круг династии. Каковы же были правила престолонаследия? Кому должен был достаться Чернигов? На эти вопросы разные ветви семьи давали совершенно противоположные ответы. С одной стороны, согласно договоренности между двумя оставшимися Ярославичами, Чернигов должен был отойти Всеволоду. С другой стороны, на Чернигов претендовал Олег Святославич, сын умершего князя. И обе стороны в споре могли представить законные основания. Всеволод имел право на Чернигов по праву старшинства, как на наследство, переходящее от старшего брата к младшему. При этом дядья имели преимущество перед племянниками, да и в любом случае согласие Изяслава, который возглавлял династию «в отца место», должно было считаться обязательным для всех. Однако для Олега Черниговское княжество было «отчим столом», т. е. отчиной. Кроме того, в истории семьи дядья не всегда имели преимущество при наследовании перед племянниками (вспомним о судьбе Судислава), а князь Киевский не для всех являлся заместителем отца (например, для князей Полоцких). Словом, обоснованными были притязания обеих сторон — как обычаем и прецедентами, так и завещанием Ярослава. Все усложняясь по мере появления новых поколений, конфликты между наследниками по прямой и по боковой линии сделались со временем предметом постоянных забот растущей и ветвящейся династии. Решались они по-разному. Даже в отношении Святославичей из источников не ясно, был ли князь Олег, столь настойчиво добивавшийся своего, старше или младше своего более сговорчивого брата Давыда. Впрочем, не наше дело решать, кто был прав, а кто нет. Тем более мы не можем делать выводов о существовании заранее разработанной четкой системы наследования, располагая лишь сведениями о том, кому в конце концов досталась победа.
Несколько месяцев между князьями сохранялось внешнее дружелюбие, пока, наконец, Изяслав и Всеволод не решили, что пора оттеснить племянников от наследства. В апреле 1078 г. Олег Святославич бежал «от Всеволода» на юг, в Тмутаракань. Летом Глеб, брат Олега, который при поддержке Всеволода сидел в Новгороде, был изгнан из города и убит. На место Глеба в Новгороде поставили Святополка Изяславича, и таким образом традиционная связь между Киевом и Новгородом была восстановлена. В июле Всеволод с подобающими почестями похоронил Глеба в Чернигове «за Спасомъ», так что, на радость князей-дядьев, все Святославичи оказались либо в изгнании, либо на том свете.
Но с этого времени и на протяжении двух десятков лет Олег Святославич не раз доказывал, что его не так-то легко сбросить со счетов. Вместо того, чтобы без толку сидеть и грустить в дальних краях, он заручился поддержкой половцев и летом 1078 г., вступив в сговор с малоизвестным князем Борисом Вячеславичем, вернулся на север — воевать Чернигов. 25 августа Олег с половцами разбил Всеволода на реке Сож, к востоку от Переяславля. Путь на Чернигов был открыт, и Всеволод поспешил в Киев искать помощи у старшего брата. Изяслав согласился, но не потому, как утверждает летопись, что хотел отомстить за обиды, причиненные ему Святославом, а потому, что чувствовал обязанность исполнить долг старшего брата, как завещал ему отец — сохранить порядок и обеспечить нерушимость границ братних владений. Но этот шаг стал последним для Изяслава и, по жестокой иронии судьбы, самоубийственным. В 1067 г. его изгнали из Киева недовольные горожане, в 1073 г. — младшие братья, и наконец, 3 октября 1078 г., в битве на Нежатиной ниве близ Чернигова, сражаясь на стороне одного из этих братьев против сына другого, Изяслав Ярославич был убит. Это был первый случай насильственной смерти киевского князя за сто лет, со времен его прадеда Святослава. И в самом деле, хотя летописи создают впечатление, что на Руси не прекращался династический кризис, Изяслав был первым и единственным правящим киевским князем, павшим в бою против родственника.
Стечение обстоятельств оказалось неожиданно благоприятным для Всеволода. Изяслав погиб, но и Олег Святославич потерпел поражение. Всеволод же после смерти Изяслава остался последним из Ярославичей. Почти как отец, он в конце концов получил киевский стол за неимением других наследников, которых он сумел пережить. Многие годы Всеволод выжидал, прощупывал обстановку, менял позиции, как только где-то образовывалась малейшая ниша власти — немедленно ее заполнял, держал сторону победителей, при подходящем случае менял стратегию и отступал. Дважды ему удавалось временно утвердиться в Киеве: в 1073 г., когда он княжил вместе со Святославом, а также в 1077 г., в течение нескольких месяцев до возвращения Изяслава. И, наконец, после битвы на Нежатиной ниве, Всеволод «сѣде Киевѣ на столѣ отца своего и брата своего, приимъ власть русьскую всю».
