Давно отгремела Война Сестер... Много веков томиться в Миктлане грозная Обсидиановая бабочка. Но никто не знает, что же заставило ее отступить. Никто в нашем мире, зато это прекрасно известно любимому дитя водяного старца Сеиб-Шуша.
- Когда победит госпожа... - вновь подал голос клирик, помешивая всё более вкусно пахнущее варево. - Ты здорово уверен в этом, Ауицотль! Вместе с тем, в прошлый раз - во время совсем другой войны - твоя госпожа не была среди победителей. Кажется, кончилось всё для всех сестёр не очень-то хорошо. Миктлан копит силы, Миктлан придёт, госпожа победит... много я слышал таких слов. А сколько я читал об армиях и полководцах, что считали их непобедимыми! Вот только кончается всё страшной разрухой, голодом, смертью, и блистательный поход порой оборачивается гибелью всего государства. Как говорил один мудрый человек в своём трактате: "Никогда еще не бывало, чтобы война продолжалась долго, и это было бы выгодно государству. Поэтому тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны".
После паузы, Роланд добавил:
- Ты сказал, что Миктлан - суровый мир, но это ваш мир. Зачем воевать за другой мир, когда можно сделать свой прекрасным? Хм. А вот и ужин! Ваши миски, дамы и господа. Вам юноша я налью в кружку - у нас с лишними тарелками не очень. Ну и мы поговорим после еды - нам с вами есть что обсудить.
- Если бы ты хотя бы мельком смог взглянуть на Обсидиановую Бабочку, ты бы понял, что во всех языках нет достаточно красивых слов чтобы воспеть ее, - вздохнул Ауицотль и, сворачиваясь калачиком, мечтательно продолжил: - Ей сладко повиноваться! В служении ей обретаешь самого себя! Единственная вещь, по которой я скучаю, покинув самовольно Миктлан, так это моя Госпожа. И бабушка, - чуть слышно добавила выдра. – А тебе, Роланд, я отвечу так. Миктлан стал нашим миром. А изначально нашим домом был этот. Моя бабушка роилась под этими небесами. Воды этого мира зачали Сеиб-Шуша. Это ты пришел на эту землю. А мы были здесь всегда. И это была наша война. Не ваша. А что до жертв и смерти… Так и зерно должно сперва похоронить, предав земле, а лишь затем оно даст новые всходы. Без смерти не бывает и жизни. Можно подумать ваши боги наградили вас всех бессмертием. Таков путь! Мы сбились в свое время. Но теперь отыскали дорогу. Миктлан закалил нас и сделал сильнее. Госпожа не повторит прежних ошибок. А у вас больше нет Нефритовой госпожи, которая бы защитила вас своим самопожертвованием. И вам далеко до знаний и могущества Древних. Время рассудит нас. Но моя бабушка говорила, плох тот воин, что идет в бой, не веря в свою победу, ибо иначе он уже побежден.
- А куда делась Нефритовая бабочка? - немедленно встряла любопытная Эса.
- Зарезала себя на алтаре, - то ли зло пошутил, то ли сказал чистую правду Ауицотль. – Спроси у своего доброго друга, что бывает, когда Бог убивает сам себя…
- Она не убила себя. А принесла себя в жертву самой себе, это важно понимать, - оторвался от кружки Жан-Денни. – Дитя Сеиб-Шуша многое упрощает. Он делает это либо осознано, либо по неведенью.
- А зачем она это сделала? - удивилась Эса, обращаясь уже к Жан-Денни.
- Понятное дело, чтобы остановить их пресловутую войну. В нее все играли с таким увлечением, что была угроза всему сущему. Кости мира могли просто этого не выдержать. Он развалился бы на осколки в буквальном смысле этого слова. И они бы дрейфовали в астрале. Хотя это всего лишь теория, не все ее находят достаточно обоснованной. Метафизики, теоретики арканы и ребята с факультета дивинаций построили не одну модель. Результаты экспериментов противоречивы. Но, мое мнение таково, что мы этой даме, сами того не зная, многим обязаны… Ее здоровье! – кисло улыбнулся дю Бокаж и отсалютовал звездам кружкой с варевом отца Роланда.