Это лучше, чем Гауди, а потому начнём изнутри, со двора и лестницы. Я стою на своём: дом в городе важнее дворца, а двор – фасада. Королевский-то дворец, да на холме, да на бюджете всего государства, любая страна как-нибудь, да построит. Сил хватит.
А дома для людей, которые – разные, и бюджеты у них не безграничные, и вкусы эстетические не в академиях сформированы, и с соседями им когда везёт, а когда не очень, это – задача куда сложнее.
И фасад – вещь, в общем-то, понятная. Фасад – лицо. Глазки нарисовали, губки в улыбочку сложили. Или не в улыбочку, а наоборот, взор горящий, брови вразлёт. А что там внутри, чего ждать и, главное, как с этим, что внутри, жить – вопрос.
Поэтому дом в Сегеде, известный как Reök-palotа, рассматривать надо, начиная изнутри.
С лестницы.
Такая вот там лестница.
Лестниц-то я в будапештских, столичных, домах видала-перевидала…
Но это!
По лестнице этой, плавно изогнутой, хочется просто ходить, гулять, как гуляют по берегу моря. И смотреть. Налево, направо.
Это лучше, чем Гауди, а потому начнём изнутри, со двора и лестницы. Я стою на своём: дом в городе важнее дворца, а двор – фасада. Королевский-то дворец, да на холме, да на бюджете всего государства, любая страна как-нибудь, да построит. Сил хватит.
А дома для людей, которые – разные, и бюджеты у них не безграничные, и вкусы эстетические не в академиях сформированы, и с соседями им когда везёт, а когда не очень, это – задача куда сложнее.
И фасад – вещь, в общем-то, понятная. Фасад – лицо. Глазки нарисовали, губки в улыбочку сложили. Или не в улыбочку, а наоборот, взор горящий, брови вразлёт. А что там внутри, чего ждать и, главное, как с этим, что внутри, жить – вопрос.
Поэтому дом в Сегеде, известный как Reök-palotа, рассматривать надо, начиная изнутри.
С лестницы.
Такая вот там лестница.
Лестниц-то я в будапештских, столичных, домах видала-перевидала…
Но это!
По лестнице этой, плавно изогнутой, хочется просто ходить, гулять, как гуляют по берегу моря. И смотреть. Налево, направо.
Вниз, вверх. В окна.
На стены.
Казалось бы, полюбовался, и хватит. Ничего же не изменилось со вчерашнего дня. Как построили в 1907 году, так и стоит (спрячем пока в скобки всё, что происходило в ХХ веке). Те же окна, та же лестница…
То же море, то же небо? Звёзды – те вообще миллионы лет на своём месте, что было, то и будет, и что ты увидишь нового? Но ясно, что новое здесь – каждый шаг по этой лестнице, и смотреть на то, как падает свет на белые стены, пройдя сквозь решётчатую крышу двора, через переплёты окон, через перила эти с тюльпанами, можно бесконечно. Как на море.
Ещё детальки. Был бы дом живой, жили бы там хозяева, стояли бы диваны и столы, висели бы занавески на окнах… И прийти бы к этим людям в гости… На чашечку кофе, с подарком.
Фантастический дом. И, в отличие от Гауди, у архитектора хорошо было с чувством меры.
Вниз, вверх. В окна.
На стены.
Казалось бы, полюбовался, и хватит. Ничего же не изменилось со вчерашнего дня. Как построили в 1907 году, так и стоит (спрячем пока в скобки всё, что происходило в ХХ веке). Те же окна, та же лестница…
То же море, то же небо? Звёзды – те вообще миллионы лет на своём месте, что было, то и будет, и что ты увидишь нового? Но ясно, что новое здесь – каждый шаг по этой лестнице, и смотреть на то, как падает свет на белые стены, пройдя сквозь решётчатую крышу двора, через переплёты окон, через перила эти с тюльпанами, можно бесконечно. Как на море.
Ещё детальки. Был бы дом живой, жили бы там хозяева, стояли бы диваны и столы, висели бы занавески на окнах… И прийти бы к этим людям в гости… На чашечку кофе, с подарком.
Фантастический дом. И, в отличие от Гауди, у архитектора хорошо было с чувством меры.
