— Да, братцы, с тех самых пор я и не пью! Ни капли в рот, вот ей-богу! И знаете что? Даже рад. Жизнь, когда трезвый, оказывается такая интересная. До того случая, как было-то? Неделю батрачишь, как ишак. В пятницу пришёл домой, пожрал, отдохнул. Вечером с друганами встретился и всё, понеслась ретивая: водка, бабы, кутёж два дня. Потом в воскресенье очухался и снова пахать с понедельника.
Сколько раз мать меня уговаривала одуматься, жениться. Всё внуков ждала. Не дождалась. До сих пор простить себя не могу – ей плохо с сердцем стало, а у меня как раз «пятница». Пока домой пришёл, скорую вызвал. В общем, схоронил.
С тех пор пуще прежнего «загудел», тормозить-то некому стало – женой не успел обзавестись, а мать умерла. С работы вылетел, конечно. Ну, а на кой я кому такой нужен был – пьяница и гуляка. Это сейчас я понимаю, что время и шансы упустил, а тогда озлобился на весь свет. Думал, что не ценят меня, такого классного специалиста – я ж из любого дерьма конфетку сделать могу. Пока не запился окончательно, на работе уважали. Петрович, механик наш, постоянно говорил, что лучше меня никто не мог клапана в движке настроить. Хотел бригадиром назначить. Друзья – собутыльники «жалели»: щедро подливали спиртягу. А пока я спал, последние вещи из моего дома тащили. В общем, до того допился, что себя забывать стал.
Помню, однажды бухали в очередной раз. Не знаю сколько выпили тогда, кто был, о чём говорили. Накрыло меня знатно. Отрубился я.
Очнулся от холода. Не сразу понял, где нахожусь – тьма стоит непроглядная. Сначала думал, что ослеп ( бывали случаи, когда спирт так на людей действует, на водку-то денег давно уже не было). Потом проморгался, очертания неясные разглядел – то ли деревья какие, то ли палки вокруг понатыканы. А когда на небо луна взошла понял, что на кладбище попал. Мать честная, вокруг могилки да кресты стоят покосившиеся. Чёрт его знает, как здесь оказался.
Испугался до жути: я один, вокруг тишина гробовая, только ветерок слегка листвой деревьев шелестит, да кресты поскрипывают. Тоска душу ледяным удавом сжимать стала, а страх тело сковал. Вдруг слышу, вроде ребёнок плачет недалече, да горько так, отчаянно. Голос то затихнет, то громче звучит, будто силы у малыша на исходе. Хотел было на выручку кинуться, да вовремя вспомнил, как мать моя, царство ей Небесное, говорила, что услышать плач на погосте примета дурная.
« Откуда бы дитю здесь взяться?»--думаю, а сам лежу – не шелохнусь. Чую, голос-то всё ближе и ближе и вроде как со спины заходит. Притаился я, сам себе мышь напоминаю. Хочу рассмотреть, что ж за ребёнок ночью по кладбищу гуляет, но тут, как назло, луна за облачко спряталась и снова темень, хоть глаз коли.
Плач всё громче звучит, словно дитё за спиной стоит. Мурашки от страха по мне уже табунами носятся, сердце в пятках барабанной дробью чечётку отбивает, а обернуться и посмотреть назад сил нет.
« Не годится взрослому мужику тряпкой валяться. Опасность нужно встречать лицом, как отец учил»,— думаю. Вдохнул воздуха побольше и развернулся .Тут как раз и ночное светило показалось.
Смотрю, а там…
Продолжение следует.