Теоретически можно было бы счесть, что Всеволод восстановил «единовластие». На практике же распределение власти стало сложнее. Хотя Всеволод остался единственным прямым наследником Ярослава в первом поколении, он уже не мог непосредственно унаследовать все, чем владел Ярослав. Во времена «единовластного» правления отца и деда Всеволода династия представляла собой не более, чем нуклеарную семью: князь Киевский правил через своих сыновей и наместников. У Ярослава было одиннадцать братьев, о которых дошли известия, но лишь один из его племянников, Брячислав Полоцкий, сумел удержаться на политической арене. Потомки Ярослава были или более плодовиты, или менее удачливы в уничтожении родственников. В результате с каждым новым поколением семья становилась все многочисленнее, и все труднее делались внутриполитические отношения. Последствия этого проявились уже в правление Всеволода, пока еще в самой простой, но при этом в достаточно запутанной форме.
К Всеволоду и его сыновьям (Владимиру Мономаху и восьмилетнему Ростиславу) отошли оставшиеся без князей области по среднему течению Днепра, т. е. внутреннее кольцо городов — Киев, Чернигов и Переяславль, и также, вероятно, Смоленск. Внешнее кольцо образовывали владения его племянников, и таким образом, Всеволод оказался в неудобной позиции, по сути дела — в окружении. Его племянники контролировали слишком многие из стратегических выходов к торговым путям: Новгород на севере, Владимир Волынский на западе, Тмутаракань на юге. В разрешении этой проблемы Всеволод, как всегда, оставался терпеливым оппортунистом и проявлял гибкость, так что в зависимости от обстоятельств, он настаивал на переменах, выжидал удобный момент или просто принимал status quo.
Первоочередной заботой Всеволода являлись находившиеся на юге Святославичи — племянники Роман и Олег, князья Тмутаракани и (как считали они, но не Всеволод) — Чернигова. Тмутаракань была процветающим центром торговли и ремесленного производства, традиционным местом контактов Руси с византийцами. Она служила каналом византийского экспорта на Русь. Вероятно, в городе жили византийские ремесленники, если учесть, что представители византийской администрации находились в близлежащем Приазовье. Олег Святославич даже чеканил в Тмутаракани собственную монету. Этот город явно представлял собой лакомый кусок.
Всеволод предпочитал действовать хитростью, а не силой. Важнейшие свои победы он всегда одерживал чужими руками. Летом 1079 г., когда Роман Святославич подступил к Переяславлю с половецким отрядом, Всеволод подкупил нескольких половцев, чтобы те убили князя на обратном пути через степь. Роман был вторым из сыновей Святослава, после Глеба, погибшего годом раньше, чья насильственная смерть принесла выгоду Всеволоду. Потом Всеволод нанял хазар, чтобы похитить Олега и выслать его на корабле в Константинополь. Так, ловкими махинациями он сумел устранить двух племянников, причинявших ему беспокойство, и получить выгодный pied-а-mег в Тмутаракани, где Всеволод посадил своего наместника. К несчастью для Всеволода, все эти тонкие маневры были расстроены беспокойными родичами. В 1081 г. его наместника Ратибора выставили из Тмутаракани еще одни хищные князьки — Давыд Игоревич и Володарь Ростиславич, приходившиеся Всеволоду соответственно племянником и внучатым племянником. А еще через пару лет там снова появился сам Олег Святославич и вышвырнул прочь этих незваных гостей. Так что Всеволод в конце концов ничего не выиграл.
Византийский эпизод в красочной жизни Олега Святославича любопытен, но покрыт мраком неизвестности. Кажется, он провел два года на острове Родос. Высказывались предположения, что там он женился на византийской аристократке. Мы не знаем, приняли ли византийцы князя Олега, чтобы оказать услугу ему самому, или держали у себя, чтобы оказать услугу Всеволоду, связанному с Византией родственными узами по первому браку. Не знаем мы и того, почему он сумел вернуться в Тмутаракань, располагая достаточными силами и средствами, чтобы изгнать оттуда своих родичей. Возможно, фортуна обернулась лицом к Олегу в связи с внутренними делами Византии: он был отправлен в изгнание в Константинополь в краткий и бурный период правления императора Никифора III Вотаниата (1078—1081), а отпущен оттуда при его преемнике Алексее I Комнине. Можно сколько угодно рассуждать на подобные темы, но главный итог этой-борьбы для Руси был один: как ни старался Всеволод, Святославичи сохранили за собой Тмутаракань.
