Этот обзор я готовил в январе-марте 2020 г., когда коронавирус был ещё только в Китае с отдельными сообщениями о случаях заражения за пределами Поднебесной. Впервые опубликован же он был в «Вестнике Союза экопоселений и экоинициатив России» в мае 2020 г, когда «чёрный лебедь» пандемии стал заметен в обществе и экономике уже в «полный рост».
Тут, правда, стоит отметить, что сам автор термина «чёрный лебедь» — Нассим Талеб пандемии предсказывал и их к таковым «лебедям» не относил (см. его интервью РБК от 2017 г.).
Очевидно, что пандемия усилит миграцию городского населения в селькую местность. Вопрос только в том, какого масштаба будет это влияние. Интерес к переезду на землю и к новым типам сообществ и укладов становится заметен уже за пределами отдельных частных инициатив. Например, ежегодный Форум "Живых городов" в июне 2020 выделил отдельный день "Экопоселения и Живая Планета" (см. официальную страницу дня), есть видео (все 9 часов).
Технически такое событие удалось организовать, так как весь форум проходил в Zoom - представители экопоселений смогли оторваться от сельскохозяйственных и прочих забот, чтобы поделиться своим опытом - ехать никуда не требовалось.
Содержание
- Введение
- Как это было в начале. Первые три волны.
- Сценарии для четвертой волны
- Состав четвертой волны
- Возможности и риски новой декады — мнения представителей переселенческих сообществ
- Заключение
- Приложения
Введение
Давайте посмотрим, подумаем: какими могут оказаться двадцатые годы для экопоселенцев и экологистов в контексте общей динамики прихода горожан в сельскую местность. Я ожидаю, что новое десятилетие будет интереснее, но в тоже время и значительно сложнее, чем три предыдущих.
Чтобы делать предположения о будущем, давайте взглянем на новейшую историю «возвращения к земле». В прошлом вестнике https://goo.gl/J4v62u в обзоре «Возвращение на землю. Попытка типологизации переселенцев» я обозначил три «волны» такого возвращения, датировки которых более-менее укладываются календарные декады с точкой отчета в 1991 году с распадом СССР (есть обновленная версия этого текста конец 2019 г. с заголовком «Экопоселения, родовые поместья, новые фермеры и другие формы жизни на земле в постсоветском пространстве в XXI веке»).
Как это было в начале. Первые три волны.
Первая волна – интеллигенция идёт фермерствовать и/или воплощать образы лучшего мира в отдельно взятой группе единомышленников (обычно с основательными духовными поисками). Начинается возрождение православных монастырей в сельской местности, при которых, как правило, создаются подсобные хозяйства.
Вторая волна – начало 2000 годов. Клубы читателей книг Владимира Мегре начинают выкупать заброшенные колхозные поля и основывать первые поселения родовых поместий. Созидательная сила «зелёных книг» огромна и объединяет представителей самых разных слоёв населения (но это 99% горожане).
В это же время экономически становится заметен (условный) средний класс горожан, способный доплачивать за экологическую чистоту продуктов питания. В ответ появляются новые малые фермеры, пчеловоды, сыровары, производители иван-чая и другой экологической продукции. Эта группа в значительной мере формируется из переселившихся горожан. Часто их сельхозпроизводство (как и в мире большой экономики) субсидируется доходами из личных городских источников (бизнесы или сдача квартир) и/или волонтерским трудом.
Первые две волны это очень небольшие социальные группы – пассионарии с романтическими представлениями о сельском быте и образами светлого будущего, которые и позволяют смиряться с отсутствием опыта, более чем значительными социальными трудностями и бытовыми лишениями. Благополучно закрепиться удаётся тем из них, в ком пассионарность и видение совмещаются с терпением, психологической устойчивостью и/или верой, наличием того или иного «тыла» и некоторой деловой хваткой.
Третья волна – это молодые горожане (обычно успешные в экономическом плане) и молодые активные пенсионеры (с крепким «тылом» помимо пенсии или умением жить минималистично, но содержательно). Часто у обоих групп есть хотя бы минимальный международный опыт (от поездок в отпуск до жизни и работы в других странах). Не менее часто молодые люди владеют навыками, чтобы работать удалённо из любой точки мира, чуть реже есть предпринимательский опыт. У них всё хорошо. На землю они идут осторожно, но уверенно и из соображений улучшения качества собственной жизни (воздух, вода, продукты, естественные нагрузки на тело и разум) и лучшей среды для своих детей. Отсутствие школ их не сильно пугает, они готовы заниматься с детьми самостоятельно и/или верят в дистанционное образование. Как правило, они сторонники ЗОЖ и (более-менее) ответственного потребления. Их городская практичность может совмещается с опытом дальних походов и экстремального туризма, поэтому бытовые трудности при переезде на землю они часто переносят легко, тем более, что основная тяжесть освоения территории уже легла на переселенцев первых двух волн. Их дома светлы, просторны и экологичны, дети, рождённые дома, выглядят счастливыми, а козы и огороды пермакультурны и фотогеничны. Именно они формируют сейчас привлекательный (местами даже розово-ванильный) образ жизни в глуши, поселении или деревне.
