Внимание! Статья описывает реалии первой половины XX века. Любое сходство с современностью является случайным совпадением.
Эту фразу из фельетона Ильфа и Петрова "Литературный трамвай" можно назвать лейтмотивом отечественной литературы 30-х годов. Вообще, конечно, не только 30-х, но поскольку произведение написано в 1932, то давайте будем считать, что речь шла про первые годы советской власти.
Фельетон сатирически изображал литературный процесс того периода. Фраза повторялась в нем несколько раз, став не то рефреном, не то вообще лейтмотивом. Впрочем, речь шла не столько о Зощенко, сколько о состоянии юмористической литературы в целом. Фельетон получился острым даже по современным меркам (а по тогдашним - опасно острым).
Судите сами:
Жарко. По летнему времени трудно сочинить нечто массивное, многословное, высокохудожественное, вроде "Соти". Тянет написать что-нибудь полегче, менее великое, вроде "Мадам Бовари".
Книгу Гюстава Флобера знают, наверное, все, а вот труд Леонида Леонова, скорее всего, знаком только филологам. Хотя, не думаю, что это большая потеря. "Соть" - типичный роман о борьбе трудящихся за светлое будущее.
В советском обществе юмор считался если не персоной нон-грата, то уж точно низким жанром. Задача литературы виделась властями в том, чтобы
подавать советскому гражданину положительный пример, расставляя для него нравственные ориентиры: кого любить, кого ненавидеть, в каком случае пожертвовать собой.
Нет, не подумайте, я не пытаюсь критиковать советское патриотические воспитание в целом. Тем не менее вплоть до начала оттепели в 50-х было нормой поведения советского гражданина была нарочитая серьезность, подразумевавшая также бдительность и политическую подкованность: как у современных поклонников Шейнина или Соловьева.
Знаком перемен стал фильм "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён", но об этом как-нибудь в другой раз. Литературу же того периода характеризует возврат к идеалам классицизма. Обычно говорят о классицизме в живописи и архитектуре (есть даже такое направление зодчества - "сталинский классицизм"). Но литературу того периода можно было запросто классифицировать по учению "о трех штилях" Ломоносова. На вершине пищевой цепочки находились трагедии, оды или героические поэмы (о вождях и подвиге трудящихся), а в самом низу - комедии и сатирические произведения.
Конечно, политическая сатира существовала, но смеяться можно было только над империалистами "загнивающего Запада" и "коричневой чумой" (нацистами). Шутить над бюрократами тоже было можно, но это было рискованно (если ты не тов. Сталин, разумеется). Впрочем, сатира как важный элемент пропаганды считалась как раз серьезным жанром.
Серьезность, кстати, была мейнстримом не только о юморе. Например, научную фантастику того периода тоже нельзя было делать слишком фантастической. Про существовавшее тогда направление "фантастики ближнего прицела" сами писатели шутили, что "фантазировать дозволялось только в пределах пятилетнего плана народного хозяйства…".
Так чем же не угодил властям собственно юмор? Полагаю, дело не только в том, что партийные чиновники боялись оказаться объектом насмешек, а в свойстве юмора обесценивать любую пропаганду. Ирония, сарказм, стеб современные теоретики литературы рассматривают как естественное противоядие от безумия окружающего мира. Если люди будут смеяться, то не смогут искренне бояться или ненавидеть тех, на кого укажут сверху.
Отсюда все эти разговоры о "несерьезности" и "аполитичности" многих авторов.
PS: а о Зощенко я все же сделаю статью.
Все изображения взяты из открытых источников.