У всех людей есть глаза, но только немногие
обладают даром видеть.
Макиавелли, «Государь».
Суд города Манхейма (ФРГ) в 2007 г. приговорил Эрнста Зюнделя, отрицающего холокост, к максимальному сроку наказания – 5 годам тюремного заключения.
«Шпигель»
Все люди произошли от обезьяны.
Но не немцы.
Арийцы являются прямыми потомками гипербореев –
полубогов гигантского роста,
живших на севере,
обладавших недюжинным умом,
нечеловеческой силой
и совершенной наружностью.
А.Розенберг, теоретик фашизма
Жизнь – это болезнь, которая передается половым путем.
Западный тренд современности
(Западная цивилизация – коллективный ментальный тренд фашизма во взаимоотношении с миром?)
Не так давно мир, со слезами на глазах, отметил 70-летие победы над фашизмом.
В опросе, проведенном Би-би-си к данному юбилею, Адольф Гитлер занял номинацию «Преступник № 1 всех времен и народов!» – и этому есть все основания. Все ли помнят это?
Бывший нацист Герман Раушнинг указывал в своей книге «Голос разрушения», что уже в 20-х годах Гитлер стал решительным сторон-ником пангерманской политики систематического истребления некоторых районов Европы. Однако в то время Гитлер еще не вполне разработал «технику обезлюживания». Он говорил Раушнингу: «Нам придется развить технику истребления населения. Если меня спросят, что подразумеваю под истреблением населения, я отвечу, что я имею ввиду истребление целых расовых единиц. Именно это я и собираюсь проводить в жизнь; грубо говоря, это моя задача.
Природа жестока, следовательно, мы тоже имеем право быть жестокими. Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны, без малейшей жалости проливая драгоценную немецкую кровь, то, без сомнения, я имею право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как черви. Под словом «уничтожить» я не имею в виду непременное истребление этих людей. Я просто приму меры к систематической приостановке прироста этого населения. Например, я могу на несколько лет отделить мужчин от женщин. Вы помните, на сколько упал процент деторождаемости в военное время? Почему бы нам в течении нескольких лет не проводить сознательно то, что тогда явилось неизбежным следствием продолжительной войны? Существует не мало путей, при помощи которых можно добиться вымирания нежелательных для нас народов» [Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961. , с. 120–121].
На протяжении 20-х и 30-х годов германский генеральный штаб занимался научным исследованием различных методов, с помощью которых можно было полностью уничтожить или навсегда вывести из строя вражеские народы. Под наблюдением генерального штаба военные эксперты и специалисты в области медицины, психологии, экономики и социологии разрабатывали детальные планы систематического подрыва моральной, культурной, экономической и политической жизни вражеских наций, уничтожения их физически.
«Прочную, мощную и хорошо слаженную организацию вражеской нации нужно постепенно разлагать, разрушать и, наконец, сломить так, чтобы в конечном счете она распалась на части, как растоптанный в лесу гриб», – писал берлинский профессор военных наук, доктор Эвальд Банзе в книге «Пространство и народ в мировой войне», изданной в Германии в 1931 году. В последствии д-р Банзе приобрел широкую известность как один из видных нацистских стратегов террора.
Конечным плодом широких исследовательских работ, проведенных учеными специалистами из германского генерального штаба, была политика геноцида по отношению к евреям, затем – к славянам [ Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961].
В период Второй мировой войны политика геноцида, «обезлюживания» жизненного пространства для «избранной» расы, получила свое законченное развитие.
В 1942 году, вскоре после состоявшегося в Берлине между Гитлером, Гиммлером и Кальтенбруннером совещания, на котором решено было применить газ для массовых убийств, в лагере Майданек были проведены специальные приготовления для проведения массовых казней с помощью газа. Было сооружено шесть бетонных барокамер с тяжелыми стальными, герметически закрывающимися, дверями. В стенах каждой камеры имелись небольшие отверстия для идущих снаружи труб. В каждой камере имелось небольшое окошко из толстого стекла, загороженное изнутри массивной стальной решеткой. В эти шесть камер можно было одновременно затолкать, в общей сложности, около 2 тысяч человек.