Семья Соколовых - пример переселенцев 3-й волны. Александр ведёт канал на Яндекс-дзене о жизни в экопоселении.
Все три волны в сумме создали даже не «точки роста», а местные сообщества к которым новички могут присоединяться и выбирать близких по духу, убеждениям и практикам соседей.
Сценарии для четвертой волны
Теперь можно перейти к прогнозам-ожиданиям. Возьмусь обозначить три сценария.
1. Поступательный. Переселение идёт примерно теми же темпами/объёмами, как и в предыдущей декаде, с таким же медленным линейным ростом числа вновь прибывающих. Это может быть связано, например, с тем,
– что воздух в городах становится несколько чище за счёт электромобилизации и уменьшения количества пробок с переходом к новой системе внутригородской логистики – больше общественного и гибридного транспорта управляемого искусственным интеллектом (это не прямо сейчас, это к 2026-2027 годам);
– некоторого повышения качества бытовой и социальной среды, благодаря усилиям урбанистов по выращиванию городских сообществ, некоторого местного самоуправления и случившейся моды на озеленение городов (в том числе, как результат давления климатического фактора) – «привезти» лес с птицами и ёжиками в город, сделать дорожки для хождения босиком и т. п. (2025-2027 годы);
– рост популярности тауншифтинга (townshifting, town shifting) – желающие покинуть мегаполис вместо сельской местности «съезжают» в малые уютные города, где сами для себя создают комфортную среду и местную занятость/производство (в том числе за счёт технологий локального производства Fab lab). (2024-2026 годы);
– неведомые/неожиданные следствия цифровизации и распространения искусственного интеллекта (2026);
2. Нелинейный, скачкообразный рост, «hype».
Количество переселяющихся возрастает на порядок и более. Этому могут способствовать:
– накопившиеся привлекательные образы в традиционных и социальных медиа (традиционные СМИ, которые рассказывали о переселенцах как о чудаках, героях или сектантах, теперь меняют свой взгляд на: «хорошо они там устроились, наверное, это мы в городе чего-то про жизнь не понимаем»). К 24-26 годам я ожидаю появления сериалов про весёлых фермеров, дружных экопоселенцев и семей обживающихся в традиционной деревне и осваивающих крестьянских быт. В скандинавских странах семья датчан, показывающих как они ведут своё крестьянское хозяйство, – звёзды первой величины на местном телевидении вот уже как 11 лет.
У страницы молодой китаянки, вернувшейся из города деревню к своей прабабушке, 9 млн подписчиков на YouTube. Эстетика в её видео сочетается с отличными навыками традиционного быта. Известный в России «адвокат Егоров» свои видео тоже уже выпускает и на английском языке. Вышло несколько книг бывших жителей мегаполисов, рассказывающих об их мотивах к смене образа жизни и новых опытах на земле – от Алены Стерлиговой до Александра Иванова (Александр недавно стартовал ещё и подкаст).
Лет пятнадцать назад, такое многостороннее освещение трудно было бы представить. Потенциал образов из книг Мегре также ещё раскрыт не полностью, например, большой взрыв интереса к природосообразной жизни может произойти от появления полнометражного анимационного эпоса об Анастасии и родовых поместьях какого-либо режиссёра с мировым именем и экологическим мировоззрением вроде Миядзаки.
