У каждого человека есть фобия. Библиотекарь провинциального городка боится смерти. Мара - имя той, которая уводит за собой за пределы реального мира. Именно ее видит женщина в окружающих людях, в событиях, которые происходят с ней. Она ждет Мару, и та приходит в образе молодого мужчины. Чем закончится их встреча?
Часть 1
Чистый и светлый зал небольшого кафе. Приглушенно звучит музыка. Официантка не спешит приносить заказанный чай. Осматриваюсь, пытаясь отвлечься от надоевшего монолога собеседника. Он смотрит на меня её пустыми глазницами.
Она опять пришла — женщина, забирающая плоть. Мара — выдохнули её губы в завиток на виске маленькой девочки много лет назад. Мне тогда было что-то около… может чуть более… не помню. Я так и не узнала, что означает это странное сочетание букв и почему именно оно, но запомнила.
Мара всегда была очень изобретательна. Сегодня её нутро просвечивало сквозь тело молодого мужчины с холодными серыми глазами, вытянутым лицом и маленькими ушами, плотно прижатыми к голове. Портрет дополняли короткий ёжик волос и татуировка на шее в виде двух треугольников, направленных вершинами друг к другу, — Мара-Вий — знак Мары, напоминающий о неизбежности конца.
Сидя напротив, он рассказывал о своём нелёгком жизненном пути. У таких всегда путь нелёгкий — не зря она его выбрала. Он всей душой стремился туда, где можно пережить насилие, жестокость, унижение, ужас, страдание… Именно эти переживания становились для него важными, и что ещё хуже, необходимыми. Когда такого спрашиваешь, зачем он стремится увидеть самую мрачную сторону действительности, то слышишь в ответ — это суть жизни, это смысл жизни. Тот, кто направлен к свету, обманывает себя или пытается скрыть потребность во тьме. По его мнению, все хотят пережить горе, причём такое, чтобы каждая клеточка разрывалось на части от невыносимой боли. Чем больше боли, тем осмысленнее жизнь.
Я слушала этого молодца и думала, почему она никогда не разговаривает напрямую? Зачем эти ухищрения? Мы могли бы соприкоснуться в другом пространстве, где не надо совмещаться с телесной оболочкой. Встретившись там, я с удовольствием посмотрела бы на её свечение, ощутила бы её эфемерность. Я смогла бы оценить её возможную текучесть и умение преобразовываться. А какие возможности здесь, в нашей реальности: просвечивать сквозь плоть обывателя образами средневековых страшилок, нагонять ужас повторяющимися событиями.
Банально это как-то.
Когда мы столкнулись в первый раз, очень давно, в детстве, я сильно удивилась. Вспоминая о тех событиях, я вспоминаю о качелях. Качели-лодочки несли меня к небу, я летела вместе с ними высоко-высоко, а затем опускалась и падала. Падала, и так неуютно становилось душе. Вроде только летела, свободно, легко… всё тело было так податливо, так послушно и стремительно… Но в какой-то момент качели гулко стукались днищем о выпуклую поверхность, и приходилось возвращаться. Восторг застревал в горле, я пыталась его проглотить и начинала кашлять — долго и мучительно.
Как-то раз полет затянулся, и я увидела её парящую в белой дымке. Стало понято, что это женщина. Она молчала, не приближалась и не удалялась. Я не помню, сколько времени мы существовали в одном пространстве, но вдруг её образ начал рассыпаться на мелкие осколки, как разбившееся зеркало, и картинка свернулась в точку. Качели вновь гулко шаркнули днищем. С тех пор очертания Мары больше никогда не окутывала белизна.
Я не хотела встречаться с ней, чувствуя, она будет напоминать о себе пока я не пересеку черту.
Молодой человек замолчал. Пытается понять, какое произвёл впечатление. Будут ли его жалеть, спасать и брать на поруки или, наоборот, оттолкнут, презрительно поджав губы.
Я по-прежнему молчу и улыбаюсь. Эдакая непроницаемая маска. А что я могу сказать, когда вся его миссия заключается только в том, чтобы напомнить о ней. Еще несколько секунд удивления и мой несостоявшийся рыцарь прощается. У него дела, вдруг, нахлынули неуправляемым потоком. Я соглашаюсь, что дела не могут ждать, тем более такие неотложные.
Распрощавшись, медленно иду домой. На улице сыро, ветрено — осень. Осень золотая, скоро ждёт меня зима — время, которое Мара особенно любила. Зачем она появилась, зачем? Я знаю дату своего высвобождения. Этот день привиделся мне в отражении циферблата, плещущегося в мутной воде плесневеющего пруда больничного парка. Его стрелки замерли, не успев досчитать последние секунды.
У меня ещё есть время.
Продолжение следует
ОГЛАВЛЕНИЕ
ДРУГИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НА КАНАЛЕ
Друзья, мне очень интересны ваши комментарии. Подписываемся на канал и ставим лайки.