Первые шаги
Главная наша проблема при перемещении в Америку состояла в том, что после авиакатастрофы под Читой, где горящий и падающий самолёт лётчики сумели выровнять над самой землёй, жена получила фобию к полётам на всю оставшуюся жизнь. Через пару лет эта фобия ещё раз закрепилась, когда при посадке у самолёта не выпускалось шасси, и он часами летал над Москвой, чтобы выработать топливо. Решив, что Бог даёт человеку не более трёх шансов, два из которых уже использованы, она согласилась на перелёт «в последний раз в жизни», причём я должен был напоить её коньяком перед взлётом до бесчувствия. Весь перелёт через Атлантику она сидела, до боли вцепившись в подлокотники кресла и поворачивая голову справа налево и назад, чтобы вовремя заметить, если двигатели вдруг загорятся.
Вторая проблема заключалась в том, что мы по советским традициям решили, что иммиграционные документы нам выдавать будут непременно в столице, и потому взяли билеты до Нью-Йорка. Когда по прибытии проходили таможню, представили иммиграционный пакет документов, по которому нам должны были потом выдать вид на жительство. Толстый негр поставил нам печати о вьезде в загранпаспорта и махнул рукой по направлению к выходу.
– И всё? – спросила жена (в её интерпретации вопрос звучал так: «Зис из олл»?).
– Всё, – ответил таможеник. Он повидал так много иммигрантов, что сумел понять смысл этой совершенно нелепой и грамматически неправильной фразы.
– А теперь куда нам? – переспросила жена. Тут уже переводил я.
– Вам куда надо?
– В Сан-Франциско.
– Ну, так и езжайте туда.
Мы опешили. По нашим понятиям, нас должны были несколько часов, а может быть даже и суток мурыжить в какой-нибудь конторе, заставляя заполнять кучу бланков, и ответить на сотни вопросов. А тут уже через пять минут мы были предоставлены сами себе. Впрочем, было уже достаточно поздно, и пора было уже поискать ночлег. Тут же в аэропорту я увидел рекламу отеля и ткнул в неё пальцем оказавшемуся поблизости таксисту. Он привёз нас в совершенно занюханный отель на Манхэттене. С нас взяли восемьдесят долларов за ночь и выдали ключ. В номере унитаз был засорён, а замок двери сломан. Жена примотала ручку входной двери к ручке двери в туалет верёвкой, которой были завязаны для прочности наши сумки, и мы легли спать.
Утром поехали на вокзал. Услышав там русскую речь, я спросил молодого парня, как нам лучше всего добраться до Калифорнии, если не самолётом? Он ответил, что проще всего ехать междугородним автобусом, это займёт чуть более двух суток, поскольку такой автобус идёт днём и ночью, останавливаясь в крупных городах, чтобы пассажиры могли перекусить и размять ноги. Автостанция компании “Grey Hounds” была за углом, мы купили билеты, погрузили багаж, и через пару часов уже мчались по широкому хайвею.
Автобус сделал остановку, мы пообедали, поехали дальше. Ещё через три часа Анжелу начало тошнить, мы попросили остановить автобус, слегка глотнули свежего воздуха. Автобус не мог ждать долго, и было видно, что так мы далеко не уедем. Ближайший крупный город был Чикаго. В нём жили Комаровские, которые ранее работали в нашей лаборатории, и мы с женой договорились, что я оставляю её с Анжелой, чтобы она немного отдохнула у них, а сам еду до конца, потому что оказалось, когда на промежуточных станциях менялись шофёры и автобусы, то к настоящему моменту наш багаж путешествует уже в каком-то другом автобусе. Я боялся, что если вовремя не получить багаж в конечном пункте назначения, его можно не получить совсем – он непременно затеряется. Потом нам объяснили, что это наши типичные советские заморочки. Оказывается, можно было сойти всем в любом пункте остановки и отдыхать там сколько нужно, а затем по тем же билетам продолжить путь, узнав лишь, когда идёт следующий удобный для нас автобус этой же компании. А багаж в Америке потеряться «не должен» – это исключено.
Итак, я поехал дальше один. Чтобы не было скучно, взял в ближайшей забегаловке упаковку баночного пива. На остановке выхожу из автобуса, откупориваю банку и глотаю пивко не спеша. Рядом стоит шофёр и косится на меня:
– Распивать алкогольные напитки в общественных местах нельзя, сэр!
– Где Вы видите алкогольные напитки?
– А это что у Вас в руках?
– Это пиво, – недоумённо отвечаю я, – жарко ведь.
– Вы откуда, сэр?