– сарафанное «медиа»: участники первых трёх волн живут не в вакууме. Их друзья, родственники и бывшие коллеги, не понаслышке знают плюсы и минусы альтернативы городу и уже могут взвешенно принимать решение о своей миграции в сельскую местность, как и люди которые побывали у переселенцев в качестве волонтеров, участников семинаров и фестивалей;
– накопление TED-историй о «клёвости» жизни и самореализации на границе «город-деревня». Это проект «Альтуризм», программа «Учитель для России», история молодой предпринимательницы Гузель Санджаповой. Результаты проектов могут быть весьма дискуссионны, но тем не менее, с одной стороны они действительно привлекательны для деятельной и социально-активной молодёжи, с другой – «будят» местные поселковые администрации;
– достижения нынешних поселенцев в школьном образовании своих детей (как и развитие дистанционных образовательных технологий и новых живых выездных форм «развивашек» для детей любого возраста), отсутствуют громкие истории о проблемах со здоровьем при удаленности от медучреждений (чаще переселенцы сообщают обратное, что хронические и психические недуги их после переезда «отпускают»), становится заметен дистанционный сервис Яндекс.Здоровье;
– транспортная доступность пусть местами и частично, но улучшается. РЖД запускает всё больше «Ласточек», количество скоростных федеральных трасс растёт. К концу двадцатых годов я ожидаю заметное влияние на представления об удаленности роста новой авиации (мультикоптеры и второе пришествие дирижаблей);
– государство на федеральном и региональном уровнях уже заметно своими попытками, пусть пока не всегда особенно успешными и в параллель с закрытием малокомплектных школ, в стимулировании интереса горожан к сельской местности (горожане свои школы сами организуют) – дальневосточный и ленинградский гектары, и менее известные, но вполне толковые – вроде доплат молодым учителям, субсидий на строительство частного дома молодым семьям (об этом почти не говорят, но сейчас есть громадные послабления в школьной системе для домашнего и семейного обучения, которые лет 20 назад тоже было трудно вообразить). Можно ожидать усиления как риторики, так и реальной поддержки. 2020 год – вступление в силу закона об органическом сельском хозяйстве, это один из сигналов к развитию соответствующих рынков;
Бизнес начинает видеть новые рынки и пытается войти как умеет: коттеджные поселки, перебрендированные в экопарки с фермой, пасекой, конным клубом, коворкингом и площадкой для проведения культурных событий (первая «ласточка» – Болотов.Деревня, есть и похожие проекты, но без такой медийности – «только для своих»);
– будет расти спрос на долгосрочную аренду комнат и домов в экопоселениях и заселениях. На год, на два-три года. Представители четвертой волны хотят попробовать, но не оставаться сразу в конкретном месте, сообществе. Такую тенденцию я уже вижу в Скандинавии;
– эко-дома DIY за 3 дня и миллион рублей, наборы компактных энергосистем (солнечные панели, ветряк, нано-гидроэлектростанция, станция производства биогаза, дровяные и велотренажерные электрогенераторы);
– технические факторы имеют огромное значение. Например, ещё в 2000 году третья волна была принципиально невозможна из-за отсутствия на тот момент интернета в сельской местности. Десять лет спустя 3G покрытие стало нормой, а спутниковый интернет заметно подешевел. Технологии доступных частных домов также могут оказать существенное влияние переселенческие процессы;
– цифровая трансформация может создать первый прецедент появления значительной группы вынужденных переселенцев. Рабочие места «скушанные» ИИ, вроде курьера или таксиста – это только начало. В то же время всё больше рабочих мест становятся возможны в дистанционном формате. Также цифровизация усилит отток людей, опасающихся электронных паспортов и чипизации (пока только животных);
– катаклизмы (пожары, засухи, наводнения, неурожаи) связанные с изменением климата, которые становятся всё заметнее будут становиться столь же значимым фактором как и уже действующие факторы химических, шумовых, световых и информационных загрязнений, а также «белковколёсности» ритмов и бездуховности смыслов жизни в мегаполисах.
Все эти предпосылки усиливают одна другую и вполне способны дать рост числа переселяющихся на порядок.
3. «9 вал» вместо четвертой волны.
Число переселенцев начинает расти экспоненциально. Ажиотаж растёт, осмысленность действий резко падает, случается «земельная лихорадка».
Думаю, для этого вполне достаточно, если какой-либо из приведённых выше факторов окажется чем-либо усиленным. Или появятся какие либо крупные сдвиги в мегаполисах, вроде ожидания затопления Петербурга от таяния арктических льдов и переносе столичных функций из Москвы, скажем, во Владимир или ещё восточнее (для более сбалансированного развития страны). Это приведет к существенным социальным и экономическим последствиям, в том числе высвобождению нескольких миллионов человек от их традиционного мегаполисного уклада, часть из них окажется готовой на его смену в сторону сельской местности.
Три сценария, возможно, не достаточно для настоящего прогнозирования. Но о более крайних вариантах – когда всё совсем хорошо или очень-очень плохо я готов говорить пока только в художественной форме, что выходит за рамки данной работы (это сказка, в которой человечество взрослеет, и эссе об опасности развития искусственного интеллекта и омашинивания человечности и возможности другого пути развития «Homo X. Про людей, системы и их коэволюцию».
Состав четвертой волны
Предположим, что мы имеет второй сценарий, как наиболее вероятный.
Кто может оказаться среди новых переселенцев двадцатых годов:
1. продолжение представителей третьей волны – одна из наиболее подготовленных и осмысленных новосёлов.
2. Порог вхождения теперь уже гораздо ниже, чем когда-либо. Информации много, в поселениях и деревнях теперь есть гостевые дома и дни, проводятся семинары, принимаются волонтеры, цены на землю растут, но не критически. Это приводит к расширению социального состава (по мировоззрению и профессиональным специализациям и, в том числе, по уровню дохода – в обе стороны от благополучного представителя третьей волны) и некоторому повышению уровня романтизма и восхищённости от успехов первопроходцев. Среди этой среды есть и замечательные соседи, так и люди, с которыми будет трудно. В этом новом потоке становится заметной группа, которая начинает формировать рынок, которого до сих пор практически не существовало. Они привыкли платить в городе и будут платить за понятные услуги: от курсов по переезду, пермакультуре и строительству, до подготовленных участков в подготовленных проектах, и за постройку домов, а также за собственное участие в процессе постройки собственного дома.
