В детстве я дружила с Гулей — человечком с торпедой в заднице. Это было её не конкурентное преимущество.
Мама Гули — директор ресторана. Этот факт объяснял хроническую беременность их холодильника. Деликатесов в нём больше, чем тараканов в коммунальной квартире. Понятно, почему я часами зависала у них.
В каждой комнате было по три ковра: два на стенах и один на полу. Кричащая роскошь по тем временам. Я чувствовала себя принцессой в царских палатах.
Когда возвращались с работы родители, мы перемещались к нам, на этаж выше.
У Гули было два старших брата. Мама планировала третьего мальчика, но родилась дочка. Характер девочки не влезал в рамки общепринятого. Родительницу это бесило, поэтому она часто ругалась, наказывала, а иногда доходила до рукоприкладства.
Отец Гули, малахольный мужик в трениках с аккуратными пузырями на коленках, боялся жену. При первых раскатах ее голоса, мгновенно растворялся в воздухе. Помощи от него ждать не приходилось.
Поэтому, как только накрывал материн деспотизм, Гуля прибегала к нам просить политического убежища.
Наша квартира, аппетитно пахнущая пирогами и умиротворением, была для неё эмоциональной подзарядкой. Родители гостей любили. Угодив в наш хлебосольный плен, никому не удавалось уйти голодным и несчастным.
— Я грызла в зале семечки, — начала рассказывать Гуля.
— Думала, погрызу немного и уберу. Но семечки такая загадочная штука. Меня замкнуло. Очнулась, когда толстый слой шелухи покрывал любимый мамин персидский ковёр, — слезы ливнем заливали мордашку. — Мама просто озверела!
— А ты что болеешь? — Она только сейчас обратила внимание на градусник у меня под мышкой.
Взгляд переключился на сочувствие.
— Люблю болеть, — неожиданно выдала я. — Все жалеют, любят, заботятся. Можно не ходить в школу, смотреть мультики и грызть семечки, — я игриво подмигнула.
Подруга оживилась. В голове заскрипели мысли. Она даже икнула от восторга и резко засобиралась домой.
— Пока, выздоравливай!
На следующий день позвонила.
— Я заболела. Навестишь больную? — голос звучал неожиданно бодро.
— Уже бегу! — я натянула куртку и стресс и помчалась к подруге.
Гуля лежала на крахмально белой постели. Рядом стояла ваза с фруктами, конфетами, пакет с соком и лекарства.
— Что-то ты не похожа на больную, — недоверчиво заметила я. — Тебе точно плохо?
— Вечером поднялась температура, и заболела голова. Я легла в постель. Мама всю семью на уши поставила. Это так здорово, когда вокруг тебя бегают! — на лбу подруги явно читалось «симулянтка».
Я рассмеялась.
— Теперь я тоже люблю болеть. Слегка. Пока мама дома, достаточно слабо улыбаться и закатывать глаза. Еще лучше постанывать, для достоверности.
Она вошла в образ.
«Да, из подруги выйдет блистательная актриса», — решила я.
Как ни странно, с этого времени отношения с матерью у Гули наладились. В доме поселился мир. Силовые методы больше не применяли. Дочь записали в «слабую здоровьем» и в «ребёнка, на котором отдохнула природа».
Гулю устраивало. Оставаясь одна, она оттачивала актерское и вокальное мастерство. С расческой перед зеркалом, забористо выводила песни Вадима Казаченко. А через пять лет поступила в театральный.