Повесть "Кляксы на лице"
Аннотация
Саша и Марк дружили с самого детства. Одному двенадцать, а другой старше на полгода. Они вместе играли в видеоигры, вместе гоняли мяч, но однажды Марк упал во время очередного матча в футбол. Он упал и погиб. Никто не виноват!Но Саша винит в этом себя!
Сможет ли он пережить гибель друга? Возможно, он встретит кого-то, кто перевернёт весь его мир...
___________________________________
____________________________________
***
- Прости, Саш, что разрыдалась. – Она прервала мои мысли и громко шмыгнула. – Саш, прости.
- Мне очень жаль. – Всё, что я смог произнести.
- Ничего-ничего. Мама предупреждала, что перепады вот такие вполне могут быть и пару раз в день. Я уже плакала так сегодня. – Алиса лучезарно улыбнулась, сквозь слёзы и опухшие щёки. – Когда мама собиралась к тёте поехать. И вот опять. Но всё, я перестаю рыдать.
Она протёрла лицо платком, приложила его кончики к глазам, и убрала в сторону.
- Он утонул. Я тебе не рассказывала. В принципе, не знаю зачем бы я стала, но сейчас, раз тема затронулась, просто хочется сказать, что он утонул год назад. Папа.
- Мне жаль! – Заверил я с мыслями, что ничего с собой не могу поделать. Других слов не было.
- Да, спасибо. Не знаю я…не знаю. – Алиса покачала головой. – Год к нему не ходила на кладбище. С самых похорон. А в тот день пошла. Ты мне таким грустным тогда показался. Мы вместе до остановки дошли, помнишь?
Хотел сначала сказать, как я могу забыть, я ничего с тех пор не забыл. Почему я о тебе каждый день думаю? Почему ты забеременела?
Но произнёс другое:
- Помню.
- Месяц почти уже прошёл. Не хочу говорить о своём отце – грустно. Это слишком грустно. Я любила его, и вот его не стало. Он не знает, что у меня будет ребёнок. В тот первый день я ходила ему рассказывать об этом. Рассказала о том, что через три месяца рожать, и об отце ребёнка, об этом ублюдке. Правда, ему о том, что он меня бросил говорить не стала. Просто сказала, как его зовут, чем занимается. Не смогла ему об этом сказать. Он всегда оберегал меня, счастья желал. Каждые отцы такие, но мой был самым лучшим. Раньше он меня оберегал, теперь, наверно, моя очередь его оберегать, расстраивать не хотела этой новостью. Он же меня слышит. Конечно слышит.
Алиса сжала пальцами лежащий на тарелке пряник. Уставилась в него и не моргала.
- Это мама меня уговорила оставить ребёнка. Не то, чтобы я хотела от него избавиться, я просто испугалась. Не знала, что делать. А мама обняла и сказала, что никогда меня одну не оставит. А всё из-за этого козла. Дима Матвеев. Я слышала он в Москву поступил. Вот пусть там и остаётся. Придурок несчастный.
Она тяжело выдохнула.
- Просто ты такой человек. Хочется всё тебе рассказать. Добрый ты, Сашенька. – Она взглянула на меня и улыбнулась. – Не теряй этого качества, и не торопись взрослеть. Я столько книг прочла про материнство и беременность и поняла, что моё детство кончилось.
- Хорошо. – Согласился я. Взглянул на смятый ею пряник, затем на живот, который она придерживала одной рукой.
- Не хочу тебя больше грузить. Всё замечательно у меня. – Она улыбнулась одним краем рта.
- Да, вытирай кляксы с лица, хватит плакать. – Машинально произнёс я, вовсе не подумав, и замер в ожидании реакции Алисы.
- Что это значит? Кляксы — это слёзы что ли? – Улыбнулась она в ответ.
Я помедлил, пытаясь собраться с мыслями и заодно сделать вид, что я не ляпнул так случайно, а сказал намеренно, в шутку. Перед глазами встало лицо мамы, произносящая эту же фразу точь-в-точь, как я.
- Это мама так говорит. В детстве, мне было может пару лет, может три годика, я рисовал красками и весь измазался. Руки в краске, лицо. Полностью измазался. Не помню совсем, только по её рассказам. Она каждый раз это рассказывает, когда к нам приходят гости. Наверно, уже весь город знает. Мне-то было всего годика три, не больше. Я, значит, измазался краской, а мама меня на руки подняла и поднесла к зеркалу, чтобы я полюбовался, как испачкался. Вот только я расплакался сразу.
Алиса рассмеялась. Меня это позабавило, и я рассказывал дальше:
- Мама говорит, я увидел себя в зеркале, и давай плакать, полдня остановить не могли. Вот с тех пор она и стала называть слёзы кляксами. «Сотри кляксы с лица и пошли ужинать». Сейчас вон и Камилле так же говорит. Хотя да, смешно это было раньше. Мы смеялись, когда я специально потом мазался, чтобы она мне так говорила.
Я замолчал и задумался.
- Я помню, как мама с измазанным краской лицом, рыдающая в голос, старалась меня рассмешить. Такое ощущение, что это было вот только вчера, словно прилёг вчера ночью спать с кляксами на лице, и вот проснулся уже двенадцатилетним. Интересно, всегда так будет? Я и в двадцать пять лет буду сегодняшний день так же вспоминать, думая, будто это было только вчера?
- Наверное, да. – Сказала Алиса.
Мы вдвоём помолчали. Алиса положила на стол ложку, так и не перемешав чай, и с хохотом заявила:
- Ну, это же и вправду смешно. А мама у тебя молодец. Моя мама тоже смешная. Тоже любит разные истории родственникам рассказывать. Сколько бы я её не уговаривала, всё равно рассказывает. Говорит, как подрастёшь, сама будешь смеяться.
- Вот, и моя так же говорит. – Усмехнулся я.
- Да. Детей растить весело, наверное.
- Да, наверное. Скоро узнаешь. У тебя же будет ребёнок.
Её улыбка раскрылась вся и растянулась на всё лицо. Оно засияло, что аж прищуриться захотелось, как от солнца.
- Ты прав. У меня будет ребёнок!