3. Предприниматели (и инвесторы) всех мастей и масштабов (от перекупщиков земли и сельхозпродукции до девелоперов, строителей, тренеров-психологов-коучей по совместной жизни в сельской местности, агрохолдингов, производителей экотоваров и технологических нано-био-агро-ИИ-крипто стартаперов и венчурных фондов). Компании вроде Вимоса (то есть продающие лопаты для «новой лихорадки» в прямом и переносном смысле), которые уже давно на рынке, поднимаются на этой четвертой волне практически без дополнительных усилий.
4. Активная молодежь (студенты вузов, недавние выпускники, а также бросившие университеты, в том числе топовые) – за счёт них в первую очередь усилится гостевая-волонтерская волна. Они не торопятся оседать на земле, но времяпрепровождение среди переселенцев им интересно и комфортно, многие чередуют wwoofing в России и в других странах. Они успешны в организации связок «город – деревня», «родная страна / деревня – мир» – от рассказывания историй до логистических цепочек и торгово-обменных платформ.
5. «Все побежали, и я побежал» и «хочу такие же фото со свинкой и быть крафтовым пивоваром». Мода – им нужно скорее, «пока дают», попроще-подешевле и «чтобы смотрелось». Базовые ценности экологичности и устойчивого образа жизни оказываются мимо кассы – главное воспроизвести внешние образы и атрибуты и состыковать их с привычным образом жизни – свой дом, вид на озеро, еда от соседних фермеров, своя сельская фото-студия, кофейня, эко-пекарня, салон эко-красоты и полный набор городских тараканов в голове. Я, правда, верю, что бытие влияет на сознание, и тут как раз особая ответственность будет на уже обжившихся соседях, чтобы, проявляя терпение, сохранять свои ценности и передавать их, вместо того, чтобы откатываться на городские модели потребления и социального взаимодействия.
6. Думаю, что будет расти и число тауншифтеров. Даже те, кто просто меняют размер города – уже вносят вклад в переселенческих контекст. Они становятся покупателями продуктов и услуг жителей сельской местности. И в обратную сторону, сами могут оказывать услуги: от автомастерских до работы в районных домах творчества и культуры. Для семей из нескольких поколений становятся комфортны сценарии, когда молодая семья экспериментирует с сельским бытом, а их родители поселяются ближе к детям в райцентр (малый город), сохраняя привычные условия из асфальтированных улиц, квартиры и супермаркета шаговой доступности. Те, кто делает тауншифт в пригород малого города, оказываются сразу в двух мирах. У них есть возможность завести, если не полное хозяйство, то козу и небольшой сад-огород при велосипедной доступности центра.
7. Такая волна начнет «намывать» к земле и тех, кто на ней уже был, но «смылся» в города:
– местное население;
– не закрепившихся на земле горожан, но сделавших такие попытки;
– детей переселенцев, уехавших в города и затем обнаруживших, что они на «волне». Им проще всего будет вернуться и придумать себе дело на границе «город-земля».
Уверен, что этот список не полон. Зато из него уже видно сколь разношерстной и разнокалиберной могут оказаться участники перехода к земле в 2020-2030 годах.
Возможно, часть процессов в новой рурализации можно увидеть в уже хорошо изученном социологами явлении – джентрифика́ции (англ. gentrification). Также как заброшенные городские пространства постепенно обживаются маргинальными, творческими группами горожан (свободными от привязки к комфортным бытовым условиям и местам, где работает большинство жителей), так и интересные сельские территории (хорошее географическое расположение и богатая природа) осваиваются пионерами, которым смелость, кругозор и свобода от обычных мест заработка, позволяют первыми занять перспективные в горизонте 10-30 лет посёлки, деревни и хутора. Они создают базовую ценность для таких мест, куда затем приходят более состоятельные заселенцы, государство и бизнес.
Рурализация — (лат. ruralis — сельский, деревенский), деурбанизация — процесс, обратный урбанизации: отток населения из городов в сельскую местность. Особенно характерен для перехода от индустриального к постиндустриальному обществу. (Википедия)
Джентрифика́ция — постепенное вытеснение малоимущих из городского района и его заселение людьми со средним и высоким достатком, обычно объясняемое реконструкцией зданий и улучшением их качества (класса). Джентрификация происходит от слова gentry, что означает «дворянство».