– Из России, а что?
– Может у вас в России пиво – не алкоголь, а в Америке это не так. Можете допить эту банку, но больше не открывайте, а то вмешается полиция.
Позже я узнал, что при желании американец может хоть виски отхлёбывать на глазах у полицейского, только бутылка должна быть помещена в непрозрачный пакет. Заглядывать в пакет полицейскому запрещено законом, поскольку это «private zone». Вот такая смешная страна Америка.
Через двое суток путешествия я въезжал в Сан Франциско через знаменитый мост “Golden Gate”. Позвонил с автовокзала, меня встретила жена Гены Тамара, сам он был в это время на работе. Тамара посетовала, что у меня много багажа, когда я грузил тяжёлые сумки в просторный багажник её машины. Потом мы тронулись в путь. Договорились, что я поживу у них, пока не приедет семья, затем они снимут нам временный отель и помогут с арендой приличной квартиры. Первым делом мне нужно было открыть счёт в банке, затем купить подержанную машину, поскольку без счёта и автомобиля в Америке не обходятся даже безработные, а назавтра Гена уже договорился об интервью в фирме, где он работает. К такому темпу прямо с дороги я был не готов, но предпочитал помалкивать.
– Прежде всего, тебе нужно постричься, – командным тоном заявила Тамара.
– Это ещё зачем? – спросил я. – Жена мне категорически запрещает коротко стричься, ей это не нравится.
– Мы сейчас поедем в мой банк. Чтобы открыть счёт, тебе, не имеющему никаких американских документов, нужен рекомендатель. С твоей причёской ты похож не на приличного человека, а на бомжа. Я не могу давать рекомендации бомжу.
Я крепко задумался. У нас с женой на руках было лесять тысяч баксов – максимальная сумма, разрешаемая к вывозу из России без специальных банковских бумаг. Если она сейчас так со мной разговаривает, что будет дальше?
– Я полагал, что Америка – свободная страна, и каждый здесь может одеваться, как ему нравится, и носить причёски, которые ему нравятся.
– Америка, в самом деле, свободная страна, и если ты хочешь жить, как тебе нравится, здесь много отелей, – надменно ответила Тамара, считая, видимо, меня человеком, загнанным жизнью в угол, и потому лишённым права иметь своё мнение.
– В таком случае, дорогая Тамара, спасибо за встречу. А сейчас ты можешь притормозить на любом перекрёстке, чтобы дать мне возможность выгрузить вещи... Это и есть моё мнение, но мне не хотелось бы встречу с Геной начинать с такого инцидента, поэтому подрули к парикмахерской, и я попытаюсь привести себя к стандарту, приличествующему настоящему американцу, хотя мне это очень не нравится.
В парикмахерской я попросил мастера сделать что-либо на его усмотрение, поскольку не имел ни малейшего понятия, как называются стили американских причёсок. Тамара в это время сидела напротив в кафе. Расплатившись, я подошел к ней:
– Теперь сойдёт?
Она лишь отрицательно помотала головой.
– Тогда зайдём снова, и ты покажешь мастеру, что ему следует делать.
Кажется, мастер также был удивлён и даже слегка встревожен, когда мы снова вошли к нему. Возможно, он подумал, что дама забраковала его работу, как полную халтуру, но постриг меня он молча и даже не спросил дополнительной платы. Поскольку теперь мой вид более или менее сооответствовал представлениям Тамары о причёске приличного американца, мы зашли в “Wells Fargo Bank” – как я узнал позже, один из старейших банков американского Запада. Я положил всю свою наличность на текущий счет и получил банковскую пластиковую карту. Я превращался в американца ударными темпами прямо на глазах.
Вечером мы с Геной и Тамарой пили водку, закусывая барбекю. Мне предстояло в ближайшие дни узнать так много новых слов. Дом в городке Петалуме у них был о двух этажах, с тремя спальнями и большой гостиной, с гаражом на две машины и маленьким садиком с тремя берёзками на задворках. Расположен он далеко к северу от Сан Франциско, поэтому дорога на работу у Гены занимает около двух часов в одну сторону, но зато цены на недвижимость в этом районе чуть не вдвое меньше, чем в Силиконовой Долине, где расположены все основные фирмы хайтека.