Рядом с шестью камерами находились небольшие комнатки для специально обученного персонала из числа эсэсовцев. Трубы из камер вели в эти комнаты. В каждой из комнат имелись груды круглых, герметически закупоренных, банок с надписью «Циклон Б2 – для специального использования в восточных областях».
Вот как, по словам Симонова, действовали эти газовые камеры:
«Люди были голые, их ставили вплотную друг к другу, и они не занимали много места… Их вталкивали туда, закрывали за ними стальную дверь, обмазывали края ее для более герметической закупорки, и через трубы специальная команда, надевшая противогазы, засыпала туда из этих круглых коробок «циклон». Это мелкие голубые, невинные с виду кристаллы, которые при соединении с кислородом немедленно начинают выделять отравляющее вещество, действующее на все центры человеческого тела. Сквозь трубы засыпался «циклон», эсэсовец, командовавший удушением, повертывал выключатель, камера осве-щалась, и он сквозь глазок со своего наблюдательного пункта следил за удушением, которое, по разным сведениям, длилось от двух до десяти минут. Сквозь глазок он безопасно мог видеть все: и страшные лица умиравших, и действие газа. Глазок сделан как раз на уровне человеческого лица. И когда люди умирали, наблюдателю не надо было смотреть вниз: умирая, они не падали – камеру набивали так, что и мертвые продолжали стоять в тех же позах» [ Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961].
Отбор людей, подлежащих удушению, систематически производили немецкие военные врачи. Заключенных, отобранных для уничтожения, разделяли на группы. В одну группу включали больных тифом, в другую – неспособных к физическому труду, в третью – истощенных голодом, непосильной работой и так далее. Женщин обычно убивали вместе с детьми. Бывший заключенный поляк Ян Вольский впоследствии рассказывал польско-советской Чрезвычайной комиссии по расследованию немецких злодеяний о некоторых казнях, свидетелем которых он был:
«В октябре 1942 года в лагерь было привезено большое количество детей и женщин. Здоровых отобрали для использования на работе, а всех слабых, больных и детей удушили в газовой камере. В марте 1943 года в той же камере снова были уничтожены газом 250 женщин и детей… 16 или 17 мая 1943 года на автомашинах было доставлено в лагерь 158 детей в возрасте от 2 до 10 лет. Этих детей умертвили в газокамере».
Обершарфюрер Адольф Тернерс, эсэсовец, который служил в Майданеке и был захвачен в плен советскими войсками, сообщил польско-советской Чрезвычайной комиссии:
«Мне рассказывал врач лагеря унтерштурмфюрер СС Риндфляйш вечером 21 октября 1943 года, что в этот день в газовой камере было удушено препаратом «циклон» 300 детей в возрасте от 3 до 10 лет» [ Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961, с. 137–138].
Изо дня в день черный дым валил из труб Майданенского крематория и тяжелыми тучами стлался над Люблином. Горожане, часто идя по улицам, вынуждены были зажимать носы платками.
«Трупный запах часто проникал в город, по крайней мере, в восточную его часть, – заявил офицерам Красной Армии генерал-лейтенант Гильмар Мозер, бывший командующий германским гарни-зоном в Люблине, захваченный в плен советскими войсками, – даже менее информированным лицам было ясно, что творится в этом страшном месте».
Перед теми, кто после освобождения Люблина советскими войсками посетил лагерный крематорий, предстало ужасное зрелище. Американский корреспондент У.Х. Лоуренс писал: «Построенный из кирпича, он по своему виду напоминал небольшую доменную печь на сталелитейном заводе, работающую на угле и снабженную воздуходувкой, приводимой в движение электричеством». С обеих сторон крематория имелось по пять больших дверей. Трупы на стальных листах закладывались в топку с одной стороны, пепел убирался с другой стороны. Ежедневная пропускная способность топки составляла около 2 тысяч трупов.