Существенное характеристика представителей первых трех волн – это люди поиска. Они ищут себя, Бога, систему ценностей, место для жизни, они задают много вопросов и готовы идти туда, где ещё мало кто был. Они погружались в христианство, буддизм, шаманизм и были кришнаитами. На их книжных полках Кастанеда может соседствовать с житиями православных святых, Рерих с Мегрэ, Бхагавад Гита и Рудольф Штайнер, Гурджиев и Экхарт Толле. Они голодали и сыроедили, занимались йогой и тайцзи, закалялись, восстанавливали православный храм и привозили в Россию гуру из Индии. Кто-то нашёл, что хотел, кто-то продолжает поиск. Для них сельская местность это не только «смена декораций» и быта – это изменение себя. Значительная же часть четвертой волны – это успешные обыватели, для которых такие поиски чужды и мало понятны: им важно соответствовать тренду, иметь комфорт, посмотреть вечером актуальный сериал (чтобы было что обсудить с другими) и обеспечить для своих детей то лучшее будущее, какое они себе представляют.
Возможности и риски новой декады
Такой рост интереса создаёт как новые возможности, так и обязательные трудности и возможные риски. Увидев ситуацию, теперь можно планировать совместные и личные действия, чтобы оказаться готовыми и обезопасить территории своих поселений/поместий/деревень/ферм от «неформатных» соседей.
Об этом я попросил комментарии у представителей различных «форм жизни на земле» в форме таких вопросов:
- Какой из предложенных сценариев можно считать наиболее вероятным? Или готовы предложить свой сценарий, существенно уточнить предложенные?
- Какие возможности и риски этот сценарий несёт для уже живущих на земле, для участников самой четвёртой волны и теми, кто с ними так или иначе связан в городах?
- Какие совместные действия имеет смысл предпринимать уже сейчас, чтобы быть готовым и к появляющимся возможностям, и к рискам? Совместные – то есть, что могут совместно предпринимать:
А. жители на уровне своего поселения/села/деревни/агрокластера и т. п.
Б. какие проекты имеет смысл делать на уровне ассоциаций, региональных объединений таких как «Союз экопоселений и экоинициатив», фермеров, пчеловодов, агротуристического бизнеса, заповедников/нацпраков (ассоциаций ООПТ), Родной партии и т. п.
В. со стороны государства
Г. со стороны бизнеса.
Сергей Ерофеев, владелец Хутора «Утешение», Псковская область:
Вопрос №1
Переезд это всегда сильное испытание для человека (семьи). Чем больше примеров успеха и понятных технологий переезда, тем больше людей согласны «рискнуть». Лавинообразного точно не будет. Нет такой массы людей. Но нарастать понемногу будет движение переселения. Большинство хотят инструкций: как надо и что надо делать.
Вопрос №2
Какие возможности и риски этот сценарий несёт для уже живущих на земле, для участников самой четвёртой волны и теми, кто с ними так или иначе связан в городах?
...не согласен с концепцией волн. Есть постоянная «рябь»)
Люди ищут развлечений, игр и зоны комфорта, в том числе психологического. + Желание продлить себя в вечности (создать, например, родовое пространство)) построить дом, посадить сад, лес, спасти планету).
Рисков нет вообще никаких. Для уже проживающих дополнительные окна возможностей. Можно зарабатывать на других переезжающих.
Вопрос №3
3а. жители на уровне своего поселения/села/деревни/агрокластера и т. п.
Создание совместных цепочек. Идеально – общин, коммун, но это чрезвычайно сложно. Пока мало доверия между участниками и разные интересы.
На данном этапе – притирки, небольшие коллективные дела. Расчистка дороги от кустов, проведение спортивных мероприятий, строительство моста, уборка мусора в общественном месте и т. д. Действия, необходимые для ощущения общности и чувства коллективной силы. Необходимо брать власть на местах в свои руки.
3б.,3в.,3г. Самое главное – деньги. Если семья на земле достаточно зарабатывает, то все остальные вопросы решаются легко и комфортно.
Лучше всего (и правильнее) зарабатывать на горожанах. Поэтому инициативы различных ассоциаций и объединений должны быть направлены в первую и главную очередь только на это.
Экология, мусор, песни, пляски – это не главное. Главное – способность территории к генерированию устойчивого дохода в изменяющемся мире.
Это даст развитие чувства Хозяина на своей земле и Гражданина.
Пока люди бедные, они зависимы от власти.
Анатолий Карпов, сооснователь центра Добрая земля, Владимирская область
Честно говоря, говорить о «волнах» можно лишь условно. Я не видел волны в прошедшем десятилетии. Хотя обратил внимание, что новые поселения 2010-х (по крайней мере, некоторые из них) создавались более проектно что-ли, а не просто стихийные объединения желающих, как это было в 2000-х. Я, конечно, говорю про родовые поместья. Сообществ другого плана я знаю категорически мало. Просто переезжающих на землю гораздо больше, но я даже не знаю как их классифицировать. Я думаю, там огромная и неизвестная «подводная» часть. Кроме того, я считаю, что важнейшим фактором успеха жизни в сельской местности является самоуправление – объединение людей. Поэтому, я считаю, что движение создателей родовых поместий сыграет критически важную роль, хотя, я думаю, оно сильно трансформируется.