На севере и на западе пассивная политика, в конечном счете, оказалась плодотворнее. Заняв киевский престол, Всеволод подтвердил владения старших племянников, сыновей Изяслава: Святополк Изяславич сохранил за собой Новгород, а Ярополк Изяславич получил Владимир Волынский и, вероятно. Туров. Со временем, благодаря политике выжидания, Всеволод, наконец, получил Новгород — почти случайно, в результате бурных событий в западных землях. Из местных князей в этих событиях участвовали, кроме Ярополка Изяславича, Давыд Игоревич и Рюрик Ростиславич — племянник и внучатый племянник Всеволода из тех ветвей семьи, которые оказались выведенными из игры установившимся династическим порядком. Если князь умирал раньше отца или старшего брата, то его потомки, как правило, исключались из дележа наследства. Следуя именно этому обычаю, Изяслав и Всеволод пытались обойти Олега Святославича. Отец Давыда Игорь (младший брат Всеволода) умер в 1060 г., а дед Рюрика Владимир (старший брат Всеволода, некогда бывший Новгородским князем) умер в 1052 г., т. е. слишком рано, чтобы попасть в завещание Ярослава.
В 1085 г. отношения между Всеволодом и Ярополком испортились по причинам, о которых летописцы, по своему обыкновению, умалчивают. Всеволод послал сына, Владимира Мономаха, на запад, против Ярополка. Тот бежал в Польшу. Владения Ярополка были конфискованы, его престол передали Давыду Игоревичу, а жену, слуг и мать Ярополка (Гертруду, вдову Изяслава) увезли в Киев. На следующий год, по столь же неясным причинам, Ярополк пришел к какому-то соглашению с Мономахом, вернулся, чтобы сменить Давыда Игоревича во Владимире Волынском, и вскоре был убит. Летописец не жалеет слов, чтобы передать, как горевал из-за этого Всеволод, и описать дьявольское коварство убийцы, но опять (уже в третий раз) таинственная гибель племянника — очевидно, от руки неизвестного чужака — принесла выгоду Всеволоду. Устранение Ярополка Изяславича позволило произвести перераспределение столов. Владимир Волынский, вероятно, снова достался Давыду Игоревичу. Святополк Изяславич в 1088 г. был переведен из Новгорода в старое владение отца — в Туров, так что Новгород, наконец, освободился, чтобы принять киевского князя. Всеволод восстановил обычай назначать ребенка номинальным правителем Новгорода, возведя на престол своего двенадцатилетнего внука Мстислава, сына Владимира Мономаха.
Итак, к 1088 г. некоторых из наиболее влиятельных племянников Всеволода не осталось в живых, а остальным достались лишь Туров и Тмутаракань. Князь Киевский возродил в несколько сокращенных масштабах неполное «единовластие» своего отца. Подобно Ярославу, Всеволод пережил отца почти на сорок лет, и как он, больше половины этого срока делил власть с братьями, пока те не умерли. Долголетие и тогда, и позже являлось большим преимуществом для русского князя. Кто позже умирал, тот и дольше правил. Обычай и/или идеология отдавали предпочтение старшим. Демография же могла сместить равновесие в пользу молодых.
Летописец-панегирист утверждает, что Всеволод был любимым сыном Ярослава. Но после смерти Ярослава в 1054 г. Всеволод вполне мог сетовать на то, что ему выпал неудачный жребий. Переяславль был самым незавидным из оставленных сыновьям главных городов — форпост на границе со степью, который легко было отрезать от остальных земель. Позже, став князем Киевским, Всеволод не пожалел средств, чтобы придать достоинство и величие своей первоначальной отчине и сделать Переяславль таким, каким ему пристало быть. При содействии переяславского епископа Ефрема, бывшего монаха Киево-Печерского монастыря, он осуществил обширную и дорогостоящую программу строительства общественных зданий, благодаря чему Переяславль приобрел истинное великолепие и пышность, достойные его политического значения как третьего города внутреннего кольца. Ефрем руководил сооружением большой и богато украшенной церкви Св. Михаила, надвратной церкви Феодора Мученика, церкви Св. Андрея и первой на Руси (если верить летописцу) каменной общественной бани. В этот период нигде, кроме трех южных городов, не осуществлялась столь щедрая поддержка монументального строительства. Племянники на этом фоне представали бедными родственниками.
Всеволод, последний из сыновей Ярослава, умер 13 апреля 1093 г. и на следующий день был погребен в соборе Св. Софии в Киеве. Как обычно, уход со сцены очередного поколения послужил сигналом к появлению нового комплекса проблем. Сроки действия завещания Ярослава истекли. Подсказку, как поступить в том или ином случае, давал обычай, опытным путем выработалась определенная политическая культура, а нравственное руководство можно было найти, обратившись к монахам. Но прецеденты, помогающие распределить власть между бесчисленными родичами, отсутствовали, а политическая география земель русов начинала приобретать новые очертания. Даже там, где сохранялась преемственность, она требовала преобразований.
Цитируется по: Франклин С., Шепард Д. Начало Руси: 750 - 1200