Представим картину типичного российского слушателя. Молодые слушают электронную танцевальную музыку и рэп. Их родители слушают городской романс и блатную песню, которые находятся под одной крышей с названием «русский шансон» (если пользоваться соответствующей идеологией). Прежде чем понять, откуда возник такой странный термин, углубимся в историю.
Немного глубинной истории
Русская уличная песня берет начало от кандальных, разбойничьих, бурлацких песен времен Степана Разина и Емельяна Пугачева. В России испокон веков по тюрьмам сидело несколько миллионов, поэтому песня о свободе и загубленной жизни всегда была популярна. В Советском Союзе «тюремное население» выросло в разы, и песня о зеке Васильеве и зеке Петрове касалась каждого, кто успел побывать в местах не столь отдаленных (от знакомого соседа до отца и брата).
Только в России могла возникнуть поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Отсюда идет популярность «блатных» песен.
И кстати, почему песню назвали «блатной», а не «лагерной»? От слово «блат», естественно. Интеллигенция и солидные господа (от латентных предпринимателей до чиновников) терпеть не могли советскую эстраду и патриотические композиции. А песни из лагерей и им подобные были как глоток свежего воздуха. Не зря Евгений Евтушенко писал «Интеллигенция поет блатные песни, она поет не песни Красной Пресни». Любимым певцом интеллигенции был, конечно же, Аркадий Северный.
Есть также авторская песня. Её пионером является Александр Вертинский, который при неумении играть на музыкальном инструменте обращал свои тексты сразу в ноты. Потом после смерти Сталина зародилось целое движение так называемых «бардов», среди который Юрий Визбор, Юлий Ким, Александр Городницкий и Булат Окуджава. Их песни были гражданственными, но в них сквозила боль за чудовищные потери в войне, за сломанные судьбы заключённых, за произвол чиновников. В этих песнях явно звучали нотки диссидентства, и поэтому вскоре такие песни были запрещены, а их авторы подверглись порицанию.
Рождение «русского шансона»
Все изменилось с Перестройкой и последующим распадом Советского Союза. Исчезала цензура, и общеизвестными стали Александр Розенбаум, Александр Новиков, Вилли Токарев, Михаил Шуфутинский. А поэт-песенник Михаил Танич придумал группу «Лесоповал», где под танцевальные аккомпанемент вновь зазвучали слова про «срока огромные».
В 1991 году в Ленинграде появился фестиваль блатной песни «Русский шансон», и с тех пор продюсеры начали облагораживать свой любимый жанр. Появилась звукозаписывающая компания «Русский шансон», радио «Петроград — Русский шансон», его московский собрат «Радио Шансон». А потом к данному жанру каким-то боком приплюсовали Александра Вертинского, Марка Бернеса, Леонида Утёсова, всех наших классических бардов и так далее.
Отличительные черты жанра
Высоцкий, Новиков, Михаил Круг и другие подняли блатную песню до некоторого культурного уровня, однако тема оказалась на исходе. В тюрьмах уже нет миллионов безвинно сидящих, но эту иссякшую жилу продолжили эксплуатировать тысячи эпигонов. Когда Иван Кучин или группа «Бутырка» «поставленными» голосами поют о «страданиях» бандитов, становится неловко за певцов.
Не так давно появился и «пост-шансон». Там уже не поётся о тюрьме, и большое внимание направлено на лирику. Это походит на нашу шоу-бизнесовую эстраду. Отличия лишь в том, что в плане музыки она беднее, но какое-то подобие искренности всё же есть.
Наличие музыкального образования оказалось необязательно, и оказалось достаточно обойтись «самоиграйкой» на синтезаторе. И не стыдно стало петь о тюрьме и тем, кто там не бывал (хотя было несколько удачных примеров).
Что касается ещё некоторых черт:
- Основной музыкальный размер песни – 2/4.
- Стихов практически нет, есть тексты низкого качества («Судья — диндон, тюрьма — мой дом»).
- Музыкальный мотив, как и размер, почти один и тот же, берущий начало от песен Окуджавы и Высоцкого.
- Хриплый голос «под Высоцкого»
Токсичность шансона
Уже говорилось, что в плане музыки «русский шансон» — бедный жанр (читай про «нет насыщенного музыкального сопровождения»). Такая музыка не просто извратила вкусы потребителя. Она отбрасывает слушателя в прошлое и прикрывает дорогу по-настоящему насыщенной современной музыке (это относится и к танцевальной музыке).
С текстами та же беда. Они не позволяют слушателю шевелить мозговыми извилинами, искать в текстах двойные смыслы и прокладывать для слушателя дорогу к настоящей поэзии.
Доступность, непритязательность этой музыки соблазняет даже даровитых артистов опускаться до шансона (например, Кристину Орбакайте).
Заключение
Русский шансон стал синонимом музыкальной банальности, низкого вкуса, музыки на потребу толпы. Вред его заключается в том, что высокие духовные потребности человека он подменяет эрзацем и понижает нашу душевную организацию.
А потом мы удивляемся, почему у нас нет новых технологий, новых машин, новых идей, новых Нобелевских лауреатов и почему у немцев «Мерседес», а у нас «Ока».