Вопрос №1. Я в ближайший десяток лет не вижу предпосылок для скачкообразного роста, к огромному моему сожалению. Скорее первый сценарий, мне кажется. У меня есть своя теория того, что происходит. Опять же, речь про родовые поместья. Мне кажется, сейчас идёт пилотный этап движения, на котором необходимо отсеять иллюзии и даже «дичь», которой хватает среди создателей родовых поместий. По своему опыту знаю, что уже многое отсеялось, но не всё. Пока ещё слишком много вопросов, по которым создатели РП имеют диаметрально противоположные точки зрения. Если все эти внутрипоселенческие «разборки» масштабировать на пару порядков, то это будет большой проблемой и дискредитирует отличную идею. Поэтому, здесь даже вредно торопиться. Плюс к этому, родовое поместье «расцветает» минимум через 20-30 лет после своего создания. Если им заниматься эти 20-30 лет, конечно. Обустроенный участок, зрелый сад, подросший лес и т. д. и т. п. Тогда эта модель станет очевидно привлекательной для невооруженного книгами Мегре глаза. Таких поместий будет не так много, но они будут. Если резюмировать, то мои мысли в необходимых основаниях для масштабирования движения в основном совпадают с твоими. Ухудшение экологических условий в городах, желание растить здоровых физически и духовно детей, развитие возможностей для удалённой работы, рост безработицы из-за роботизации – факторы, которые будут увеличивать отток из городов. Плюс к этому, апробация модели родового поместья и поселений.
Вопрос №2. Основной риск в том, что движение заглохнет и потеряет свою привлекательность. И не дойдёт дело до масштабирования.
Вопрос №3. В рамках пилотного этапа надо развивать не только своё хозяйство, но и активно обмениваться опытом. В принципе это и так происходит, надо продолжать. Но я бы не ожидал быстрого результата)).
Дмитрий Соловьёв, Консул Европейского и Российского Союзов Экопоселений
Вопрос №1. Предугадать какие-то сценарии развития мира и, в частности, сельских территорий практически невозможно. Диапазон: от плавного спланированного развития до зомби-апокалипсиса. Но достаточно уверенно я рассматриваю вызовы ближайших лет: экологическая повестка, смена парадигмы экстенсивной экономики на интенсивную (образно говоря, закончились леса, которые можно было бы выжигать, засевать, получая хорошие урожаи, и идти дальше), роботизация и внедрение искусственного интеллекта и как следствие снижение количества рабочих мест, всё большая мобильность и доступность знаний в мире, сильная заселённость планеты и урбанизация и, ещё важный момент, доминирование научной идеологии над другими типами мировоззрений вкупе с возможностью почти неограниченного контроля за человеком с помощью развитых сложных информационных систем. Идейные сельские проекты, таким образом, скорее всего, останутся в контркультуре, но, несомненно, им придётся перестроиться, научившись привлекать ресурсы (материальные, образовательные, культурные) и строить полноценную инфраструктуру. И чем больше лидеры и активисты таких поселений сумеют поддержать баланс условного эскапизма и открытости, тем большую роль они будут играть в будущей социальной жизни. Художественный образ, который мне приходит на ум и отражает суть будущего таких проектов, – это сообщество фрименов из Дюны Фрэнка Герберта.
Вопрос №2. Для уже живущих на земле основной риск – закрытие проекта поселений в горизонте до 2030 года. Старт многих крупных идейных сельских поселений начался в начале 2000-х годов. Значит, второе поколение переселенцев сейчас в возрасте тинейджеров. Факт их отъезда из поселений не ставится под сомнение. В возрасте 15-18 лет подавляющее большинство уезжают в город учиться. Для возврата обратно (как правило, уже с семьёй и детьми или планами на них) требуется много условий: индивидуальная склонность, перспективы развития и занятости, культурная активность поселения и пр. В поселениях рядом с Доброй Землёй факты на лицо: вернулся обратно только один молодой человек из пяти.
Про новых участников сельских территорий, эдаких самодостаточных фермеров, мне сложно что-то сказать. Несомненно, этих людей в меньшей степени привлекает идейность и запрос на духовность, в большей степени чистая любовь к природе, желание жить в сельской местности. Но, сможет ли это желание оформиться в какое-то движение и культуру, пока не могу ничего утверждать. Два проекта около Москвы, которые пытались продвигать именно такую более «рациональную» модель переезда, чувствуют себя не очень хорошо.
Вопрос №3а.Несомненно нужно объединение сельских проектов не только из любви единомышленников друг к другу, но и для отстаивания своих интересов. В России, в связи с традиционной слабостью гражданского общества, этот процесс будет идти крайне длительно и болезненно. Но другого пути нет. Многое зависит от того, кто «зажгёт свечу», от лидеров и пассионариев в сообществе.