К. Симонов писал: «Круглые дверцы сейчас открыты. Глубокие топки до половины наполнены истлевшими позвонками и пеплом. Перед печами на площадке против каждой топки лежат полуистлевшие вследствие пожара (перед бегством немцы подожгли здание ), приготовленные немцами к сожжению скелеты. Против трех топок – большие скелеты мужчин и женщин, против двух – скелеты детей, судя по размерам, примерно 10–12 лет. Против каждой топки – 5–6 скелетов. Это соответствует их вместимости: в каждую топку полагалось закладывать сразу шесть трупов. Если шестой труп не влезал, команда крематория обрубала не влезавшую часть тела – руку, ногу, голову, и после этого герметически закрывала дверцы».
Иногда в топки бросали живых заключенных. Историк Лоуренс сообщает: «…Я слышал следующую историю из уст немца, который был заключен в Майданек и брошен фашистами в отступлении. Его зовут Ганс Штауб. Ему 31 год. Это высокий крепкий человек с коротко остриженными волосами, которого посадили в лагерь за то, что он спекулировал мясом в Германии.
Несмотря на изданный немцами приказ, запрещавший заключенным находиться на территории крематория, ему удалось однажды проникнуть за кирпичную ограду и спрятаться в тот самый момент, когда к зданию подъехал грузовик, доставивший около 12 человек. Среди них была полька 28–29 лет. Заключенных охраняли автоматчики, приказавшие им сойти с машины и раздеться. Женщина отказалась. Это разозлило Муссфельда, и он ее ударил. Она вскрикнула, и тогда Муссфельд окончательно вышел из себя и заорал: «Я тебя сожгу живьем».
По словам Штауба, Муссфельд приказал двум охранникам схва-тить женщину и связать ей руки и ноги. Затем они положили ее одетую на железные носилки и сунули в печь.
«Я услышал, как она громко вскрикнула, увидел, как вспыхнули ее волосы, и исчезла в топке», – сказал Штауб [ Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961, с. 139–140].
Бывший заключенный, по фамилии Атроков, сообщил польско-советской Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немцев: «Ребенка отняли у матери, оторвав от груди, и на ее глазах убили о стенку барака».
«Я видел лично, – показал другой свидетель Эдвард Баран, – как у матерей брали маленьких детей и на их глазах убивали: за одну ножку брали рукой, на другую становились ногой, и таким образом разрывали ребенка».
Кроме человеческих жизней в лагере Майданек ничто не пропадало зря.
Около крематория стоял бетонный стол. Перед кремацией немцы помещали все трупы на тот стол и тщательно осматривали рты мертвецов, вынимая золотые коронки и пломбы. Все это собиралось для отправки в Германию. Ни один труп не принимался для кремации, если он не имел на груди клейма, удостоверяющего, что он прошел осмотр на предмет обнаружения золотых коронок.
Рядом с печами стояло большое количество глиняных урн. В них ссыпали прах сожженных, который затем продавали их семьям по цене, доходившей до 2500 марок.
Немцы систематически собирали одежду и прочее имущество убитых мужчин, женщин и детей и хранили все это на огромных складах. В многочисленных специальных помещениях разного размера имущество мертвецов тщательно сортировалось, аккуратно склады-валось, упаковывалось и подготовлялось к периодическим отправкам в Германию. В одном помещении были собраны десятки тысяч платьев; в другом – огромные груды брюк; в третьем – кучи детской одежды; в четвертом – горы белья. Другие помещения были забиты детскими игрушками, купальными халатами, кисточками для бритья, женскими поясами, мужскими галстуками, резиновыми сосками, пижамами и тоннами всяческого другого добра, снятого с покойников.
Вот как описывает этот склад К. Симонов:
«Трудно сказать, сколько здесь пар обуви… Обувь не помещалась в бараке, она вываливалась из окон и дверей наружу. В одном месте ее тяжесть проломила стену, и часть стены вывалилась вместе с горами обуви.
Здесь есть все: и разорванные русские солдатские сапоги, и польские солдатские ботинки, и мужские штиблеты, и женские туфли, и резиновые ботинки. И, что самое страшное, десятки пар детской обуви: сандалии, туфельки, ботиночки – с десятилетних, восьмилетних, шести-летних, годовалых. Трудно представить себе что-либо страшнее этого зрелища. Ужасное, молчаливое свидетельство смерти сотни тысяч мужчин, женщин, детей» [ Кан А. Заговор против мира. – Москва: Иностранная литература. – 1961, с. 142–145].