Не знаю, пересказала ли Тамара мужу инцидент по дороге, но на эти темы разговоров больше не было. Я полагаю, дал ей урок, что так со мною вести себя не позволю. Из последующих разговоров я узнал их краткую историю покорения Америки. Тамара была примой-балериной в Ленинградском Малом театре, имела звание заслуженной артистки РСФСР. Когда была с театром в Америке на гастролях в 1990 году, заключила контракт на три года с местным театром. Муж приехал с дочерью в гости, и они решили остаться в Америке, которую превозносили до небес. Но скоро контракт закончился, нового не предложили, и она стала обучать детей балету с нуля в маленькой балетной школе. Мгновенно в разы упала зарплата, но главное было в другом: из ведущей балерины заменитого на весь мир театра она стала заштатной учительницей толстых американских девчонок, которых в России на пушечный выстрел не подпустили бы к балету, как совершенно «неперспективных».
Муж в Институте аналитического приборостроения АН СССР был завгруппой, а тут сидел не разгибаясь над старинной машинкой «Ундервуд», взятой у соседа, и печатал сотни резюме, посылая их по почте. Войти в науку, даже на самую низкую должность, без рекомендаций практически нереально. Весьма востребованы программисты, но Гена сам раньше не программировал, знал лишь основы Фортрана. Однако, лиха беда – начало. Пришлось взяться за книжки. Комнату снимали у старушки за двести баксов в месяц. «Жрали одни сосиски, самые дешевые», – признавался потом Гена. А тут ещё дочь постоянно болела, страдая отитом после вечных ленинградских туманов и сырости. Тамара ездила на частные уроки на подаренном соседями раздолбанном велосипеде, у которого переднее колесо было больше заднего, почти как в цирке. Видя, как мучается молодая семья, старушка согласилась брать половинную плату за жилье, пока муж не найдёт работу, ворча при этом: «Таких цен всё равно не бывает. Да уж ладно, потом сочтёмся».
Ситуация исправилась немного, когда Гена нашёл первую работу в маленькой программистской компании. Смогли купить подержанную машину, чтобы ездить на работу и возить дочь в школу. Дочка просила высаживать её за квартал до школы, далее шла пешком. Не сразу догадались, она стесняется, как бы школьные приятели не увидели, на какой ржавой машине родители привозят её. Гена достаточно быстро создал себе реноме в фирме, набросав на Фортране программку решения нелинейного дифференциального уравнения с сингулярностью типа погранслоя. Этого там делать никто не мог, поэтому Гену резко повысили в зарплате и дали отдельный кабинет для работы. Жизнь постепенно налаживалась, но у Тамары на всю оставшуюся жизнь остался страх перед нищетой и безработицей, а также унижение от резкого падения её социального статуса, который в Америке ей поднять уже было невозможно. Она призналась мне, что несколько месяцев посещала психоаналитика. Мне это было понятно задолго до её признания, например, после инцидента с моей причёской.
Гена с Тамарой несколько успокоились, когда убедились, что деньги у меня есть, и на шее у них я сидеть не стану. На следующий день Гена повёз меня в свою фирму на интервью. Проблемы было две. Во-первых, там рабочим языком программирования был Visual C++ версии 6.0. Сам С++ я более или менее знал, но программировал немного на версии фирмы Borland, у которой совершенно другая объектно-ориентированная библиотека. Во-вторых, говорить по-английски на близкие мне научные темы я не боялся, но у меня не было разговорных навыков американского бытового диалекта, поэтому о содержании бытовых фраз и словечек большей частью догадывался по развитию диалога, упуская точные детали, особенно при быстрой речи и, тем более, если по-английски говорил азиат, негр, мексиканец или кто-то по телефону.
Фирма была относительно небольшая, порядка десять-пятнадцать программистов. К счастью, интервьюировал меня американец с внятным английским. От Гены я знал, что фирма в данном проекте занимается разработкой блока, встраиваемого в обычный сотовый телефон, который по анализу спектра отраженных от городского рельефа сигналов должен определить местонахождение аппарата внутри города. Это было задолго до появления GPS, и свои функции аппарат мог выполнять только на местности для которой картины спектров хранились на мощном серверном компьютере. Главная польза от него могла быть в том, что в случае опасности человек нажимает красную кнопку, и сигнал тревоги передается в полицейское управление для оказания экстренной помощи.
Менеджер предложил мне написать простенькие программки пересылки символов через буфер, чтобы оценить уровень моего владения языком С++, затем спросил, знаю ли я о методах Монте Карло. Здесь я почувствовал себя гораздо увереннее, рассказав, как я использую случайные процессы для задания начальных данных для большого ансамбля частиц, а также при столкновениях этих частиц с поверхностью или в газовых средах. Все это длилось около двадцати минут, затем он сказал, что о результатах они мне сообщат позже. Как показал мой последующий опыт, это означало, что я им не подошел, потому что в обратном случае они делают предложение сразу.