Вопрос №3б. какие проекты имеет смысл делать на уровне ассоциаций, региональных объединений таких как «Союз экопоселений и экоинициатив", фермеров, пчеловодов, агротуристического бизнеса, заповедников/нацпарков (ассоциаций ООПТ), Родной партии и т. п.
Я сторонник создания множества инициатив объединения. А дальше социальная эволюция кого-то поднимет, а кто-то закроется.
Вопрос №3в.Всё зависит от модели государства. Текущая сырьевая модель государственного подхода не позволит ему стратегически взглянуть на перспективность развития сельских территорий через гражданские инициативы. От идеального государства я бы хотел умеренной идеологической поддержки, возможности продвижения идей в СМИ, легализации различных сельских инициатив, поддержка достаточно хорошей инфраструктуры (дороги до поселений, минимальная медицинская служба и т. д.) и небольшой финансовой помощи через гранты (но ни в коему случае не крупных инвестиций, всё должно развиваться органически).
Вопрос №3г. Со стороны бизнеса: Мне кажется, наилучший формат бизнеса для сельских проектов – это социальное предпринимательство + сельский и духовный туризм. Поэтому наиболее оптимальный формат взаимодействия – это кооперация и система микрогрантов. Степень активности бизнеса извне не может быть больше, чем уровень развитости экономической и социальной жизни внутри сообщества.
Владимир Фрунзе, поселение «Чистое небо», питомник «Ясный лес», Псковская область.
Я вижу другой сценарий, менее оптимистичный. С одной стороны, вероятно некоторое увеличение переселенцев из города после того, как «дожмут» легальное проживание на сельхозке, через КФХ или ещё как. С другой стороны, поселения ли это? Что родовые поселения, что экопоселения – они про устойчивость. Про наследование земли родом, и про неограниченно долгое существование на одном месте. Это предполагает устойчивость в полной мере. Сколько у нас устойчивых поселений? Отъезд детей в поселениях практически стопроцентный, возврат – единичный. Сейчас это такие же депрессивные посёлки, как и рядовая деревня, только времени и энтузиазма в запасе чуть больше. Устойчивое поселение – это максимально автономное существование, максимально замкнутый цикл, это сложнейшие задачи, которые решаются только вместе, общиной. Пока община – это солярные праздники и барахолка по выходным, никаких перспектив не будет. И количеством переселенцев эта проблема не решается.
Мне кажется, что люди будут продолжать ехать за город за объективными показателями: тишиной, воздухом, деревьями. Но не куда-то далеко и идейно, а поближе к агломерации и по бытовым соображениям. И до настоящих или пытающихся экопоселений эти люди уже не доедут. Возможно, это пойдёт всем на пользу.
Главные риски для переселенцев такие, что государство из села уходит, села в нынешнем виде скоро не будет, и всё придётся делать самим, буквально всё. Укрупнение муниципалитетов шагает по стране, оно неотвратимо. Волости укрупняют в сельские поселения, их -- в городские округа, потом ещё что-то придумают. Происходит стягивание управленческих и социальных функций в райцентры, потом в областные центры. Досуг, медицину, образование, безопасность – вот это всё. Доступность власти уменьшается. Деревня стареет и вымирает стремительно. Лет через 10-30 всё это закончится, от государства останутся налоги и, местами, дороги. Подработки за пределами поселений не станет. Просто сохранить уровень собственной жизни на нынешнем уровне будет очень сложно, а сделать её привлекательной для потомков – почти невозможно. Новых людей почти не будет – они будут селиться ближе к городу. Я думаю, поселения дальше 100 км от областного центра ждёт крах.
Возможности такие, что оторвавшись от внешнего мира и потеряв приток свежей крови, поселенцы одумаются, отодвинут фантазии и начнут действовать сообща и, может быть, кому-то удастся эту задачу решить. И вместо 400 «не пойми чего» останется 4 поселения, удовлетворяющих критериям устойчивости и умеющих этот опыт тиражировать.
Жителям стоит представить, что государство ушло, село вокруг вымерло, и ближе 200 км остались только заправки. За гречкой нужно «Газель» слать. Вы готовы? Придумать, за счёт чего в этой ситуации поселение будет жить, развиваться, содержать дороги и так далее. И двигаться к этому.
На уровне ассоциаций, мне кажется, было бы здорово создать некий институт, может - фонд, который бы занимался сбором, проверкой и распространением опыта, полезного поселенцам. Предлагал бы набор простых, но проверенных бизнес-планов, индивидуальных или семейных. Со специалистами, которые могли бы на месте помочь проанализировать ситуацию и спланировать развитие (только не про вало-канавы, а про локальную экономику). Тюрин на своих семинарах рассказывал о чём-то таком в североамериканской глубинке. Очень этого не хватает у нас.
Государство, мне кажется, делает достаточно. Есть ТОСы, гранты, субсидии, сельская ипотека. Надо научиться использовать эти инструменты, а не ждать постоянной помощи.
* * * *
Заключение
Надеюсь, что этот обзор и комментарии к нему вызовут у читателей собственные размышления и мнения о возможном развитии ситуации на земле и о том, как реагировать лично и совместно на происходящие изменения. Предлагаю поделиться Вашим мнением в комментариях или написать мне. Со своей стороны, я продолжаю задавать вопрос о том, как именно можно сейчас жить на земле и продолжаю исследовать соответствующие мировоззрения и практики через свой опыт и опыт соседей по планете.
Приложение: статистика приезда волонтеров в питомник «Ясный лес» в поселении «Чистое небо» (Псковская область).
Чтобы оценить интерес к знакомству с новым сельским эко-укладом со стороны горожан, я попросил статистику приезда волонтёров у Владимира Фрунзе – создателя питомника «Ясный лес» в поселении «Чистое небо» в Псковской области. Волонтёрская программа этого семейного питомника деревьев (общая площадь 4 Га), самая многочисленная, из известных мне на территории России. Представленную динамику количества волонтёров я склонен объяснять не снижением интереса к теме, а появлению большего количества принимающих хозяйств, ферм и других проектов. Конечно, проверка этого предположения требует отдельного исследования.
- 2019. Всего 36 человек, из них 6 иностранцев, 3 повторных приезда. Конверсия в поселенцев: 1 точно, ещё 2 под вопросом.
- 2018. Всего 45 человек, из них 10 иностранцев. Конверсия: 1 человек.
- 2017. Всего 38 человек, из них 12 иностранцев, 3 повторных визита. Конверсия: 1 человек.
- 2016. Всего 61 человек, из них 8 иностранцев, 8 повторных визитов. Конверсия: 3 человека.
- 2015. Всего 54 человека, из них 3 иностранца, 5 повторных приездов.
- 2014. Всего 16 человек, из них 2 иностранца.
Из 28 стран — Австралии, Австрии, Англии, Белоруссии, Вьетнама, Германии, Греции, Израиля, Индии, Испании, Казахстана, Канады, Киргизии, Колумбии, Латвии, Македонии, Марокко, Молдавии, Польши, России, США, Таиланда, Украины, Франции, Черногории, Швейцарии, Швеции, Эстонии.
Также волонтерский формат, может постепенно создавать основу для развития форм сотрудничества малых фермеров и горожан (CSA – community supported agriculture), когда горожане участвуют своими ресурсами (финансово, трудом или помогая с логистикой) в производстве экологически чистых продуктов питания. Горожанин приезжает на хозяйство как волонтер, знакомится с агро-процессами у принимающей стороны, а также, возможно, с соседями. Так создаётся доверие, которое затем может лечь в основу долгосрочных взаимовыгодных отношений. В России с такой моделью экспермиентирует Георгий Афанасьев — ферма «Лесные сады».
* * * *
Выражаю отдельную благодарность Алексею Канищеву, жителю (эко)поселения (родовых поместий) «Ковчег» за объёмный труд по вычитке, литературной и содержательной правкам этого текста.
* * * *
Об авторе
Уже более 5 лет я изучаю экопоселения и другие формы проживания в сельской местности в странах СНГ и Скандинавии, а также новый и унаследованный опыт земледелия, сельского быта, строительства и социального устройства. До этого работал на стыке ИТ и образования (как сотрудник международных корпораций, социальный предприниматель и исследователь), по специальности инженер радиофизик. Отчёты о новом приобретённом опыте публикую на страницах в ВК и Facebook.
* * * *
Исследования и отчеты я делаю за свой счёт, если вам интересны эти результаты, то можно поддержать исследование. Или просто почитать другие тексты по мотивам моей жизни в сельской местности и рассказать о них друзьям, интересующимся темой.
Ссылки по теме
- Экопоселения, родовые поместья, новые фермеры и другие формы жизни на земле в постсоветском пространстве в XXI веке (обновленный обзор)
- Town shifting — переселение в малые города. Демегаполизация здравого смысла.
- ТВ сериал про современную крестьянскую семью в Дании. Франк Ериксен (Frank Erichsen) и Theresa Jessing стремятся к самообеспечению и рассказывают, как у них это получается. https://www.svtplay.se/hundra-procent-bonde
- Молодая китаянка 李子柒 Liziqi, вернувшаяся из города в деревню к своей бабушке, показывает красоту ведения натурального хозяйства. Количеству подписчиков на YouTube более 8 млн.
- Пятый год осваивает самодостаточность Максим Егоров (правда, пока только летом) в лесах Карелии. Его канал в YouTube это 1,46 млн подписчиков. Есть и англоязычная версия канала (около 230 тыс подписчиков).
- Как экипировка садовода врывается в модный мейнстрим
- Проект предпринимательницы Гузель Санджаповой – производство в деревне Малый Турыш https://cocco-bello.com/
- Молодой садовод тиктокер Кирилл Кветка